Денис Чекалов - Сумеречный судья

Френки не нравится, когда кто-то сравнивает ее с собой — Франсуаз глубоко уверена, что превосходит всех.

— В мире полно уродов, которых можно перевоспитать, только вогнав пулю в голову.

— О, нет.

Пальцы минотавра вытаскивали из кармана тонкую ампулу, наполненную синевато-белой жидкостью.

— На это способны самые обычные люди. Я говорю о большой охоте — охоте на тварь.

Быкоглав закатал рубашку и положил руку на стол тыльной стороной вверх. Быстрым нервным движением снес верхушку ампулы о край стола.

— На курсах медицины меня учили не этому, — заметила Франсуаз.

— Забудьте про медицину, — засмеялся минотавр.

Верхушка была отбита, и лишь сотая доля дюйма отделяла от края переливающуюся жидкость. Глаза минотавра вспыхнули в предчувствии боли. Он вонзил ампулу в вену — и перевернул в воздухе так быстро, что на стол не успело пролиться ни капли.

Крохотный стеклянный сосуд теперь стоял, воткнутый в плоть минотавра. Синее вещество уходило внутрь руки Асгхана, и кожа в том месте тоже становилась мертвенно-синей.

Бьюни смотрела на охотника, завороженная его действиями. Я понял, что она впервые видит то, о чем столько прочла.

— Охота на тварь — это нечто особенное, — произнес Асгхан.

Его голос прервался. На губах начали появляться серые клочья пены, смешанные с кровью. Он поднял руку к правому глазу, и когда отнял ладонь, я увидел, что зрачок Асгхана купается в алой паутине кровоизлияний.

— Вам плохо? — осведомилась Франсуаз.

— Все пройдет.

Охотник выдернул из руки опустевшую ампулу и бросил на пол.

— Это вещество обостряет чувства. Побочные эффекты неизбежны.

Асгхан попытался встать, и его стошнило.

— Наверное, я отвык, — пробормотал он.

Я знал, что это не так — мне приходилось видеть подобное и раньше. Минотавр держался гораздо лучше, чем другие.

— Великая честь.

Он скомкал бумажную салфетку, которой вытирал губы, и кинул в корзину.

— Мало родиться в семье потомственных охотников — надо еще доказать свое право им стать. У меня два брата. Младший не сумел.

Асгхан выпрямился, и теперь ему, казалось, стало лучше. Темное пятно на руке рассасывалось, кожа принимала обычный облик.

— Теперь я могу их чувствовать.

Быкоглав сделал шаг, и его опять стошнило. Струя была такой сильной, что забрызгала стену напротив.

Я протянул ему стакан воды — я видел, это помогает. Асгхан снова извинился.

— Мы будем искать тварь, которая вышла из морга вместе с телом, — произнес он, когда мы направлялись по коридору. — Вам лучше остаться, Бьюни. Это опасно.

Маленькая фейри смотрела на минотавра с трепетом и восхищением. Всю свою жизнь она отдала тому, чтобы стать участницей великой борьбы, начало которой положил Ариартис.

И сегодня это случилось.

— Асгхан прав, Бьюни, — мягко произнес я. — Останьтесь.

Фейри провожала нас взглядом, полным тоски и печали. То, чему она не могла быть свидетельницей, значило для нее всю Жизнь.

И именно поэтому я не мог позволить ей видеть это.

— Вы нашли койгана на расстоянии пяти миль? Я поражен, Асгхан.

— Они здесь.

Трава росла высоко, и кончики стеблей заглядывали в окно машины.

— Далеко забрались от города, — Франсуаз включила мощный фонарик, и по контрасту с ярким пучком света вокруг сразу стало темно. — Тварь должна искать вас, Асгхан, а не прятаться.

Я отжал кнопку под приборной панелью, и вынул короткий дробовик из специального отделения.

— Это странно, — минотавр был встревожен. — Но я не мог ошибиться.

Ноготь Асгхана прополз по лезвию клинка.

— Стоило ли ехать сюда ночью? — спросила Франсуаз. — Вы говорили, они хорошо видят в темноте.

— Койганы всю жизнь проводят в человеческом брюхе и почти не пользуются глазами.

Минотавр ускорил шаги, чтобы обогнать нас. Старый покосившийся дом темнел впереди фанерной декорацией.

— Если тварь уползет еще хотя бы на милю — я не смогу найти ее в городе. Вот почему надо спешить.

— Майкл, щелкни затвором и погромче.

Я повиновался.

Асгхан вступил на деревянную лестницу, и первая же ступенька провалилась под ним.

Франсуаз наклонилась в сторону, из темноты раздался приглушенный вскрик. Девушка выволокла гоблина в круг яркого света, дуло ее пистолета морщило толстую щеку пленника.

— Что ты здесь делаешь? — резко спросила Френки.

— Это телохранитель Салмара, — произнес Асгхан. — Ты знаешь, что твой хозяин мертв?

Френки отстранила его.

— Где остальные? — спросила девушка. — Говори.

— Они все ушли, — гоблин дрожал от страха, и даже Френки, которая уверена, что солнце по утрам встает исключительно для нее одной, поняла — ужас телохранителя вызван не нашим появлением.

— Куда?

Охранник испуганно выкатил глаза, удивляясь нелепости моего вопроса.

— Туда, — ответил он, и его маслянистый палец указал на полоску леса за нашими спинами.

В такой темноте даже нельзя было различить отдельных деревьев.

Асгхан слушал, как мохнатые шаги койгана отдаются в его сознании. Ему было сложно, — он пытался заглядывать в беспокойные воды интуиции и в то же время следить за тем, что происходит вокруг.

Франсуаз помогла минотавру определиться.

— Где оно, Асгхан?

— В доме.

Девушка встряхнула гоблина так, что тот едва не откусил себе язык.

— Тогда какого тролля эти двое потащились в лес?

Я тихо засмеялся.

— Они испугались, Френки.

Дом был старым, но не настолько.

Обломки бревен и острые, мелкие щепки полетели в нас, заставив меня закрыть лицо рукой. Часть стены вывалилась, как проламывается свежая вафля, если надавить на нее пальцем.

— Вот оно, — тихие слова девушки вибрировали от возбуждения.

— Вижу, тебе уже надоело протыкать маленьких койганов, — я поднял дробовик. — Надеюсь, тварь достаточно велика, чтобы стало интересно. Где у нее голова, Асгхан?

Вернее, надо было спросить, какая из них настоящая.

В доме горел свет — один, может быть, два, стоячих фонаря. Я не видел лица существа, стоявшего в проломе стены, и сомневался, есть ли оно вообще. Зато голов оказалось достаточно — три росли из плеч и поворачивались, снова и снова, встряхивая короткими, обвислыми ушами.

— У него нет мозга, — отвечал Асгхан, отступая назад.

Плечи охотника опустились, рот открылся, обнажая зубы.

— Его надо порубить на части, только тогда оно сдохнет.

— Что же ты не предупредил, — пробормотал я. — Мы бы взяли овощерезку.