Далия Трускиновская - Нереал

Ознакомительный фрагмент

Конечно же, я шарахнулся. Дедок понесся дальше со скоростью, даже неприличной для пожилого человека. Он обернулся и что-то увидел за моей спиной. Что-то, по всей видимости, очень страшное.

Припустил он, как спринтер-олимпиец.

Прямо перед моим носом возник Васька. От него разило, как... как... как от скотомогильника, наверно...

— Вот тварь вонючая! — и он добавил слова, которых я не ожидал от него услышать. — Развернулся на полном скаку, понимаешь! Куда его понесло?

Впервые в жизни я осознал, что такое азарт погони.

— Туда! — показал я рукой.

— Назад в “Анжелику”, что ли? — и, не задумываясь, логично ли это со стороны зловонного дедка, Васька устремился к “Анжелике”.

Там вовсю разворачивалось стихийное бедствие. Пока нас не было, вода поднялась чуть ли не до стойки. Из глубины подвала неслись страшные крики — надо полагать, тонули вековые запасы кислого кофе. Народ собрался у окон, заглядывал и комментировал. Даже спорили — когда приедет аварийка? И с особым наслаждением считали вскарабкавшихся на столы мокрых крыс!

— Что он такое сделал? — Васька повторил этот жест, классический жест сеятеля, с картины... тьфу, чья же это картина?..

— Магия, — округло разведя руками, сказал я.

Прохожие от нас шарахались.

Человек, способный выдуть такой мерзкий и прилипчивый аромат, должен быть взят на особый учет Министерством обороны, подумал я, и использоваться для разгона кавказских мятежников.

— Магия! — злобно повторил Васька. — Мало нам было инкуба?

Тут к “Анжелике” торопливо подошел парень в черных штанах и длинной черной майке, трепыхавшейся, как будто под ней не было даже скелета, а один позвоночник, раздвинул толпу и, присев на корточки, посмотрел вовнутрь. Я бы и не подумал обратить на него особое внимание, но Васька буквально стойку сделал, как сеттер с поднятой лапой. В общем-то, что тот парень присел на корточки, мне Васька потом сказал.

По Васькиным данным, этот гражданин выпрямился, решительно пошел ко входу в “Анжелику” и стал туда неторопливо спускаться. Совершенно не беспокоясь о том, что рискует утонуть. И как-то так получалось, что стоило ему поставить ногу в черной кроссовке на ступеньку, как от этой ступеньки откатывала вода.

Васька видел это своими глазами — он, бросив меня в мокрых штанах, кинулся следом за тем парнем. Он даже шагнул на еще влажную лестницу — а парень между тем уже стоял на полу и задумчиво следил за уползающей в щели водой.

А потом он обернулся.

— Тебе-то чего неймется? — спросил он Ваську. — Гляди, допросишься. Не лезь ты в их разборки, а то и на тебя лапу наложат. Чей бы ты ни был.

— Ты кто? — Васька потом клялся, что не услышал собственного голоса.

— Таир. Пусти-ка...

Тоненький, легкий, как мальчишка, он не то чтобы протиснулся мимо Васьки — он, как Васька опять же божился, прямо дуновением пролетел.

— Что это? — Васька был настолько потрясен исчезнувшим потопом, что ему и в голову не пришло спросить парня: послушай, что ты забыл в “Бастионе” и кого ты назвал инкубом?

— Мелочи. Полтергейст разбудили, — сказал Таир. — Вот ведь вредители... А насчет инкуба не беспокойся. Не твое это дело. Я по следу иду и сам его выловлю. Но если кого на него наведешь — пеняй на себя. Разрублю канал!

С чем и отбыл. А в подвальных дебрях вопли вскипели с новой силой. Очевидно, спасение от потопа было некстати — чего-то или кого-то не успели утопить...

Он прошел мимо меня, этот Таир, и я действительно обратил на него внимание, а не придумал это потом, чтобы получше выглядеть в Васькиных глазах.

Его лицо...

Такие лица я видел у старшеклассников на своих уроках. Сидит неглупый вроде парень, и что бы я ни толковал — он в упор не слышит, он что-то внутри себя слышит, и эта отстраненность делает его даже красивым...

И шел он, как человек, которому торопливость противопоказана. Для него важно идти и думать. И ему безразлично, как смотрят на него красивые девчонки.

— Ну, что этот Таир ко мне прицепился с этим инкубом? — Васенька чуть не плакал. Я вообще редко его видел в таком разобранном состоянии. То, что он был потрясен водяным чудом, — это понятно. Но оно могло объясняться и как-нибудь реалистически. Скажем, дергая в панике прогнившие трубы и вентили, сотрудницы кафешки нечаянно потянули именно то, что требуется для устранения аварии. Васька сделался невменяем из-за странных слов Таира.

— Простите... — меня очень деликатно тронули за плечо. — Вы не могли бы спуститься вниз и принести мою книгу?

Это был Астралон. Он стоял с видом нашкодившего кота.

Каким-то образом он знал, что лучше ему внизу не появляться.

— Я попытаюсь.

И я честно направился ко входу в “Анжелику”.

— Стой! Ты куда? — удержал меня за плечо здоровый мужик и повернулся к приятелю. — Ну, три пива за тобой! По пиву за крысу! Их семь на столы залезло, слышишь — семь! Не ходи туда — там у них что-то нечисто.

Это уже относилось ко мне.

— Батюшку нужно позвать, пусть помещение освятит, — посоветовала пожилая тетенька.

— Можно и самим ладаном покурить.

— И углы закрестить!

Женщины устроили высокопрофессиональную дискуссию на тему борьбы с нечистой силой. Оказалось — ни для кого в ее шкодах ничего противоестественного нет, нормальное явление, а домовой — так и вовсе у всех присутствующих член семьи.

Буфетчица решила наконец проявить инициативу. Босиком — надо полагать, ее уютные шлепанцы размокли, — она поднялась по лестнице с явным намерением перевесить табличку не той стороной, где “открыто”, а той, где “закрыто”.

— Ну, чего, чего! — прикрикнула она на уже расходящуюся толпу — Аварии, что ли, не видали? Закрыто, говорю!

Но, кроме явного намерения, было у нее еще и скрытое.

Она, встав на пороге, оглядела окрестности кафешки взором полководца.

Меня осенило — искала Астралона!

И второй раз осенило — видно, из-за него уже были какие-то приключения.

Астралон же, ожидая меня с вожделенной книгой, спрятался за грузовиком. И глядел оттуда в тоске.

— Ты чего тут торчишь? — спросил, подойдя, Васька. Он уже опомнился после беседы с Таиром.

— Астралон просил книгу забрать.

— Ну?

— Думаешь, она так просто отдаст? Она только и ждет, чтобы кто-нибудь за книгой явился!

Васька оценил выражение лица буфетчицы и согласился.

— Ладно, я унижусь... — буркнул он.

И полез за удостоверением.

Увидев эти корочки, буфетчица прямо ошалела.

— Так вы давно его пасете? — вполне профессионально, но втрое громче, чем полагалось бы, осведомилась она, приглашая человека из угрозыска вниз. И оба пропали из виду.