Гарри Тертлдав - Принц Севера

— Если это не разбойничье гнездо, тогда я — кочевник Шанды.

— Да, это действительно так, и на совершенно открытом месте. — Джерин сплюнул в дорожную грязь, показывая, что он об этом думает. — Когда бандиты выставляют свои дома напоказ, словно бароны, все обычно летит к чертям.

— А кем, по-твоему, были первые бароны? — спросил Вэн. — Разбогатевшими бандитами, скорее всего. По крайней мере, так было в большинстве стран.

— Ты что, оскорбляешь моих предков? — поинтересовался Джерин. — Если бы я не знал, что ты, скорее всего, прав, я бы разозлился. Но как бы там ни было, в один прекрасный день мы придем сюда и сожжем пристанище этих разбойников, пока они не превратились в баронов.

— Мы приближаемся к землям Адиатануса, — сказал Раффо, — Ему это может не понравиться.

— Йо, возможно, он хочет использовать этих негодяев, кто бы они ни были, в качестве распорки между мной и собой, — согласился Джерин. — Однако это вовсе не означает, что так все и будет.

Солнце уже проделало больше половины пути по небу, когда колесница прогромыхала мимо нового пограничного камня, лежавшего на краю дороги. На валуне были высечены не элабонские узоры или буквы, а свастика и спирали, почитаемые трокмуа. На самой дороге стояли двое рыжеусых северян, один с копьем, другой с мечом. Тот, что держал копье, выкрикнул на беглом элабонском:

— Кто вы, въезжающие на земли великого вождя Адиатануса?

— Я могу быть кем угодно. Меня зовут Джерин Лис, — отвечал Джерин. — Проезжал ли здесь вассал Адиатануса Дивисьякус?

— Проезжал. — Стражник взглянул на Джерина скорее с любопытством, чем враждебно. — И мне кажется странным, Лис, что ты решился его преследовать. Неужели ты передумал, хм, насчет того предложения, которое Дивисьякус должен был с тобой обсудить?

— Нет, — ответил Джерин, отчего оба трокмэ нахмурились. — Но я вовсе не собираюсь воевать ни с Адиатанусом, ни с его подданными. Между нами по-прежнему мир, верно? — И он потянулся за бронзовым топором, прикрепленным к боковому бортику колесницы. Вэн же взвешивал в руке копье, не то что бы враждебно, а так, задумчиво, будто прикидывая, каков его вес.

Это, без сомнения, заставило трокмуа призадуматься. Тот, что завел разговор первым, сказал:

— Конечно, нам вовсе не следует воевать. И сколько бы Дивисьякус ни распинался о том, какой ты, Лис, негодяй… заметь, это его слова, а не мои… он даже словом не обмолвился о том, что мы должны готовиться к боевому походу.

— Я ему так и сказал — у нас с Адиатанусом нет повода враждовать, — согласился Джерин. — Но скажите мне вот что: когда Дивисьякус проезжал здесь, не было ли с ним в колеснице мальчика четырех лет? Говорю напрямик, не было ли с ним моего сына? Прежде чем ответить, подумайте вот о чем: если вы солжете, у нас начнется война, и не на жизнь, а на смерть.

Северяне переглянулись. На этот раз ответил тот, что держал меч:

— Лис, клянусь Эзусом, Таранисом и Тевтатесом, его не было с ним. — Это была самая сильная клятва у трокмуа, и ею не разбрасывались по пустякам. Стражник продолжил: — Если бы мы хотели воевать с тобой, мы бы так и сделали. Но воровать ребенка? — Он плюнул. — Да провалится сквозь землю тот, кто решится на такое грязное дело.

— Йо, — согласился второй воин. — Если бы кто-то из наших совершил такое, Лис, мы бы крепко-накрепко связали его и отдали тебе, чтобы ты поступил с ним, как считаешь нужным. Ты мог бы разбираться с похитителем долгое время, чтобы он каждый миг сожалел о том, что родился. У меня самого два паренька и девчонка, и я бы стал кровожаден, как великан-людоед, с любым, кто осмелился хотя бы потрепать их по головам без моего разрешения.

Его гнев был настолько искренним, что устранял все сомнения. Может, Адиатанус и поставил его сюда вместе с товарищем как раз потому, что они записные лжецы, но тут уж Джерин ничего не мог поделать. Во всяком случае, не имея армии за спиной. Он сказал:

— Я верю вам, но не забывайте о том, что с вами будет, если вы меня обманули.

— Пф, но мы сказали правду, поэтому нам нечего бояться, — ответил стражник с мечом. — Надеюсь, ты найдешь ребенка в целости и сохранности, Лис.

Его товарищ кивнул и добавил:

— Поскольку ты, вероятно, проведешь ночь под открытым небом, не хочешь ли купить у нас курицу, а?

— Может, вы ее украли, — беззлобно сказал Джерин. — Все вы, трокмуа, перешедшие через Ниффет, чертова кучка воришек, таскающих кур.

— Вовсе нет, — возмущенно ответил северянин с копьем. — Мы пришли на юг потому, что у вас, элабонцев, появляется все больше и больше вещей гораздо лучших, чем ворованные куры.

Поскольку это было истинной правдой, Джерин не стал дальше спорить. Он хлопнул Раффо по плечу. Возница лихо развернул колесницу и направил ее на восток, обратно к Лисьему замку, по самой узкой из сети сбегавшихся к межевому камню дорожек.

— Весьма разумно, — сказал Вэн. — Эти лесные разбойники, конечно, вели себя достаточно дружелюбно, но все равно лучше убраться от них подальше. А то еще их предводитель решит, что на нас стоит поохотиться, и пошлет за нами погоню.

— Совершенно с тобой согласен, — сказал Джерин, — Раффо, езжай по проселкам, пока светло. Главное, чтобы они забирали на восток и на север. На большой дороге мы можем нарваться на неприятности.

— Да, лорд Джерин, — ответил Раффо и через минуту добавил: — Мне очень жаль, что мы не нашли вашего сына.

Джерин вздохнул.

— Мне тоже. Остается только молиться о том, чтобы Райвину, Драго или Вайдену повезло больше, чем нам. — Он пытался не думать о том, что сейчас может происходить с Дареном. Слишком уж мрачные картины рисовало ему его воображение.

— Да, мы ведь были так уверены в том, что именно трокмуа украли его, — сказал Вэн.

Другой на его месте сказал бы «ты был уверен». Но как истинный друг чужеземец готов был делить с ним не только успехи, но и ответственность за поражения.

— Вот вернемся в замок и узнаем больше, — сказал Лис, очень надеясь, что ему удастся не сойти с ума до той поры.

Райвин Лис развел руками.

— Лорд Джерин, стражники Шильда Крепыша отказались пустить меня дальше пограничного камня. Не знаю, чего стоят их слова, но они сказали, что Тассило въезжал в его владения, однако никакого маленького мальчика с ним не было.

— Чего стоят их слова, — повторил Джерин. — Если Дарен лежал связанный в глубине его повозки, то их слова вообще ничего не стоят. Или, с другой стороны… — Он умолк, уныло и расстроенно качая головой.

В Лисьей крепости он надеялся получить хоть какие-нибудь ответы на мучивший его вопрос, а вместо этого нашел еще больше загадок. Последних было хоть отбавляй. Обратившись к Вайдену, сыну Симрина, он спросил: