Проклятый бывший - Стерлинг Эрин

– Даже так, – хмыкнул Рис, выводя их на тротуар. – Спасибо, что приобрели товар в «Грешном деле», пожалуйста, приходите еще!

Ворон над дверью пронзительно закричал, когда Рис решительно захлопнул дверь и потянулся, чтобы опустить маленькую штору на окне.

Как только дверь была надежно заперта, он посмотрел на Гвин и Вивьен.

Гвин все еще стояла на прилавке, крепко сцепив ладони, а между пальцами вспыхивал зеленоватый свет.

– Отлично сработано, придурок, – сказала она, и прежде, чем Рис смог возразить на это – по возможности, как можно громче, – она кивнула Вивьен.

Кивнув в ответ, Вивьен подошла к окну, с удивительной грацией переступая между черепами.

«Не думай о том, как красиво порхают ее ноги между кусками пластика, ты абсолютный извращенец», – тщетно пытался одернуть себя Рис, но это было бесполезно. Вивьен, возможно, проклинала его, возможно, была причиной всех неурядиц, которые случились с ним с тех пор, как он ступил в этот город, но его члену явно было плевать на это.

Подойдя к окну, Виви подняла руку, и на ее ладони загорелся белый свет. Рис понял, что она использовала магию, чтобы задернуть массивные бархатные шторы, закрывающие витрину магазина, и прежде, чем он успел предупредить, свет перескочил с ее руки на занавеску.

И моментально ее поджег.

Вивьен взвизгнула, когда один из черепов щелкнул по носку ее туфли, и Рис пересек магазин, не упустив возможности пнуть череп, даже когда поднял метлу в попытке сбить пламя.

Запах горелого пластика наполнил комнату, когда загорелась щетина, и краем глаза Рис смог разглядеть, как Гвин направила поток магии к окну.

– Не надо! – крикнул он и, к своему огромному облегчению, увидел, как она опустила руки.

Он испытал немного меньшее облегчение, осознав, что теперь небольшая толпа собиралась у окна, которое было достаточно открыто, чтобы продемонстрировать как царящий внутри хаос, так и их попытки остановить его с помощью магии.

Чудненько.

Валяющиеся вокруг них черепа все еще двигались, клацая челюстями, и Рис потянулся к руке Вивьен.

– Кладовая! – прокричал он сквозь все это щебетание, и Вивьен кивнула, схватив его за руку.

Гвин, все так же стоявшая на прилавке, перевела взгляд с окна на них двоих, потом обратно.

– Ну что? – спросила она. – Просто спрячемся от Ночи Живых Чудаков и будем надеяться, что все обойдется?

– У тебя есть идея получше? – спросила Вивьен, но прежде, чем Гвин успела ответить, дверь магазина распахнулась, с силой ударившись о стену.

Рис обернулся, чтобы посмотреть, кому удалось войти, – он был уверен, что запер эту чертову штуку, – но прежде, чем он успел это сделать, раздался почти оглушительный взрыв, и синяя вспышка заставила его поднять свободную руку, чтобы заслониться от яркого света.

Опустив руку, он увидел, что от черепов не осталось ничего, кроме нескольких случайных ям из дымящегося пластика и одного красного мигающего глаза, который вспыхнул и загорелся еще несколько раз, прежде чем окончательно медленно угаснуть.

В последовавшей тишине Рис отчетливо осознал, что дымная завеса все еще витает над магазином, пол перед ним покрыт лужами талого пластика и Вивьен продолжает держать его за руку.

Он посмотрел на их переплетенные пальцы, на ее почти горячую ладонь, прижатую к его ладони, затем поднял взгляд на ее лицо. Щеки Вивьен порозовели, глаза расширились, и когда она почувствовала, что он смотрит на нее, ее взгляд метнулся к их сцепленным рукам.

Взволнованная, она отдернула свою ладонь, отступив от него, в то время как ее тетя переступила порог магазина.

– Ну как, – спросила тетя Вивьен, ее грудь двигалась вверх и вниз, – вы двое уже закончили?

Глава 11

«Может быть, игрушечные черепа на самом деле нас убили и теперь мы в аду», – подумала Виви. Сейчас она сидела в кладовой, в своем любимом кресле с золотистой бархатной спинкой, возможно, навеки сохранившем в сиденье отпечаток ее зада.

