Джордж Локхард - Гинунгагап

Шокированная Гайка машинально кивнула.

— Да, я читала… В день Рагнарока ты перейдешь на сторону великанов и…

— И погибнет, — спокойно закончил Раттатоск.

Мышка молча моргала. Локи усмехнулся.

— Знаешь, в чем главная разница между мною и Асами? — спросил он серьезно. — Я не верю в судьбу. Богом зла меня прозвали не так уж давно, прежде я был богом Огня. Огня, слышишь? Я не готов, подобно Асам, покорно ждать Рагнарока. Они как свиньи во дворе бойни. Смирились и даже не хрюкают. В очередь выстраиваются. Тысячу лет назад, какая-то полуразложившаяся бледная старуха наболтала им из могилы об их грядущей судьбе, и все, этого хватило!

Рокфор резко подался вперед.

— Сказать, почему я Бальдра убил? — спросил он с жаром. — Думаешь, из ревности? Ха! Я просто поверить не мог. Вот НЕ МОГ поверить, что две сотни лет все боги прекрасно знали и как, и где, и от чьей руки он погибнет, и когда срок пришел — они молча, без вопросов это приняли. Ни одному даже в голову не пришло ОТМЕНИТЬ ту злочастную вечеринку, или хоть меня на нее не пускать! Что ты! Судьбу не обмануть! Фаталисты хреновы… — Локи скрипнул зубами. — Ну да ничего, я им с твоей помощью такой Рагнарок устрою — света белого не взвидят!

— С моей помощью?.. — прошептала Гаечка. Ее трясло.

Локи/Рокки фыркнул.

— А ты так и не поняла, да? — спросил иронично. — Даже у дверей кузницы, когда я тебе подсказки уже в голос орал?

— ЧТО я должна понять?! — крикнула мышка.

Рокфор вздохнул.

— Тяжелый случай. Ладно, надо так надо, пожертвую моментом триумфа… — он кивнул бельчонку. — Объясни ей.

Раттатоск смерил Гаечку насмешливым взглядом.

— Понимаешь, хвостатая, — начал он, — Смертные не могут видеть валькирий. Ни под каким соусом. Ну то есть вообще.

Он умолк, дожидаясь, пока до мышки дойдет. Гайка попятилась, вжалась спиной в стену рубки.

— Я умерла?! — ее голос дрогнул. — Там, в океане?!

Раттатоск так выругался, что бедная изобретательница покраснела даже несмотря на все волнение.

— О, клянусь шерстью на моей… — бельчонок закрыл глаза. — Слушай внимательно, КАЖДОЕ слово. Намекаю, что слово «смертный» не имеет отношение к тому, жив организм или нет. Это ключевая характеристика самого организма — есть смертные, и есть МЫ.

Повисла тишина.

— Т-т-т-о есть как «мы»? — выдавила Гаечка после долгого молчания.

Раттатоск прищурил глаза.

— Тот лошак, Снорри, он ведь тебе рассказал, как возник Асгард, да?

— Рассказал, рассказал, — небрежно вставил Рокфор. — В общих чертах.

— Это хорошо… — протянул бельчонок. — Значит, ты в курсе. Многие тысячи людей совершенно одинаково представляли себе этот мир, твердо верили, что он есть. Совместная работа их разумов оказала влияние на исключительно нестабильную энергоструктуру данного измерения, и так, мало-помалу, из хаоса возник порядок. Верно?

Гаечка посерела от ужаса.

— Ты… Ты… Ты хочешь сказать…

— Бинго! — Локи/Рокки расхохотался. — Дошло, наконец. Да, милочка, да — на Земле не водятся говорящие грызуны. И другие мыслящие звери тоже. Потому что ты не зверь — ты, как и мы, создание коллективной мечты. Просто в нас тысячу лет назад верили викинги, а про тебя в 20-м веке сняли мультсериал.

Мышка зажала рот ладонью.

