Токацин - Солнечный змей

Фрисс стоял у борта — поодаль от печей и мачт, чтобы не мешать земляным сиригнам, ведущим корабль — и смотрел, как расширяется узкая зеленоватая полоса на востоке, как вспыхивает изумрудами и золотом небо над Опалённым Лесом, как зелёная дымка над степью сменяется сиреневой, пронизанной алыми лучами… и холодок полз по его спине.

Этой весной Река не буйствовала — тихо катила свои волны мимо восстановленной башни храма, мимо разрастающегося куста Кенрилла, уже покрытого листвой и увешанного новыми лентами и бусами. Полог у входа в пещеру жреца был откинут, сам храм — открыт настежь, и служители сметали со стен опавшую листву и клочья сухой травы. Фрисс перешагнул порог и приветственно усмехнулся. Статуя огромного рыжего кота взирала на него мерцающими глазами. Новенький жрец — Винсент из Сароо-Кема — бережно сметал с неё пыль и опасливо отдёрнул руку, когда вдоль кошачьего хребта пробежали язычки пламени.

— Силы и славы Аойгену, Воину-Коту! — склонил голову Фрисс. — Надеюсь, зимний твой сон был спокоен, но не скучен. Я принёс тебе привет и дары от Реки — и многие прийдут ещё сюда, прежде чем настанет новая зима. Не бойся забвения!

Кислуха тихо зашипела на дне чаши. Она убывала на глазах, и её поверхность колыхалась и шла волнами, будто кто-то огромный быстро лакал её. Невидимая горячая лапа прикоснулась на миг к плечу Речника.

— Ты знаешь, какая беда пришла в Орин, — тихо сказал Фрисс. — Всепожирающий огонь… Возможно, мы не заслужили удачи… мы тратим её без толку… но пусть её хватит хотя бы на крылатых кошек. Я сделаю, что смогу, и каждый Речник, и каждый маг… и мы не подведём ни тебя, ни Реку… но крылатые кошки беззащитны перед огнём. Защити их, повелитель случая…

— Илкор ан Хо" каан, — прошелестело за спиной. Нецис подошёл к алтарю. Левая рука мага была обнажена, и чёрная кровь стекала по ней, вспыхивая зелёными искрами, и капала на камень.

— Ме" тин ну ил ти" инх, — прошептал Некромант. — В мире много беззащитных существ, но и Речник Фрисс — отнюдь не всесильное божество. Кто-то должен попросить и за него.

Сиригны молча ждали их на корабле. Печи пылали жарко — не зря корабль наполовину нагрузили дровами — настоящими, не какой-нибудь сухой травой! Двухвостка под килем сигнасы торопливо дожёвывала свежий тростник — служители, забыв о стенах храма, столпились вокруг и совали ей еду, рассудив, как понял Фрисс из их взволнованного шёпота, что это — ничуть не худшее подношение Аойгену. Речник придержал трап, пока Нецис поднимался на борт. Алсаг понюхал окровавленный рукав и решительно помотал головой. Некромант тихо рассмеялся и спрятался в каюте — после блужданий по Туманам он никак не мог вдоволь наесться и отдохнуть.

Фриссу кусок в горло не лез. Он посмотрел на ломоть ирхека и убрал рыбный пирог обратно в сумку. На носу корабля в задумчивости стоял Халан, и Речник встал рядом.

— Что сейчас на Дзельте? — осторожно спросил он. — Вода не помутнела за зиму?

— Вода чиста и прозрачна, — отозвался Халан. — В Раймалте я прошёл по всем берегам. Следов яда нет, можно считать, что с проклятием покончено. Не хочется пускать нежить на берега, но ничего не поделаешь. Лучше хищные туманы в степи, чем стая Существ Сиркеса на жилых участках.

Правитель Дзельты был угрюм, погружён в свои мысли, и Фрисс никак не мог перехватить его взгляд. Помолчав, Речник неуверенно спросил:

— Халан, ты этой весной был у сарматов? Как прошёл запуск?

