Алексей Пехов - Фэнтези 2007

— И то, верно, опаздываю! — Кролик снял цилиндр и вытер лоб носовым платком.

— Ты откуда эту шляпу взял? — полюбопытствовал Смотритель, с интересом разглядывая маленькое вишневое деревце, растущее между ушей собеседника.

— Шляпу? — Кролик рассеянно покрутил в руках черный цилиндр. — У семейки Муми-троллей. Они ее на крыльце забыли, когда уезжали. А я решил: чего добру пропадать? Вот и приспособил. А что?

— Ты только не волнуйся, — вкрадчиво произнес кот. — Как в новом Лесу окажешься, найди доктора Айболита. У тебя на голове дерево выросло.

Белый Кролик тут же начал стенать, заламывать руки и ныть, почем свет кляня проклятую Морру, подложившую ему такую свинью. Кот усмехнулся в усы. Лучший друг Болванщика всегда был растяпой.

Пройдя через маленькое поле, заросшее высокой пожухлой травой и серебристыми цветами, над которыми не властна была даже осень, Василий вышел к Зачарованному бору. Из-за пожелтевших елок, умирающих от дыхания последней осени ничуть не хуже, чем березы, клены и дубы, внезапно раздались отборные матюги. На поляне возвышалась здоровая белая печь с едва дымящейся трубой. Рядом с ней на четвереньках стоял Иван-дурак. Рожа у него была злая, красная и порядком испачканная. На ковре из еловых иголок в хаотичном беспорядке были разбросаны инструменты.

— Попробуй теперь! — крикнул водила.

— Не фига подобного! — хриплым басом ответствовал сидящий на печи Колобок.

— Ты на какую педаль жмешь?

— На эту… которая посередке!

— А я на какую просил?! — зарычал Иван.

— Не так уж это и просто — жать на педаль, когда нету ног! — оправдался помощник и, основательно повозившись, все же умудрился на что-то надавить.

Печь загудела, чихнула, выпустила из трубы маленькое вонючее облачко дыма и скисла. Иван вновь матюгнулся, поминая создателей печи вплоть до седьмого колена.

— Бог в помощь, — произнес Василий, выходя из-за елок.

— А… Смотритель. Привет, привет. Вот блин, заглохла, падла, на полпути!

Из ведра, находящегося за спиной Колобка, выглянула Щука:

— Говорила я тебе, пешком надо было идти!

— А весь скарб кто потащит? — огрызнулся дурак, копаясь в груде гаечных ключей. — Или я, по-твоему, должен переть шмотки на своем горбу?

Действительно, на печи живого места не было от сваленного барахла. Создавалось впечатление, что на ней едет не Иван-дурак, а целая армия Лимонов, вкупе с многочисленной семейкой дядьки Черномора.

Щука ничего не ответила и скрылась в ведре, напоследок ударив хвостом и разбрызгав воду.

— Эй! Зубастая! — обиделся Колобок, на которого попала вода. — Поаккуратней там!

— Давно стоите? — поинтересовался Василий.

— Уже с час. Чего мы только не делали!

Над Зачарованным бором раздался рев, и по небу пронеслась железная птица людей.

— Разлетались, мать их! — выругался Иван, провожая машину взглядом. — Не терпится им…

— Одну хреновину Горыныч сбил, так их теперь в пять раз больше налетело, — вновь высунулась из ведра Щука.

— Пора сваливать, — подытожил Колобок. — А то опять будут бухалки скидывать. Давеча они Великана и Мальчика-с-пальчик убили.

— Да как же мы свалим, если эта рухлядь не заводится?! — взорвался Иван и зашвырнул молоток в кусты.

— А по щучьему веленью? — на всякий случай поинтересовался кот.

— Хренушки! — ехидно отозвалась Щука. — Скажи спасибочки людям! Волшебство ушло. Не действует! Ни мое, ни Золотой рыбки!

