Кассандра Клэр - Draco Sinister

— Червехвост привез тебя ко мне, — произнес скрипучий голос слева. — Он очень преданный слуга.

— Не такой уж и преданный, — произнесла Гермиона дрожащим голосом. — Принимая во внимание тот факт, что две недели тому назад он прислуживал Черному Лорду!

— Сейчас я служу Хозяину моего Хозяина, — сказал Петтигрю. — Самому могущественному из всей Хогвартской четверки, самому грозному волшебнику, держащему когда-либо палочку. Он равнодушно посмотрел на нее. — Ты знаешь, о ком я говорю?

Гермиона закрыла глаза. — Салазар Слитерин мертв произнесла она. — А мертвые не могут вернуться.

— Мне больно это слышать от тебя, любовь моя, — сказал тот же голос в ее ухо. Голос Салазара Слитерина — ее сознание не хотело этого принимать, она не могла этого допустить. Ничего более ужасного не могло с ней произойти. Его рука в черной перчатке коснулась ее запястья, и шок от его прикосновение был наиболее неприятным чувством, которое она когда-либо испытывала. Он поставил ее на «ватные» ноги и повернул так, чтобы она могла видеть его лицо.

— После стольких лет моих скитаний по серым пространствам, — сказал он. — Ты вернула меня обратно в мир.

— Я что сделала? — переспросила Гермиона.

— Это ты создала Заклятие, которое разрушило то, которое сделало меня пленником, — произнес Слитерин — Конечно, ты это сделала ради некой цели?

Она безнадежно посмотрела в сторону и увидела Червехвоста, пристально смотрящего на нее.

— Твое Ураганное Заклятье, — сказал он, — очень умно. Но, возможно, не достаточно разумно, как могло бы быть, — закончил он несколько холодным тоном, который, однако, выдавал его расположение к ней. — Непредусмотренные последствия.

— Я не понимаю, — произнесла она, переводя взгляд от одного к другому.

— Ты не помнишь? — спросил Слитерин, пожирая её глазами. — Я тебе говорил, что я никогда не умру по-настоящему?

— Нет! — резко возразила Гермиона. — Я не помню, потому что я не та, кем ты меня считаешь.

Она отчаявшись посмотрела на худое лицо напротив нее, — Ровена Рэйвенкло мертва, — произнесла она. — Она уже мертва вот уже тысячу лет.

В ответ на это рука в перчатке поднялась и схватила ее за горло. На мгновение она подумала, что он ее задушит. Потом она в ужасе поняла, что он хочет использовать Эпициклическое Заклинание, он держал медальон в кулаке. — Ты хранишь у себя на шее жизнь моего потомка, — сказал он. — Так же, как и Ровена хранила мою. Когда я проснулся, первое, что я увидел, было твое лицо, я видел тебя сквозь его глаза. Я также видел, что он любит тебя, так же, как и я любил ее. История повторяется вновь. Я видел так же Годрика, его глазами, — произнес Слитерин злобным тоном. — Когда она меня бросила ради Гриффиндора, это уничтожило все, ради чего я работал, все, чего я достиг. Я не допущу, чтобы это вновь повторилось, любовь моя.

— Я не твоя любовь, — отчаявшись, сказала Гермиона.

— Может быть, еще нет, — произнес Салазар. — Но ты будешь ею.

Джинни сидела на кухне, было слышно только тиканье часов, когда распахнулась дверь и Гарри, Рон и Драко вошли внутрь, неся свои метлы. Драко и Рон выглядели измученными. Гарри же выглядел на порядок хуже, словно он был изнурен каким-то ужасным испытанием.

Рон и Драко поставили свои метлы в углу комнаты, Гарри же аккуратно прислонил свою к стене у двери. Джинни наблюдала за ним из кухни, ее сердце сжималось из-за дикого желания подбежать к нему и обнять. Он выглядел очень несчастным.

Рон подошел к ней и положил руку ей на плечо. — Ничего? — тихо спросил он.

Джинни покачала головой: — От нее никаких вестей.

Никто из них, казалось, не был особенно удивлен, услышав это.

— Спасибо, что ждала, Джин, — произнес Гарри тоном смертельно уставшего человека.

— Вы выяснили что-нибудь? — обеспокоено спросила Джинни.

Гарри пожал плечами: — И да, и нет.

— С ней все в порядке?

Ответа не последовало, воцарилось мертвая тишина. Гарри сказал: — Я пойду в душ, скоро вернусь, — он повернулся и поднялся наверх.

Джинни печально посмотрела на Рона: — Что произошло?

Рон вздохнул. Он посмотрел на Драко, который стоял, прислонившись к стене.

— Мы говорили с Крумом, — сказал он, рассказав Джинни, что случилось. — Думаю, нам очень повезло, — заметил он, когда закончил. — Никто нас не поймал, и, когда мы сняли Заклинание с Виктора, он, кажется, чувствовал себя нормально. Крум ничего не помнил из того, что сказал под действием заклинания. Он даже не понял, почему мы там были.

— Мне надо было попросить его автограф, — произнес Драко, пытаясь придать своему голосу жизнерадостности, — но это было как-то неудобно.

— С Гарри все в порядке? — спросила Джинни, посмотрев на Рона. Она пыталась прочесть по его глазам, так, как могла делать раньше, когда она была младше. Сейчас же его глаза говорили, что Гарри в отчаянье, и Рон надеется, что Джин не будет в это лезть.

— Ему надо поспать, — сказала Джинни. — Вам всем надо отоспаться.

— Желаю тебе удачи, попробуй, убеди его в этом, — отозвался Рон.

— Он расстроен из-за Гермионы, не так ли?

— Он расстроен из-за Виктора, — произнес Драко. — Он расстроен из-за мысли о том, на что он способен в тот момент, когда уязвлен в чем-то.

Рон пристально посмотрел на Драко. — Что тебе известно? — спросил он.

— Больше, чем ты думаешь, — ответил Драко, своим прежним презрительным тоном, растягивая слова. Он пожал плечами и вышел, громко хлопнув дверью.

— Я пойду, проверю все ли в порядке с Гарри, — сказала Джинни, не обращая внимания на выражение лица Рона, и стала подниматься наверх.

Драко стоял у сада Висли, серебряный свет луны падал вниз подобно молочному дождику. Воздух был влажным и свежим, и сад пах мятой, грязью и розмарином. Он не был похож на сад Малфоев, в котором всегда пахло железом, перцем и кровью. Он повернулся лицом к югу, туда, где был его дом.

Драко сунул руку в карман и неожиданно осознал: у меня нет палочки. Затем он подумал: это не важно. Магидам его возраста не позволялось пользоваться магией без использования палочки; это действительно было так. Но, также было непозволительным ускользать из школы среди ночи ради того, чтобы накладывать мощнейшие, нелегальные заклинания на известных всему миру спортсменов. Магия без использования палочки, в сравнении с обычной, была второстепенной. К черту это дурацкое правило, подумал он и вытянул свою руку перед собой. Сияние луны ярко осветило кривой шрам на его ладони, словно нарисованный жидкой ртутью.