— Проняло? — Раттатоск криво усмехнулся. — Викингам такое и не снилось. Сотни тысяч, миллионы людей непрерывно на тебя смотрят, представляют во всех деталях, любят тебя, мечтают о тебе. Не просто о какой-то там «сущности», а о тщательно нарисованной и отлично проработанной личности. Знаешь, сколько у тебя фанатов? Почти впятеро больше, чем было у Одина в дни его расцвета. Прогресс, Гаечка! Телевидение! Больше нет нужды напрягать фантазию — новые объекты поклонения людям буквально запихивают в мозг. Счастье, что все эти новомодные «методы» возникли совсем недавно, и их суммарное воздействие на наш континуум пока не сказалось…

— Почти, — поправил Локи. — Она одна из первых ласточек. С появления мультфильма всего-то два десятка лет прошло, и уже воплощение. Впечатляет, а, старик? Нам бы таких «фанатов» в свое время… Эх!

— Но… Но… — бледная, как поверхность луны, Гайка трепетала. — Почему мы? Почему именно нас… Воплотило?

Локи помолчал.

— М-м-м… Ну, во первых, пока еще не «вас», а тебя одну. Прочие, ха-ха, «спасатели», еще на подходе. А во вторых… Не все так просто, — заметил он без особого энтузиазма. — Мультфильма про нарисованную мышь абсолютно не достаточно для… реакции. Как и со всеми религиями, необходимо, чтобы зритель действительно верил, всей душой хотел, чтобы эта мышь была реальной. А фанаты такого рода есть у очень-очень немногих, гм, мышей, — Локи фыркнул.

Гайка сползла по стене. Ее сердце билось на грани разрыва.

— Я одна?… — она сглотнула. — Чип, Дэйл… Вжик… Рокки… Их всех еще нет?!.. Но я же… Помню свою жизнь! Помню отца! Помню, как мы с ребятами… Мы… — мышка зажмурилась от боли. — Мы…

Локи смотрел на нее с удивительно искренним сочувствием.

— Знаю, — сказал он совсем тихо. — Я знаю. В первый раз ОЧЕНЬ трудно. Когда понимаешь, что памяти, на самом деле, нет. Есть лишь обрывки, упомянутые в первоисточнике. Настоящих воспоминаний нет. Я знаю, как меня нашли, но я не помню родителей — про них в мифологии не уточнялось. Я помню все свои «подвиги», но что было МЕЖДУ? Где все миллионы дней, что я прожил? Где мелкие, никому не интересные детали?

— А я и вовсе ничего о себе не знал, — вставил бельчонок. — Про меня в сагах парой строк упомянуто. Говорить и то пришлось учиться.

Гайка в ужасе подняла глаза.

— Так вы тоже… Не помните?!

Раттатоск грустно вздохнул.

— Поверила, наконец? Мы одного роду-племени, мышка. Нас придумали. И жизнь, подлинная, НАСТОЯЩАЯ жизнь, стартует лишь после воплощения — около тысячи лет назад для нас, около трех дней — для тебя…

— Три дня?!!! — Гайка чуть не лишилась чувств. — Я появилась три дня назад?!!!

Локи/Рокки очень естественно почесал за ухом.

— Глупышка хвостатая. Откуда твоя амнезия, не догадываешься? Не было никакого взрыва, да и самолета тоже. Ты просто ПОЯВИЛАСЬ. За кем, по-твоему, я в Мидгард отправился? Или, думаешь, это тело — он похлопал Рокфора по животу — я просто так мастерил?

— А-а-а?!

— Да, милая, — Раттатоск развел лапами. — Ради тебя он пожертвовал последней припрятанной на черный день душой, месяцами вживался в образ, чтобы ты ни на миг не усомнилась в подлинности этого толстого мыша, затем девять недель искал знамения, пока не обнаружил точку твоего воплощения…

— И все равно бы упустил, — добавил Локи, — Кабы совести у коня Гудрун оказалось поменьше. Силенки уже не те, ох, не те…