— А Рыбка где?

— Здесь она, родимая, в ведре, — Колобок соскочил с печи и подкатился к Ивану. — Хотели подвезти до портала, а вон видите, милорд Смотритель, как обернулось-то?

— Что сломалось хоть?

— Да шут ее знает, — вздохнул Иван, огорченно почесав в затылке. — Все перебрал и ничего не нашел.

— А дровишки заложить не забыли?

— Я самолично в топку десяток сосновых поленьев запихал! — произнес Колобок.

Дурак в раздражении хлопнул себя по лбу:

— Безногий, ты хоть и башкой вышел, но тупее меня! Какой умник тебя научил сосну пихать?! Печь у меня отродясь ни на чем, кроме березы, не фурычила! А я гляжу — чей-то не то! Идет как-то рывками, блин!

— Яж не знал, — виновато заканючил Колобок.

— Не знал он, — буркнул Иван, подняв с земли топор. — Вытаскивай дрова из топки, а я за березой.

— Как же я их вытащу? — жалостливо спросил Колобок. — У меня и рук-то нету.

— А запихивал как?! Так и выпихивай!

Спустя полчаса печь радостно фырчала, разбросанные на земле инструменты были собраны, а Иван-дурак с Колобком весело распевали незатейливую победную песню.

— Смотритель, давай подброшу? — благодушно предложил Иван.

— Вы к порталу? — на всякий случай спросил кот.

— А то.

— Ну, подбрось, коли не трудно, — согласился он.

Иван дернул рычаг, нажал на педаль, весело гикнул, и печь, гудя и пуская из трубы белый дымок, отправилась в путь.

— Ты-то как здесь оказался? — спросил у Колобка Василий.

— А я что? Я своих проводил и к Ивану покатил. Еще на той неделе обещался ему помочь с отъездом.

— Бабка не переживала, что ты без нее пошел?

— Еще как! Но я ее успокоил, сказал, сегодня приду. Да и не до этого ей было. Курочка Ряба Репку не хотела оставлять, так что…

— Не оставила?

— Нет… Докатили до портала с грехом пополам. Жучке хвост отдавили… Глянь осень-то какая!

— Последняя.

— Да не переживайте вы так! — дернул плечом Иван. — Мы ведь живы, и уйти есть куда!

— Надолго ли? — спросила Щука.

— Чего надолго?

— Надолго ли мы задержимся в новом Лесу, говорю? Сказка может уйти и оттуда.

— Не уйдет! — беспечно отмахнулся дурак. — Люди там в нее еще верят, а значит, сказке и Лесу нечего бояться!

— Ню-ню, — пробормотал Колобок, с грустью глядя на мелькающие по краям дороги желтые деревья.

Еще дважды над ними пролетали ревущие машины, но, по счастью, то ли не замечали печь с ее пассажирами, то ли у них были куда более важные дела. Наконец, Зачарованный бор кончился, и печь выехала к Лукоморскому холму.

— Притормози, я тут сойду, — попросил Василий. Дурак послушно остановил печь, давая коту возможность спрыгнуть на землю.

— Давай, Смотритель, не задерживайся, — сказал на прощанье Колобок. — Уже вечер. Увидимся в Лесу.

— Увидимся, — кивнул Василий. — Я ненадолго.

На холме рос Дуб. Это было единственное дерево во всем Лесу, чьи листья до сих пор оставались зелеными, словно осень не имела над ними никакой власти. Возле дуба сидел облаченный в доспехи человек. Худое, обтянутое пожелтевшей кожей лицо, черные ввалившиеся глаза, крючковатый нос, тонкие губы — все это делало его похожим на мертвеца. Он неотрывно смотрел на букет бледных нарциссов, лежащих на холмике свежей могилы, в основание которой бы воткнут огромный фламберг. Кот никогда не думал, что этот грозный меч когда-нибудь превратится в могильный крест.