Ведьма в свободном полете (СИ) - Гусина Дарья

Нет, оказалось, что не единственный. В коридоре ко мне подошли Аровская и Дебрис. Магистр Серениус стоял поодаль и беседовал с каким-то высоким, юрким парнем. Это его лицо я видела на видеовызове у отца. Парень морщил лоб и записывал что-то в блокнот. Магистр встретился со мной взглядом и легонько кивнул. Я кивнула в ответ. Сейчас высшие силы не на моей стороне, но я верю, что не сдамся.

— Ада, держись, — с сочувствием проговорила Аровская. Ее тон плохо сочетался с образом вредной преподши. — Обязательно закажи учебники из библиотеки. Старайся заниматься на каникулах. Мы ждем твоего возвращения к учебе в начале триместра. Если потребуется, магистр Серениус подаст жалобу.

— Ни о чем не волнуйся, — озабоченно подхватил мастер Авар. — Я пока сам присмотрю за Минни и Джеймсом. Не поддавайся на провокации Галады. И на ее нежности тоже. Она великий манипулятор. Будем держать связь.

— Как? — встрепенулась я.

— Найдем способ. Ада, я понимаю, что это сложно, — сказал преподаватель. — И спасибо, что согласилась переехать к отцу. Будь на твоем месте другая студентка… однако ты дочь Громова, а он может сильно повредить Академии. Магистру Серениусу сейчас меньше всего нужны скандалы. Ты даже не понимаешь, как все усложнилось.

«Меня подставили», — хотела сказать я, но поняла, что мои слова прозвучат предательски жалобно. Всем и так ясно, что это стечение обстоятельств, слишком последовательных, чтобы быть случайными. Неважно. Сама все выясню

… У ворот Академии мы сели в черную блестящую машину, которая оказалась расширенной внутри до размеров длинного лимузина. При этом отец расположился в отдельном «кабинете», отгороженном от второго салона плотными кожаными шторами. Было слышно, как он отрывисто с кем-то спорит, называя цифры и имена. Галада устроилась напротив меня. Она сидела, приспустив с плеч шубку из белого меха.

Тонкое колечко и браслет-цепочка на изящной щиколотке. Обычно придонницы, за редким исключением, не получают академического образования. Они не тратят несколько лет на увеличение резерва посредством растягивания каналов и потому вынуждены пользоваться амулетами-накопителями. У нас, визардов, другая магия. Нам сложно погрузиться – им не пойти на дно, подобно камню. Чем глубже от поверхности, тем сложнее всплыть.

Я вспомнила Светку, любительницу фенечек, крупных серег и кулонов на шнурках. Знали бы тогда с Вероникой, для чего она их использует, не подсмеивались бы над любительницей цыганского стиля. У Галады же не было почти ничего, способного вместить хоть немного «концентрата» потоков. Значит, ее резерв и впрямь так велик, как о нем говорят… украдкой, шепотом.

— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, — обратилась ко мне Верховная ведьма. — Тебе кажется, что с тобой обошлись несправедливо. Но, поверь, все для твоего же блага.

Галада наклонилась вперед, положив ладонь мне на руку. У нее были длинные, хищные рубиново-красные ногти.

— Расставание с друзьями, смена обстановки, а у Алекса… — колдовка покосилась на шторы между салонами, — плохо с выражением эмоций. К тому же он сейчас занят. Выборы. Столько мест нужно посетить, стольких потенциальных избирателей очаровать, столько речей произнести.

— Я понимаю, — сухо откликнулась я.

И отвернулась к окну, показав, что разговор окончен. Через некоторое время знакомые мне улицы Октоберона закончились. За окном мелькали аккуратные пригородные особнячки в два-три этажа. Мы куда-то свернули, сбросили скорость. Мимо поплыли бесконечные кипарисы с просветами изумрудно-зеленых лужаек – автомобиль въехал в имение Громовых.

На крыльце внушительного трехэтажного дома нас встречали слуги и тот молодой человек, с которым отец разговаривал по магической видеосвязи – высокий гибкий парень с острым подбородком и зализанным пробором. Он первым подскочил к машине, открыл мне дверь и подставил руку. Я проигнорировала вежливый жест и вылезла сама.