Только так она могла объяснить себе, почему эта ужасная ночь и не думает кончаться. Сначала пещеры с Рисом, потом кошмар в магазине, и теперь, несмотря на то, что ей почти тридцать лет, пришлось объяснять тете Элейн, что она нарушила одно из самых священных правил колдовства, потому что какой-то парень ранил ее чувства.

И этот парень сейчас находился здесь.

– Это был несчастный случай, – повторила она, как ей показалось, в двадцатый раз за вечер. – Мы просто… вели себя глупо.

– С магией не бывает глупостей, – заметила тетя Элейн. Такого строгого тона от нее Виви никогда не слышала. Тетушка стояла перед одним из шкафов, скрестив руки на груди, откинув волосы с лица. В ее левом ухе сверкало несколько сережек, длинная серебряная нить свисала с правого, и с ног до головы она выглядела могущественной ведьмой – которой, впрочем, и являлась. – Как я не устаю вам повторять, – продолжила Элейн, прежде чем подойти к шкафу и вытащить футболку.

– Что здесь написано? – спросила она, протягивая ее, и Виви увидела, как Гвин со своего места на сундуке в углу закатила глаза.

– Мам, – начала Гвин, и Элейн подняла руку.

– О, не стоит «мамкать», юная леди.

Рис, хранивший нехарактерное для себя молчание с того момента, как они все вернулись сюда, подошел к Элейн и взял у нее футболку.

– «Никогда не мешайте водку и колдовство», – прочитал он вслух, затем кивнул. – Хороший совет, определенно.

– Вообще-то, – начала Гвин, вставая с сундука. Ее тушь потекла, а на колготках появились стрелки, но в остальном вид у нее был относительно не потрепанный, учитывая то, что произошло сегодня вечером. – Ты не имеешь права голоса по этому вопросу. Это все твоя вина.

– Это я наложил проклятие? – спросил Рис, приподняв бровь и перебросив футболку обратно Элейн. – Поэтому это моя вина?

Уперев руки в бедра, Гвин повернулась лицом к Рису.

– Это твоя вина, потому что нам пришлось проклясть тебя. Если бы ты не разбил сердце Виви…

– Я ничего не разбивал, – усмехнулся Рис, и сердце Виви ускорило темп, когда она увидела, как он остановился, обдумывая.

Затем он взглянул на нее своими голубыми глазами и спросил:

– Вивьен… Я разбил твое сердце?

Теперь это не просто ночь, которая никогда не закончится, но, возможно, одна из худших ночей в ее жизни.

– Ты этого не сделал, – заявила она, отчаянно пытаясь в этот момент сохранить лицо.

И, возможно, у нее бы получилось, если бы не существование Гвин.

Уставившись на Виви, Гвин заметила:

– Гм, вообще-то разбил, да еще как. Помнишь все эти слезы? В ванне? Ты все время вызывала в воображении запах его одеколона, черт возьми.

Лицо Виви покраснело, и она глубже погрузилась в кресло.

– Ничем подобным я не занималась, – пробормотала она, когда Рис вперил в нее полный шока взгляд.

– Ты назвала меня «мудачиной», а ведь такого слова даже нет, – напомнил он ей. – Ты бросила в меня штаны. Ты не страдала от разбитого сердца, а была в ярости.

– Правильно, потому что ни одна женщина не может находиться в обоих этих состояниях одновременно, – заметила Гвин, и Виви наконец встала, вытирая лицо руками.

– Неужели вы будете продолжать вести себя так, будто я была какой-то несчастной жертвой любви? Я была пьяным подростком, вытворяющим глупости со своей не менее пьяной двоюродной сестрой. Невелика беда. – Она сделала паузу, затем закатила глаза. – Ладно, мои чувства были серьезно задеты, но я имею в виду фактическую часть проклятия. Это не могло вылиться в большую проблему, а вы теперь на полном серьезе о нем рассуждаете.

Она указала на Риса.

– Ты действительно хочешь сказать, что в подростковом возрасте не совершал ничего чересчур драматичного и глупого?

Все мои подростковые годы можно описать как чересчур драматичные и глупые, так что нет, не берусь.