Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер

Ознакомительный фрагмент

— Что-то не так? — спросил я.

— Старинная карта, — ответил он с одобрением. — Вы не любите старинное, а я вот люблю.

Под заинтересованными взглядами лордов он вытащил из нагрудного кармана крохотную раковину моллюска, разноцветную и хитро закрученную, дунул в едва заметную дырочку.

На карте начали медленно подниматься места, обозначенные как горы, ровные долины позеленели, а в трех черных полосках, означающих узкие и глубокие ущелья, часть карты опустилась настолько низко, прямо в столешницу, что остро захотелось заглянуть под стол, не висят ли там вывернутые карманы из древесины.

Горы налились резкостью и стереоскопичностью, отчетливые настолько, что, скачи я сейчас там, сейчас отсюда сумел бы, приглядевшись, рассмотреть себя в виде крохотного всадника.

— Хороший свисток, — одобрил я. — А еще что-то может?

Мидль посмотрел с укором.

— Этого мало?

— Нет-нет, — сказал я поспешно, — все здорово. Просто нет предела совершенству. Потому я вот такой замечательный, совершенствую себя и вас, а не окружающую природу, на хрен она мне сдалась, я же не пингвин какой-то… Дорогой герцог, общее руководство на вас, как самом титулованном, принц Сандорин останется с ограниченным контингентом в Сакранте… смотрите-смотрите, он и недоволен, что сражения будут без него, и доволен, что принцессу Аскланделлу охранять ему…

Лорды посмеивались, глядя на смешавшегося принца, а я снова указал на трехмерную карту.

— Дорогой герцог, армию поведете этой вот дорогой, смотрите внимательно. К счастью, двигаться почти прямо, разве что вот здесь и здесь небольшие зигзуги, но на скорость почти не повлияют.

Зигмунд Лихтенштейн деловито измерил расстояние вытянутыми пальцами, а затем еще и приложил на последнем отрезке пути мизинец, подогнув фалангу, чтобы точнее подсчитать количество дней на продвижение его тяжелой конницы.

Макс измерил расстояние для своей пехоты заготовленной ниточкой с узелками, задумчивое лицо просветлело.

— Успеем пройти ускоренным маршем только с короткими остановками на ночь, — сообщил он бодро. — В Морданте не успеют опомниться, как столица будет в кольце. Какое сопротивление ожидать?

— Либо никакого, — заверил я, — либо самое минимальное. Оборотни сделали для нас хорошее дело: распустили королевскую армию, так как только армия могла помешать их владычеству.

— Не может своя, — пробормотал Мидль, — сможет наша. Ваше Величество, судя по вашим словам… скоро отбудете?

Я кивнул.

— Сегодня же. Даже сейчас.

— И… как обычно?

Я понизил голос:

— Самая опасная профессия, как уже знаете, у королей. Убийцы охотятся за ними чаще всего. Потому, как я уже говорил, я принял решение передвигаться без свиты. Она не столько защищает, сколько привлекает внимание к объекту.

Зигмунд пробормотал:

— Ох, Ваше Величество! Возникают другие опасности…

— Я подсчитал, — заверил я, — и убедился, — что их меньше, когда я без свиты.

Он сказал со вздохом:

— Тогда хоть собачку не оставляйте! Она за вас любого порвет.

— Бывают щели, — сказал я невесело, — куда он не пролезет.

Он посмотрел с недоверием.

— А вы?

— Человек пролезет везде, — ответил я. — А сейчас, дорогие друзья, оставляю вас. Увидимся либо после победы над Маркусом, либо на том свете.

Праздничной гурьбой вышли проводить сюзерена.

— Все остаются, — распорядился я. — Выступаете сегодня же… Операцию по очистке Морданта нужно завершить в самые кратчайшие сроки. Хорошо, принц, вам армию не готовить, можете проводить до городских врат.

По Генгаузгузу уже прокатились слухи, что король Ричард, победитель Мунтвига, в честь такой великой победы объявил себя монархом, что не совсем правда, насчет Мунтвига, моя стратегия не зависит от всяких там мунтвигов, но народ выбирает объяснения попроще и попонятнее.

На середину дороги, что ведет от площади в сторону городских ворот, вышел дряхлый священник, вскинул в дрожащей костлявой руке крест и прокричал визгливым голосом:

— Монарх? Нет такой короны, что могла бы защитить от гнева всевышнего!

К нему бросились с обеих сторон тротуара, утащили, а я прорычал, выказывая гнев, которого не чувствую, но народ должен понять, что я гневен и лют, это в зародыше придушит подобные выступления обличителей:

— Нет такой головы, которую не могу снять, пока корона на моей голове.

Принц Сандорин покосился в мою сторону, понял наигранность гнева и сказал с иронией:

— Вот это в духе милостивого и справедливейшего. Поздравляю, Ваше Величество.

Я прорычал злобно:

— Вообще-то сейчас по всему миру должно быть чрезвычайное положение! Или военное. Не знаю, какое из них какое, но я бы ввел оба. А потом еще и третье…

— Какое? — спросил он с любопытством.

— Придумал бы, — пообещал я зло. — А чем народ занят? Похуже пира во время чумы. После чумы, опустошившей Европу, хотя бы выжили иммунные одиночки и быстренько снова все заплодили, благо дома и города уцелели.

— Быстренько и бодренько заплодили и заселили, — пробормотал он. — Благодаря разрешению папы римского на многоженство. Все-таки церковь может быть гибкой.

— В чрезвычайных условиях, — согласился я. — А вообще-то церковь — это не конь, а вол.

— Ваше Величество?

— Идет очень медленно, — пояснил я, — но тащит тяжелый воз с грузом гуманитарной помощи. Нет, это потом будет гуманитарная, а пока что тяжело и надсадно, хрипя и задыхаясь, тащит все человечество из тьмы к свету…

— Зато мы еще те кони, — воскликнул он бодро, ничего не поняв из сказанного. — А куда мы поскачем, Ваше Величество?

— Невтерпеж?

— Уже ржем, — заверил он, — и роем землю копытами!

Я покосился на его жизнерадостное лицо и поймал себя на том, что, как и большинство, абсолютное большинство, стараюсь не захватить взглядом небо, словно опасность, если ее не видеть, исчезнет.

С каждым днем убеждаюсь все сильнее, что эта тварь не летит к нам в привычном представлении, все-таки планета вертится, а как-то иначе все, словно в самом деле эта штука в небосводе проламывает дырку в одном месте.

И, возможно, только-только начинает полет, а то и вовсе еще не оторвалась от пусковой площадки, а лишь включила двигатели, уже соединив точку старта и точку прибытия.

— Сохраняйте власть над Сакрантом, — сказал я негромко, — и всем регионом. Сейчас это самое важное. Все, принц, возвращайтесь.

Он проговорил тихо:

— Позвольте повод вашего коня?

— Сам вернется, — сказал я, — это тревожное время скоро кончится, принц.