Чужак - Полина Люро

Уже тогда тело начала колотить нервная дрожь, и я решил остаться рядом с ним. Но Шань сердито отбил эти слабые попытки к сопротивлению, сказав, что «помочь ему раненый Ван всё равно не сможет ― ещё слишком слаб. Да и всё это ― не более чем простая предосторожность»…

Пришлось сидеть в темноте на груде овощей, сжавшись в комок, ожидая, когда старик закроет дверь и, шаркая старыми соломенными тапками, выпустит «Вана» из подпола. Но раздавшиеся шаги были уверенными и тяжёлыми, а ругань и грохот переворачиваемой нехитрой мебели говорили о том, что с Шанем что-то случилось.

― Значит, очень скоро грабители доберутся и сюда… ― как мог, закопал горшок с деньгами и свёрток среди овощей, снова приготовившись к смерти, ведь надежды остаться в живых не было. Но, порыскав, преступники ушли, и, немного выждав, я осторожно поднял крышку подпола. Сделать это было нелегко ― как оказалось, ушлый старик взгромоздил на неё сверху корзину с бельём.

Обливаясь потом, с бешено бьющимся сердцем «пленник подземелья» кое-как выбрался на волю. Не удивительно, что мне было плохо ― в первый раз после ранения пришлось прикладывать какие-то усилия. В комнате царил настоящий разгром, и, поскольку не было сил даже встать на ноги, я пробирался к двери на карачках, надеясь, что Шань ещё жив.

Старик лежал у порога с торчащим в боку ножом, одежда была залита кровью, и всё же его сердце билось хоть и медленно, но ровно. Трясущейся от страха рукой я распахнул халат Шаня и ахнул:

― Вот старый мошенник!

На нём был широкий пояс из толстой кожи, усиленный металлическими кольцами. Нож лишь слегка рассёк кожу, не сумев глубоко проникнуть в тело. От души похлопал предусмотрительного «везунчика» по щекам, и вскоре тот застонал, недовольно бормоча:

― Зря я тебя откармливал ― ишь как лупишь раненого беднягу, похоже, кому-то действительно полегчало…

Силы на радостях и правда ко мне вернулись. Старик же, охая и держась за раненый бок, заковылял в комнату, где при виде устроенного грабителями беспорядка быстро пришёл в чувство, выразительно их обругав и смешно сотрясая воздух маленькими сухими кулачками. Но, похоже, мы оба рано радовались: через час у Шаня начался жар, и пока добряк-Ван под его руководством готовил лечебную настойку, сам несколько раз чуть не придушил, как оказалось, вредного и придирчивого «Учителя»…

К утру жар сменился страшной слабостью. Бледный Шань, взяв за руку, еле прошептал:

― Кажется, сегодня ты спас мне жизнь… но, Ван, можешь ещё кое-что сделать для старика? Сил не осталось, а надо срочно передать тот свёрток, что я отдал тебе вместе с деньгами, одному человеку. Не будь это настолько важно, поверь, не стал бы просить, ведь ты ещё сам не здоров, мой мальчик… Помоги, а после можешь забрать себе все деньги и отправляться, куда пожелаешь ― всё равно откладывал их для тебя…

Поколебавшись, я пообещал выполнить поручение. Оказалось, идти надо было прямо сейчас, пока не рассвело. На улице после дождя стоял сильный туман, и у меня появилось сомнение ― мало того, что ничего не помнил, в такой белой мгле было очень легко заблудиться.

Но Шань успокоил, сказав, что надо всего лишь обогнуть дом, а дальше улица сама выведет к пристани. Он велел достать из сундука плащ с капюшоном, а под него надеть странного вида светлую монашескую рясу:

― Не удивляйся, Ван ― это одежда для тайных встреч. Человек сам подойдет к тебе около шхуны «Святой Лурк», надо просто отдать ему свёрток и вернуться домой. Вот и всё, ты обязательно справишься…

На словах это казалось не так уж и сложно, и всё же вызвало подозрения. Я осмотрел комнату и, выбрав на кухонном столе большой нож, засунул его за пояс. Старик поморщился:

― Это лишнее, ты напрасно беспокоишься…

Усмехнулся в ответ:

― Считаешь, в городе, где меня уже один раз чуть не прикончили, да и тебя, кстати, тоже ― безопасно, тем более ночью?

И тот скис, покачав головой:

― Ты в праве не верить…

Хлопнул его по плечу:

― Дело не в тебе, Шань, я никому не доверяю…

Подумав, добавил другой нож ― маленький с узким лезвием, заодно прихватив ещё несколько, включая тесак. Рука вдруг ловко подбросила их вверх, где, перевернувшись несколько раз, они по очереди приземлились рукоятками точно в мою ладонь:

― Как думаешь, может, раньше Ван был фокусником в балагане?

Я усмехнулся, глядя на поражённую физиономию Шаня:

― Возьму, пожалуй, с собой все. Не возражаешь? Так, на всякий случай…

Натянул капюшон плаща на голову и, бросив взгляд на встревоженного старика, спросил:

― Почему так волнуешься, Шань? Сам же сказал, что дело пустяковое… Надеюсь, ты спас меня не для того, чтобы подставить?

Он грустно усмехнулся:

― Жизнь ― сложная штука, Ван, а я, как ты уже наверняка догадался, связан с контрабандистами, и всякое может случиться. Но подставлять тебя не собираюсь: просто если не отдам эту вещь, бандиты вырежут семью одного хорошего человека. Однажды он спас старика, и теперь пришла очередь Шаня отплатить добром за добро…

Я ухмыльнулся:

― Понял, напоминаешь о моём долге, хитрец? Ладно, ухожу, и молись, чтобы всё обошлось…

Он не ответил, опустив голову. Сырой воздух из-за открытой двери ударил в лицо, охладив мгновенно вспотевшую кожу. Ночной ветерок, быстро скользнув за полы плаща, заставил поёжиться и пожалеть о том, что под тонкой сутаной ничего нет ― даже паршивых штанов. Потёртые сандалии были неприлично велики, так и норовя покинуть исхудавшие ступни. Когда я очнулся, на мне была только длинная, напоминавшая женскую рубаха ― одежду «найдёныша» Шань отдал в починку соседке, но время шло, а выполнять заказ она, похоже, не торопилась.

Обогнув дом, я вышел на укрытую туманом улицу с терявшимися в белой мути силуэтами таких же развалюх. На удивление, под ногами не чавкала грязь ― лишь хлюпали лужи, и подошвы скользили по блестящим в свете фонаря булыжникам, пока глаза