— Запуск ещё идёт, Фрисс, — покачал головой Халан и наконец-то взглянул на Речника. — Станции нескоро успокоятся. Я пролетал над Рекой, видел сполохи на мачтах, парой слов перебросился с Альгесом. Он знает, что творится на востоке — и он наверняка уже предупредил и «Флан», и «Идис». Можешь не опасаться за сарматов. Они знают, что такое Встречный Шквал и проникающее излучение. Тзанголу непросто будет до них добраться… а когда он это сделает, нам уже не о чем будет тревожиться. У мёртвых мало тревог…

Фрисс поёжился.

— Ты сказал — «когда», — нахмурился он. — «Когда», а не «если»… Ты думаешь, Тзангол может…

— Мы слишком мало знали о прошлом, — сузил глаза Халан. — И сейчас знаем немного. Ильюэ рассказал кое-что о Кровавом Солнце, и я думаю, это можно принять на веру. Тзангол любит кровь, но куда больше он любит энергию, чистую сияющую мощь. Он ищет её повсюду, и чем сильнее такой источник, тем он для Тзангола привлекательнее. А сарматские станции — источники непредставимой мощи. Нет сомнения, что змей потянется к ним… возможно, очень скоро. Я предупредил сарматов об опасности — надеюсь, они не приняли это за шутку. Не хотел бы я видеть на Реке три светящихся пепелища. Нам хватило и «Скорпиона»…

Речник вздрогнул.

— Халан! — с надеждой посмотрел он на правителя. — Запуск ещё не завершён, и сарматы сейчас не рады гостям, но всё же… Когда внизу покажется Старый Город — я сойду ненадолго на берег. Подожди меня над водой.

— Хочешь поговорить с Гедимином? — Халан кивнул собственным мыслям. — Твоя воля. Нужды в этом нет — его предупредили и без тебя, но если вы встретитесь, вреда не будет. Возможно…

Он оборвал себя на полуслове и отвёл взгляд. Речник хмыкнул.

— Если Тзангол сунется к «Идис», Гедимин его узлом завяжет. А станция ему поможет. Сарматы знают, что делать с излучающими штуковинами… Так этой змее энергия нужна? Халан… Наши подстанции — может он им навредить?!

— Подстанции мы будем хранить, как зеницу ока, — Халан крепко сжал плечо Речника. — Так я обещал, когда их строили, и слово я не нарушу. Мало что на Реке дороже для меня, чем они. Сиригны уже выставили пост у каждой подстанции, а горожане собирают ополчение. Я поделюсь с ними боевыми Двухвостками, Канфен вышлет магов. Подстанции под присмотром, Фриссгейн. Не бойся за них.

— Хорошо, — тихо сказал Речник. — Этой весной я не видел Орину. Она на подстанции сейчас? В Стеклянном Городе? А…

Халан нахмурился и смерил его суровым взглядом.

— Фриссгейн, не беспокойся о том, что тебя не касается.

Он повернулся к обрыву и стал разглядывать белую стену, изрытую пещерами и тропками. Речник неслышно отошёл и перебрался на корму, подальше от пышущих жаром печей. Сигнаса быстро махала плавниками, разогретые водоросли в её трюме шевелились проворно, участок за участком скользили мимо — и Фрисс еле успевал заметить яркие ленты — тревожные знаки — у пещер и усердно возводимые земляные валы на берегах. Только изредка где-то он видел пар над кипящим котлом и чуял запах варёной тины. Кто-то не терял надежды на мирные дни и готовил кислуху, кто-то вышел с сетями на плоту, кто-то рубил сухую траву на обрыве, запасаясь дровами на долгий год… Провожая взглядом громадную Липу — древесный город скайотов — Фрисс вспомнил о торговцах самоцветами, живущих неподалёку, и о том, что он так и не припас никакого подарка для Гедимина. И едва ли сармату сейчас до подарков — если уж Речникам жарко на берегу, как же изнемогают у негасимых «печей» обитатели станций…