Видящие: Шаг за Грань (СИ) - Надежда Черная

— Миели, матушка тебя искала, — спокойно сообщил Марк, игнорируя присутствие двойняшки. — Сегодня у нас будут гости.

— Гости! Миели наденет своё новое платье. Братику точно понравится!

— Разумеется, Миели. А теперь иди к матушке. И не бегай по коридору.

— Хорошо! Миели не будет!

Миели скрылась за дверью и наступила тишина.

Элен сняла с себя поводья. Рот болел, весь подбородок был измазан слюной и слизью. Элен вытерла губы рукавом, с тоской отмечая капельки крови на одежде. Марк безучастно оглядел сестру и скривил тонкие губы. Элен ожидала, что он что-то скажет, но брат резко развернулся на каблуках и вышел вслед за Миели. Облегченно вздохнув, Элен с ненавистью посмотрела на забытый хлыст.

Гости означали лишь одно — сегодня Элен останется голодной. Кухарка Лола не покинет свои владения, пока не закончится банкет, а значит и ловить там Элен нечего. Лучше напиться воды и затаиться до самого утра. После банкета все спят до полудня, даже слуги, поэтому можно проскользнуть и урвать остатки пиршества.

— Угу, так и сделаю, — прошептала Элен себе под нос и сжала кулачки.

Её укромный уголок находился в винном погребе за домом. Раньше среди покосившихся серых деревьев стоял ещё и сарай, но его снесли за ненадобностью. Осталась только хлипкая дверца в земле, покрытая толстым слоем мха и лишайника.

Ржавые петли натужно заскрипели. Элен крепко держалась тоненькими ручками за кольцо, уперевшись ногами в сырую землю. Дверь нехотя поддалась.

Затхлый воздух вырвался наружу под аккомпанемент из писка и шороха крохотный лапок. С десяток таких же грязных и тощих, как Элен, крыс быстро расползлись по пыльным углам, запищав что-то недоброжелательное. Мерзкие, с опасным оскалом и налившимися кровью глазами, крысы составляли девочке компанию не по своей воле. Они были здесь хозяевами, а Элен всего лишь гостем.

Усевшись на одну из винных бочек, прижав острые коленки к груди и обхватив их руками, Элен подумала, что если крысы решат напасть на неё всей стаей, у неё не будет сил даже закричать. Да и не придёт никто, как бы громко она не звала на помощь.

Когда конечности уже затекли, а бурление в животе стало вызывать дискомфорт, в погребе ощутимо потеплело. Из самого дальнего и тёмного угла донёсся раздирающий слух скрежет, как будто провели гвоздём по стеклу. Крысы заверещали и бросились в рассыпную. Одна попыталась вскарабкаться на бочку к Элен, но испуганная девочка не глядя пнула животное ногой, сталкивая обратно на пол. Зажав рот рукой, боясь вздохнуть лишний раз, Элен замерла.

Скрежет повторился. Элен вглядывалась во тьму так сильно, что у неё заслезились глаза. Между стеллажами с бутылками ничего не было видно. Тишина. Элен медленно выдохнула и убрала руку. Может, это была змея? Или какой-нибудь грызун побольше, который мог напугать крыс?

Вдруг, носа коснулся тошнотворный запах болотной тины и гнили, будто она упала в выгребную яму, куда сбрасывали мокрые звериные шкуры. Серая пыль взметнулась в воздух, и чутким слухом Элен различила хриплое, тяжелое дыхание напротив. Сердце гулко забилось в груди. Инстинктивно попятившись, Элен задержала дыхание и крепко зажмурилась, вцепившись ледяными пальцами в край бочки до побелевших костяшек. Липкий страх закрался за шиворот, пробежал вдоль позвоночника и впился в рёбра. В лицо Элен дохнуло раскалённым зловонием.

— Дорель, — как гром, раздался приглушённый мужской голос над головой, — нас точно здесь никто не услышит?

Невидимое нечто исчезло также неожиданно, как и появилось, забирая с собой жар и запах помоев.

Элен нехотя открыла глаза. В погребе никого не было. Не успела девочка перевести дух, как сердце снова ушло в пятки. Сверху до неё донёсся голос отца.

— Сюда даже псы опасаются соваться, Форгюль. К делу.

По интонациям, Элен могла сказать, что отец был напряжен — он всегда растягивал слова в такие моменты. Кто же этот “Форгюль”, что он так растревожил отца?

— Не кипятись, Дорель! — шикнул Форгюль. — Пока собрание не началось, я хотел узнать, как обстоят дела с… Ну, ты сам понимаешь, я о…

— Закрой рот, — оборвал его отец и тяжело вздохнул. — Девчонка слепа. Абсолютно бесполезное отродье.

— Уверен? — осторожно уточнил Форгюль. — Может, если испробовать особый метод… Знаешь, на грани смерти многие пробуждали дар.

Отец молчал довольно долго, прежде чем ответить.

— Ты прав. Возможно, раскалённых прутьев было недостаточно.

— Я считаю, — оживился Форгюль, — что мы должны предоставить дело Вивиан.

— Вивиан… Та чертовка? С каких пор она посвящена в дела круга?

— О, ты же знаешь этих женщин.

Мужчина сплюнул.

— Тогда, сегодня после собрания. Буду ждать вас с этой… Вивиан, у себя в кабинете.

Мужчины направились в сторону дома, звук их шагов постепенно стих.

В глазах защипало. Они ведь говорили про неё? Должно быть, про неё. Девочка потёрла шрам на плече через ткань. Он всё ещё давал о себе знать. Неужели, всё это было ради какой-то цели?

Элен медленно сползла на пол и глухо зарыдала, размазывая сопли и слёзы по лицу, захлёбываясь и кашляя. Живот свело судорогой. В груди, там где билось сердце, клокотали обида и злость. Элен мяла пальцами ткань сорочки и резко натягивала, ожидая, что та с треском порвётся. Она ни о чём не хотела знать, ничего не хотела видеть. Ничего не хотела слышать.

После изнурительных рыданий очень хотелось пить, и Элен уже поглядывала на пыльные бутылки из мутного толстого стекла, но вовремя одёрнула себя. Нет-нет, если узнают, что она трогала бутылки отца, то парой синяков не отделается.

Элен до последнего убеждала себя, что отец говорил не про неё. Вдруг, у него есть ещё одна девочка, такая же несчастная, как и Элен? Или нет, ещё более несчастная! И если Элен переждёт ночь в погребе, то с ней ничего не сделают? Этот Форгюн уедет, и про Элен снова все забудут. Да, так будет лучше. Надо только сделать что-то с этой сводящей с ума жаждой.

До полуночи Элен боялась даже встать и залезть обратно на бочку. Она то и дело бросала подозрительные взгляды в сторону тёмного угла. От голода у неё кружилась голова, но страх не позволял прикрыть глаза ни на секунду. Элен не знала, что страшнее — отец, или это неясное нечто.

Когда ночная сырость добралась и до погреба, Элен услышала снаружи топот и крики.

— В саду нет!

— В комнате тоже пусто!

— Найдите её! Она не могла уйти далеко.

Элен вздрогнула и переползла за самый дальний стеллаж, стараясь издавать как можно меньше шума. Прижавшись к стене, Элен затаилась.

Дверца в потолке