Ольга Пашнина - Повелители слёз

   - Привет, чудо мохнатое, - сказала Веста.

   Миха пробурчал что-то, напоминающее приветствие. А потом двери в комнату распахнулись и явили темноволосую девочку в милом белом платьице. С виду она была очень обычной, как и все дети в ее возрасте, симпатичной, веселой и ласковой. Из привычного образа шестилетнего ребенка выбивались только два крыла, похожих на стрекозиные, торчащие сзади. Удивительная штука, эта наследственность: мать Михаила была иерой, крылатой жительницей Верхнего. Сын от нее унаследовал два сердца, благодаря чему был куда выносливее обычного человека. От отца - ментальную магию. А Эли передались крылышки. Магией девочка не обладала, разве что зачатками бытовой, которая в скором времени должна была исчезнуть. Зато с интересом училась летать. Тонкие крылышки пока плохо выдерживали вес девочки, но уже были очень подвижными и порой казалось, что они живут собственной жизнью, не взирая на желания хозяйки. Госпожа Риорская-старшая любила внучку то ли за эту особенность, то ли потому, что Эли все-таки была дочерью Михаила. Во всяком случае, неприязнь, которую бывшая свекровь испытывала к Весте, не распространялась на внучку.

   - Мама! - заорала Эли и радостно кинулась на кровать.

   Принялась обнимать Весту и что-то рассказывать.

   - Привет, радость моя, - Веста поцеловала дочурку. - Как дела?

   - Хорошо! Мы с папой ходили в парк, тут такие карусели! А еще мы плавали. И летали на этом...воздушном шаре!

   - Вот это да, - улыбнулась Веста. - Каникулы проходят хорошо, да, милая моя?

   - А ты пойдешь с нами гулять? - спросила Эли, заглядывая Весте в глаза.

   - Пойдет, - раздался голос Михаила. - Только через пару дней, ладно? Мама немножко приболела, выздоровеет, и пойдем, погуляем. Может, еще на каруселях покатаемся, да?

   В руках Риорский держал большую вазочку с кремом. Как раз таким, какого хотелось Весте. Посыпанным шоколадной крошкой, и с большой вишенкой. Настоящей, не кондитерской.

   - Обалдеть! - Веста протянула руку и, получив лакомство, привстала. - Спасибо!

   С удовольствием отправила ложку в рот и зажмурилась.

   - А мне? - обиженно спросила Эли, глядя на отца.

   - А ты, дорогая моя, еще не позавтракала. К маме сразу побежала, помнишь? Так что сначала завтрак, а потом десерт.

   Эли обиженно засопела.

   - А мама позавтракала?

   - Мама болеет, ей можно, - ответил Михаил.

   Пока Риорский раздвигал шторы, Веста шикнула дочери.

   - На, - прошептала она и сунула Эли под нос полную ложку крема.

   Когда Риорский повернулся, услышав шепот, Веста уже заинтересованно смотрела в окно, а Эли гладила Миху.

   - Волверин, - осуждающе произнес Михаил.

   - Что? - невинно отозвалась Веста.

   - Я все видел.

   - А я ничего не делала, - и не выдержала, хихикнула.

   Эли рассмеялась следом.

   - Девчонки, вот на что вы меня толкаете?

   Михаил тоже улегся на кровать.

   - И мне тогда тоже дай, - потребовал он.

   - Обойдешься, - фыркнула Веста. - Это мой десерт.

   Михаил схватил вишенку и отполз подальше.

   - Нет! - заорала Веста. - Только не вишенка!

   - Ты сама вишенка, - ответил Риорский. - Так что дай мне хоть ягодой полакомиться.

   - Иди на кухню и лакомись! У меня она единственная!

   - Была, - фыркнул Михаил. - Я ее уже съел.

   Эли радостно смеялась, Миха рычал, тоже, впрочем, от хорошего настроения и Веста почти забыла обо всем, что случилось в последнее время.

   - Ладно, Эль, иди завтракать, - скомандовал мужчина. - Там тебя бабушка дожидается. И каша.

   Эли недовольно скривилась. Больше всего она ненавидела настойку против простуды и кашу.

   Но с отцом спорить не решилась: знала, что с ним пререкаться - себе дороже. Можно и без десерта остаться, и без прогулок. И, что самое страшное, может отобрать игрушки, запретить летать и заставить читать какие-то скучные книги, которые взрослые почему-то называют развивающими.

   - Она прелесть, - улыбнулась Веста, когда девочка унеслась в обеденный зал.

   - Только когда видишь ее раз в день, - усмехнулся Михаил. - Когда проводишь с ней круглые сутки, невольно замечаешь, как ищешь преступление потяжелее, чтобы сесть в тюрьму и там отдохнуть.

   - Брось, не такая уж она и активная. По крайней мере, в Лесном она ведет себя куда спокойнее. Мне кажется, это все влияние твоей матери.

   - А мне кажется, это то, что мы называем наследственностью. Эли - смесь тебя в лучшие годы твоего остроумия. И меня. Ну, поскольку у меня все годы - лучшие, то, наверное, на меня она похожа больше.

   - Я смотрю, самомнение у тебя такое же, - хмыкнула Веста.

   - Что-то не меняется, - философски протянул Риорский. - Тебе еще десерта принести?

   - Нет, - поморщилась девушка. - Меня и так уже тошнит. Сейчас захочу огурцов соленых.

   - Прости, вишенка, но огурцов я тебе не принесу. Не уверен, что их с кремом совместная дружба хорошо отразится на твоем состоянии.

   Весте не хотелось снова весь день лежать. Но и на подвиги сил не было, хотя, конечно, не сравнить с тем, что было в подвале у Рейбэка. Она давно научилась загонять самые неприятные воспоминания глубоко, чтобы они не всплывали и не портили настроение. Но гигантское количество вопросов вертелось в голове, и ответа на них Веста найти не могла.

   - Можешь принести мне какую-нибудь книгу? - вздохнула девушка. - Хоть так день скоротаю.

   - Конечно, - кивнул мужчина. - Тебе какую?

   - Давай какую-нибудь историческую или мифологическую. Не осилю художественную, если с героями там что-нибудь случится, запущу книжкой в окно.

   - Хорошо, сейчас принесу.

   И действительно вернулся с книгой, толстой и явно оригинального образца. Авторы книг обычно писали один экземпляр, который потом магически копировался и передавался во все библиотеки университетов. Риорским, судя по всему, частенько доставались оригиналы, написанные авторской рукой.

   - Вот, "Легенды и предания Верхнего", с иллюстрациями, между прочим. Оригинал авторский.

   - Спасибо.

   Веста взяла книгу и начала читать. Михаил уселся в кресло, разложил на коленях какие-то свитки.

   - Не возражаешь, если я тут поработаю?

   - Нет, конечно, нет.

   Они просидели весь завтрак в молчании, но то было не тягостное молчание, которое обычно бывает, когда двое разлюбивших людей вынуждены провести время вместе. Весте было спокойно рядом с Риорским, будто бы и не было той ночи, будто они не разводились и она не жила одна эти два года. А Михаил работал, привычно находясь рядом с Вестой, готовый защитить уже скорее по привычке, нежели по необходимости: в родовом замке Риорских Весте точно ничего не грозило.