Фрэнк Перетти - Тьма века сего

Разувер сжался в комок, в любой момент ожидая жестокого удара, но тем не менее не сдавался:

– Хоган не причинит нам никакого вреда, если мы оставим его в покое. Ты зажег в нем такой огонь, что он сбросил меня!

Звук от удара, нанесенного ребром ладони, прозвучал, как выстрел, и маленький упрямец, кувыркаясь, стремительно полетел в противоположный конец подвала, соображая по дороге, не сказать ли ему еще что-нибудь. Остановившись, наконец, и придя в себя, он увидел, что все глаза устремлены на него. Он читал в них язвительное презрение.

Медленно приблизившись, Люциус навис над ним, как гигантская скала.

– Хоган тебя сбросил? А не ты ли его отпустил?

– Не бей меня! Выслушай сначала!

Громадные руки сгребли Разувера в охапку, так что у него кости затрещали, и он оказался в воздухе на уровне глаз Люциуса.

– Маршалл может встать у нас на дороге, а я этого не допущу – Ты знаешь свои обязанности, ну так и исполняй!

– Я исполняю, исполняю! – завопил испуганный до смерти маленький дух. – Но пока газетчику нечего было бояться, это был слизняк, кусок глины. Я мог бы держать его целую вечность.

– Ну так и держи!

Люциус разжал кулаки, отчего Разувер шлепнулся на пол, распластавшись бесформенной массой. Потом князь повернулся к собравшимся:

– Мы, что, наслали на Хогана врагов? Все знали, что нужно ответить:

– Абсолютно никаких!

– Лжец, – позвал Люциус, и тот, выступив вперед, учтиво поклонился. – Ничтожный Разувер обвиняет своего князя в том, что мы доставляем неприятности дочери Хогана. Что ты об этом знаешь?

– Ты приказал не нападать на Санди Хоган, князь Люциус, – ответил Лжец.

Разувер, ткнув в него крючковатым пальцем, запальчиво закричал:

– Ты преследуешь ее, ты и твои лакеи! Ты вкладываешь в нее свои мысли и сбиваешь с толку!

Лжец с притворным удивлением повел бровью и спокойно ответил:

– По ее собственному желанию. Мы сказали ей только ТО, что ей хотелось знать. Это никак не назовешь атакой. Люциусу не понравился высокомерный тон Лжеца:

– Санди Хоган – это одно дело, а ее отец – другое. Она не представляет для нас опасности, а он представляет. Не послать ли нам еще кого-нибудь, чтобы держать его под контролем?

Разувер не знал, что ответить, и перевел разговор на другую тему, которая его явно беспокоила:

– Я… я видел сегодня посланников Живого Бога! Его слова вызвали всеобщий хохот.

– Никак ты оробел, слабосильное ничтожество? Мы видим их каждый день, – с издевкой в голосе сказал Люциус.

– Но они были совсем близко и собирались напасть на меня. Наверняка они знают, что я делал.

– Это точно! Если бы я был одним из них, то обязательно выбрал бы тебя своей мишенью! Публика загоготала еще громче.

– Дряхлый, беспомощный бес, на тебе любой жалкий ангел может испробовать свою силу!

Разувер сжался от унижения. Люциус прогуливался по подвалу, надменно оглядывая присутствующих.

– Кто тут боится Небесного воинства?

– Раз ты не боишься, то и мы не боимся! – ответили ему хорошо натренированные голоса.

Демоны, собравшиеся в подвале под прикрытием его толстых стен, толкали в спину и пинали Разувера, перебрасывая из угла в угол, как мяч. Они не заметили приближения мрачного, дьявольски холодного потока воздуха. Он медленно надвигался на город, неся с собой резкий ветер и ледяной дождь. Несмотря на то, что еще час назад вечер обещал быть ясным и тихим, в эту минуту заметно стемнело, и над городом нависли давящие грозовые и духовные тучи.

На крыше маленькой белой церкви Сигна и два его товарища стояли на страже в темноте, сгущавшейся над Аштоном. С каждым мгновением тьма становилась все плотнее, и заметно похолодало. Во дворах завывали собаки, то тут, то там слышна была брань ссорящихся людей.

– Он уже здесь, – произнес Сигна.

В то время как Люциус упивался собственной славой, у него естественно, не было времени заметить, с каким особым вниманием следили теперь за ним его солдаты. Все находящиеся в подвале демоны, большие и маленькие, были охвачены все возрастающим возбуждением и страхом. Они чувствовали приближение чего-то неотвратимо ужасного, беспокойно ерзали, оглядываясь по сторонам, лица их были искажены страхом. Люциус, проходя мимо Разувера, еще раз пнул его в бок и бросил с издевкой:

– Ты, ничтожество, можешь быть спокоен, у нас все под контролем, все до мелочей. У нас нет нужды бояться. Мы чувствуем себя уверенно в этом городе, и никто не в силах помешать нам, потому что город наш, и мы добьемся полной победы. Ты, жалкий, слабовольный ублюдок! Бояться – значит потерпеть поражение!

Потом что-то произошло – так внезапно, что все пронзительно завопили от ужаса. Не успел Люциус произнести слово «поражение», как страшное кипящее облако с гулким грохотом ворвалось в подвал, будто внезапно обрушилась сокрушительная лавина. Демонов разметало по углам, они валялись, словно обломки разбитого корабля, выкинутого на берег. Бесы с криком вертелись волчком на месте, пытаясь крыльями прикрыть себя от ударов, – все, кроме Люциуса.

Едва справившись с ужасом, они поднялись и увидели тело Люциуса, болтающееся, как сломанная игрушка, в огромной черной клешне. Он боролся с удушьем, хрипел, умоляя о пощаде, но рука, словно выраставшая из тьмы, как циклоп из грозового облака, только сильнее сжимала его горло, причиняя сильнейшую боль. Затем показалась и вся фигура демона-великана. Он тряс Люциуса, как тряпичную куклу. Чудовище превосходило размерами всех, кого они встречали раньше, – перед ними стоял великан с львиной мордой, горящими глазами, невероятно развитой мускулатурой и перепончатыми крыльями, заполнившими собою все помещение.

Голос, булькая, вырывался из глубины груди великана, из пасти поднимались клубы горячего красного пара.

– Ты, который никого не боишься, – теперь тебе страшно?

Дух со злобой швырнул Люциуса, и тот кувырком полетел через весь подвал прямо в толпу демонов. Потом великан встал посреди зала, огромный, как гора, размахивая страшным кривым мечом, размером с дверь. Оскаленные клыки ужасного исполина сверкали так же, как и драгоценные камни на цепи, обвивавшей его шею и грудь. Несомненно, этот князь князей получил ее в награду за прошлые победы. Угольно-черная грива свисала до плеч, на обеих руках блестели золотые браслеты с драгоценными камнями, пальцы были унизаны перстнями, а торс опоясывал рубиново-красный пояс с ножнами. Черные широкие крылья красовались за спиной, как королевская мантия.

Зловещий гигант стоял, казалось, целую вечность, изучая собравшихся грозным тяжелым взглядом, огонь которого постепенно угасал. Все, на что были способны демоны в эту минуту, – это забиться по углам, сжаться и замереть от ужаса. Зрелище напоминало жуткую картину, изображавшую насмерть перепуганных карликов.