Мысленно присвистнула, оценив взглядом родовые хоромы. Мы с мамой жили в крошечном домике в поселке: две комнатки и кухня на холодной веранде. Самым вкусным блюдом в детстве мне казались домашние пельмени. Мама шила мне одежду сама – практичные немаркие штанишки и блузки на вырост, чтобы можно было носиться день-деньской с поселковой ребятней. С какой радостью я вернулась бы в те беспечные детские годы! Говорят, к роскошной жизни привыкаешь быстро. Я даже не собираюсь привыкать. Я тут ненадолго и только ради магистра Серениуса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Зализанный парень уже тащил в дом мои сумки. Кто он здесь? Слуга? Ассистент?

Мы вошли в дом и остановились в огромном холле. Из него на второй этаж изгибом поднималась лестница, стилизованная под птичье крыло.

Она появилась наверху лестницы, та пожилая женщина из моего видения. Седые волосы, уложенные в аккуратную прическу волной, нитка зеленоватого жемчуга, «слез сирен». Даже тяжелые серьги с изумрудами были на месте.

Надежда Громова, так, кажется, звали мою бабушку. Она стояла, выпрямив спину и переплетя пальцы морщинистых рук, смотрела сквозь меня, однако уголки губ презрительно кривились. Вот она сделала несколько шагов вниз.

— Ты привез ее? — спросила Громова, глядя на сына.

— Она перед тобой, — несколько раздраженно отозвался отец, листая записную книжку. Зализанный парень услужливо топтался рядом.

— Вот как? — бабуля облила меня высокомерным недоумением с головы до ног. — Ты уверен?

— Наша Адочка, — пропела Галада, обняв меня за плечо. — Как можно сомневаться? Они же с Алексом на одно лицо.

Порция презрения досталась и колдовке. Похоже, бабуле-то «невестка» тоже не по душе, не только новоиспеченная внучка. Однако леди О’Мэйли продолжала улыбаться и сиять.

Я молчала, не желая участвовать в спектакле. Мне восемнадцать, но я уже достаточно выросла, чтобы считать подобные игры ниже своего достоинства. И еще: я только ступила на порог этого дома, а мне уже здесь не нравится.

— Ада, — сказал отец. — Это твоя бабушка, Надежда Александровна. А это Илья, мой личный помощник. — Громов кивнул на парня с липким пробором. — Со всеми проблемами, выходящими за рамки быта, обращайся к нему. Располагайся. Обживайся. С серьезными вопросами – ко мне. За мелочами – к слугам. Ада, я не хочу держать тебя взаперти, как пленницу, но и полную свободу дать не могу. Обо всех своих передвижениях за пределами дома предварительно сообщай Илье, а он согласует со мной. И везде только с телохранителями.

Значит, меня иногда будут выпускать из клетки. Но только чтобы побегать вокруг на поводке.

Илья подхватил мои сумки и поволок их наверх, мимо бабули. Та стояла, замерев, как истукан. Я тоже прошла мимо, не удостоив Громову взглядом. Отец даже не стал ждать, пока я выйду за пределы слышимости: составил знакомую композицию для создания полога тишины и с плохо скрываемой досадой сухо произнес:

 — Мама, прошу, без сцен. Я прошу всех… нет, я требую… чтобы в моем доме к моей дочери относились согласно ее статусу. Ада теперь в семье, нравится это кому-то или нет.

— Саша, не нужно истерик, — в том же тоне парировала Громова. — Я обещала принять этого… ребенка – я это сделаю. Даже без сканирования, проверки на кровь и владение Глубиной. Однако скажу прямо: тебе потребуется много сил и денег, чтобы превратить сие дикое существо в отдаленное подобие леди. Узнаю методы Серениуса. На первом месте – полеты, боевая магия и полная свобода. Девочек даже не учат прилично вести себя в обществе.

Эх, не хотела я выдавать свои скиллы, но желание сбить спесь с родни все же победило. Я перегнулась через перила и громко сообщила:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— К вашему сведению, сейчас я веду себя очень прилично. Вам просто не с чем сравнить. А на всякое там общество мне наплевать – я собираюсь стать боевым магом и сражаться с бесами. Спасибо за гостеприимство. Да, кстати, я слышу через полог тишины. Говорят, это из-за того, что я старокровка в энном поколении. Лучше бы мне досталась способность цветы взглядом выращивать.