Макс Каменски - Вера

Ознакомительный фрагмент

Не стоит, брат. Что именно ты хотел, Названный богом?

– Вы наблюдали за тем, что происходит в мире? Вы чувствовали громадные толчки силы?

Несомненно. Но это вполне объяснимо.

– Чем же?

В мире появилось нечто, что никак не может ужиться с установившимся порядком вещей. Оно начинает бороться с ним.

– И что же оно из себя представляет?

Часть силы.

– Какой?

Я не знаю ваших названий. Да и сомневаюсь, что в вашем языке есть этому имя.

– Хорошо. Но тогда почему вы ничего не делаете? Почему не хотите изъять эту инородную силу?

«А зачем?»

– Вы же хранители мира! Не мне вам объяснять, что столь серьёзные изменения, происходящие в хрупком бытие смертных, могут привести к фатальной катастрофе!

«Смерть есть путь к началу.»

Мы не нарушаем своих обязанностей.

– Но как же?

Пойми, Названный богом, смертное всегда имеет свой конец, и если погибнет всё живое, это не значит, что скончался и сам мир. Со временем там зародится новая жизнь. Эфирные потоки вечны. Забота о вашем существовании – ваши дела. Мы не вмешиваемся в естественный ход вещей.

– Тогда хотя бы скажите, где я могу обнаружить эту инородную материю?

В этом вся загвоздка. Это не материя. И трудно сказать, к какой природе она относится.

– То есть, вы ничем помочь не можете?

«Нас пока не интересовал данный вопрос».

Думаю, Названный богом, тебе придётся заняться этим самому.

– Значит, вы отказываете в помощи?

Это ваши дела, Ткач. Ещё раз повторю, что мы не вмешиваемся в естественный ход вещей.

«Однако ответ на твой вопрос хранится в твоём прошлом. Подумай. Быть может, проблема не так сложна, как тебе кажется».

– Эй, герой, вставай! – донеслось до сознания Мерлона сквозь пелену боли и отчаяния. – Да чего разлёгся-то?

– Может, помер? – послышался ещё один голос.

– Да не! Вон, смотри, дышит же.

– Ранен, небось? Схватиться с тремя бойцами Ренессанса в одиночку и выжить – дело очень странное.

– Наверное, он неплохой маг.

– Сомневаюсь. Надо друида нашего кликнуть. Эй, Фанфарор, хватит возиться с этим ренским выродком. Полечи лучше нашего героя.

Сознание Мерлона постепенно прояснялось. Неужели это и есть потусторонний мир, проповедуемый святыми отцами?

– Нет, дружище, это наш будничный земной ад, – сказал первый голос. Видимо Мерлон пролепетал свои мысли вслух. – Вот и очнулся.

Юноша медленно открыл глаза. Перед его мутным взором выросли два человека, облачённые в красные мантии.

– Так и будем-с лежать? – поинтересовался у Мерлона один из них, протягивая руку.

– Н-нет… – пробормотал он, принимая помощь.

Крепкая жилистая ладонь сомкнулась на руке Мерлона, и человек рывком поднял того на ноги, однако, зря – в следующий миг юношу повело, и он еле устоял на ногах.

– Тише, тише, вояка, – сказал второй маг, подхватывая оседающего юношу.

– Г-где третий? – пролепетал Мерлон, безвольно повиснув на руках.

– Кто? А! Понял, о чём ты, – сказал первый человек. – Да он удрал, как только нас завидел. Дранг разок запустил по нему из посоха, да только, видать, мощный вояка был – его защита отразила удар.

– Что тут у вас? – сказал подошедший чародей в блёклой синей робе и с густой седой бородой.

– Фанфарор, вот наш герой.

Друид приблизился к Мерлону, внимательно разглядывая его.

Бесчисленное количество глубоких, уродливо заживших белой тканью шрамов, изрезали морщинистое лицо мага. Увы, магия не всесильна, и следы от зачарованного оружия не всегда подвластны излечению.

– Хм… Видимо, последствия магической атаки. Знаешь, сынок, тебе очень повезло! Удар чарованной стали, причём очень сильных чар. И ни следа! Что тебя уберегло – ума не приложу. Может, расскажешь?

– Понятия не имею, – честно ответил Мерлон, смотря прямо в глаза друиду.

Маг сощурился.

– Ладно, дело твоё. В Бога Всевышнего веруешь?

– Да, – не раздумывая, выпалил Мерлон.

– Хорошо. Крещён?

– Конечно, – сказал Мерлон, и показал маленький деревянный крестик у себя на груди. По счастливой случайности, он надел его в пещерах Дарианы. По чести сказать, ни в какого Бога (особенно хорошего) он не верил, а крест просто путался в других вещах, лежавших в торбе. Вот и нацепил его, чтобы не мешал.

– Ну и Господь с этим, – молвил друид и глубоко вздохнул. – Лечить тебя нечего. Лучше выпей настойки целуфатоса или просто доброго старого эля. Мои молодцы не пожалеют! – на этих словах Фанфарор отвернулся от юноши и обратился к возившимся с пленником крестоносцам: – Сворачиваемся. Рена надёжно скрепить в магические оковы, и за мной. А ты, – кривой палец упёрся Мерлону в грудь, – идёшь с нами!

– Постойте, у меня другой путь…

Друид, склонив голову набок, ехидно усмехнулся:

– Неужели?

– Да, я собираюсь домой, в Шипстоун. Могу, конечно, с вами пройти, если вы туда.

– Послушай, сынок, – размеренно проговорил Фанфарор, сверля взором Мерлона. – Ты, думаешь, эти трое ренов были простыми разбойниками? А мы – патруль, удачно навестивший хуторок? Подумай головой! Началась война, Ренессанс вторгся в земли Святой Инквизиции, и его войско стоит в пятидесяти километрах от Шипстоуна! Сильное войско. Сейчас армия её Матери Церкви выступает навстречу врагу. Нам нужны воины и маги, способные сражаться! Согласно распоряжению Высшего Патриархата, все вольные охотники, проживающие в землях Святой Инквизиции, обязаны присоединиться к доблестным рядам её Матери Церкви, иначе приказано казнить ослушников на месте. Твой выбор?

Мерлон ошарашенно огляделся. Вокруг него стояло три молчаливых инквизитора в полном боевом одеянии, в вооружении лучше, чем у него. У одного из них был посох, чей набалдашник ярко светился красным пламенем. Они сурово глядели на Мерлона, готовясь в любую секунду исполнить приказ Патриархата. Эти люди привыкли убивать и мучить неверных. Никакие переговоры не допускались.

– Но как вы докажете, что я проживаю на земле Шипстоуна? – попытался огрызнуться Мерлон.

– Ты вроде сам обмолвился, да и потом, знаешь ли… Посох Дранга, да, да, вон того молчаливого чародея, который стоит справа от тебя, самое лучшее всему доказательство. Согласен?

– Разве это правильно, заставлять служить против воли? За что я воевать-то буду? Могу ведь во время битвы и сбежать…

– Можешь, можешь, но ты сам знаешь, как у нас наказывается дезертирство. Трусость не может быть прощена, – как-то философски отстранённо произнёс Фанфарор.