Дом ста детей. Семья Императора-Дракона (СИ) - Элари Елена

Я прислушалась.

– ... и тогда я сказала: «Если не сироты, то в Доме могут жить одинокие старые люди или те, кому требуется помощь», – звучал девичий голос.

– Это Ася? – удивилась я.

Софи кивнула, и я, не сдержав любопытства, тихонько шагнула в сторону говорящих.

Ася стояла рядом с Гейлом у окна холла, оживлённо жестикулируя.

– Я не собираюсь бросать Дом, – продолжала она. – Хочу, чтобы он и дальше был приютом. Если, конечно… – девочка запнулась, взглянув на Гейла с намёком.

– Если, что? – спросил он, скрестив руки на груди.

– Если ты не против быть нашим хранителем. Ну, или как это назвать? – задумчиво прищурилась она. – Ты ведь жрец, пусть и далеко собираешься жить, а мог бы и здесь оставить для себя местечко. Я бы всем говорила, что мы под защитой колдуна-жреца, которого держит под крылом своим богиня Иттар. Ну, как?

Гейл задумался, потом вдруг улыбнулся – по-настоящему, без привычной колдовской загадочности или упрямой колкости.

– Я не против.

Ася рассмеялась, пару раз покружившись на пятках, и в этот момент я поняла – Дом в хороших руках.

Так странно было наблюдать со стороны, как дети начинают жить самостоятельно… Действительно жить, а не выживать.

***

Вечером, когда все уже разошлись по комнатам, а Рейн ушёл обсуждать дела с Ивой и другими старшими, я сидела у камина в читальной комнате, слушая потрескивание дров и думая о том, как странно и волшебно всё сложилось.

– Мама?

Я обернулась. В дверях стоял Милах, в руках у него была небольшая кукла, сшитая из лоскутков.

– Это тебе, – прошептал он, протягивая её. – Куколка-оберег. Моя первая мама вспомнила, как такие шить… Но больше, к сожалению, ничего не вспомнила другого.

Я взяла куклу, чувствуя, как к горлу подступает комок.

– Спасибо, зайка.

Он прижался ко мне, и я обняла его, гладя по мягким золотистым волосам.

– Ты вернёшься к нам? – тихо спросил он.

Я закрыла глаза.

– Я ведь уже здесь. Я всегда буду возвращаться.

Потому что это мой дом.

Потому что это – моя семья.

Потому что здесь – моё сердце.

Глава 23

Дни текли спокойно, ничего не предвещало. Но вот я проснулась, сразу даже не поняв, из-за чего.

Кукла-оберег лежала над головой на подушке, занавески на окне пропускали призрачный лунный свет.

Живот скрутило внезапно, как будто кто-то сжал его в кулаке изнутри. Я замерла, вцепившись в край кровати, пока волна боли отступала, оставляя после себя лишь тянущее ощущение и странное спокойствие.

«Сегодня», – набатом забилась одна единственная мысль.

А затем, почему-то, я против воли провалилась в душный и глубокий сон, пока солнце не поднялось над горизонтом, окрашивая стены нашей спальни в розовый свет.

Рейн спал рядом, его белые волосы рассыпались по подушке, а рука, даже во сне, лежала на моём животе, будто охраняя нас обоих.

Я хотела разбудить его, но новая волна боли заставила меня согнуться пополам. И в этот раз я не сдержала стона.

– Марья? – Рейн вскочил так резко, что простыни запутались у его ног. Его янтарные глаза расширились, когда он понял, что происходит. – Сейчас, сейчас, я...

Он замер, и впервые за все время, что я его знала, в его взгляде промелькнула паника. Император, дракон, победивший врагов и переживший предательство родного брата, растерялся.

Я рассмеялась сквозь боль:

– Думаю, у нас ещё есть время. Позови...

Но новая боль перебила меня. На этот раз она была такой, что в глазах потемнело. Я услышала, как Рейн кричит что-то, как хлопает дверь, как по коридору раздаются быстрые шаги.

Потом всё поплыло.

Что-то было не так.

Я терялась, проваливалась во времени, полыхала, как печка…

И вот очнулась уже в другой комнате – просторной, залитой светом. Рядом суетилась знахарка, её длинные косы медового цвета раскачивались в такт движениям.

– Ну вот, пришла в себя, – прошептала она, положив мне на лоб влажный компресс. – Всё будет хорошо, малыш просто торопится, но…

Её слова не все доходили до меня, как бы сильно я не цеплялась за реальность.

Из-за её спины выглянуло побледневшее лицо Милаха. Он держал в руках таз с водой, а глаза его были круглыми от страха.

– М-мам... Марьяна, я... я буду помогать!

– Нет! – резко обернулась знахарка. – Ты ещё слишком мал. Воды принёс и беги давай!

Но я смогла протянуть к малышу руку и напоследок каснуться его лица.

– Иди, не бойся за меня…

Его ладошка, тёплая и липкая от волнения, схватила мою, не желая отпускать.

А потом новая тьма. И начался ад…

Боль приходила волнами, каждая сильнее предыдущей. Я кричала, кусала губы, цеплялась за простыни. Где-то рядом Рейн говорил что-то, его голос был низким и напряжённым, но слова тонули в гуле крови в ушах.

– Всё идёт не правильно, – смогла я уловить слова знахарки. – Он расположен не так и не сможет выйти, даже если она очнётся.

Всё замерло.

Даже боль на секунду отступила, уступив место ледяному ужасу.

Теперь я понимала, о чём говорила богиня Иттар.

– Нет, – произнёс Рейн. Его руки сжали мои так сильно, что кости хрустнули. – Нет, ты не...

Я посмотрела ему в глаза:

– Ты же знаешь, что нужно делать?

Он побледнел.

Не знаю, как принято было в местной культуре, но я хотела, чтобы в случае чего спасали ребёнка… Однако в глазах Рейна я видела другое – яростный, непоколебимый отказ принять это.

– Я не смогу, – выдохнул он.

– Сможешь.

И начала вновь, похоже, уже навсегда погружаться во тьму под нашёптывания знахаркой заклинаний. Её руки светились мягким синим светом. Я почувствовала, как тело моё немеет, как боль отступает, уступая место странной лёгкости. И последнее, что увидела, как колдунью подаёт Рейну сверкающий холодный клинок.

И когда тьма уже почти накрыла меня, я услышала крик. Новый, чистый, яростный крик жизни.

Услышала моего сына.

А где-то на фоне, голос Славки, который с боем пробился в комнату и звал меня…

Я боролась за то, чтобы открыть глаза, увидеть его, но веки были слишком тяжёлыми. Зато я слышала – слышала, как Рейн что-то говорит, слышала, как знахарка бормочет заклинания, слышала, как Милах (наверняка пробрался вслед за Славой), шепчет:

– Она проснётся. Она обязательно проснётся, да?

И тут я вновь вспомнила слова богини: «Твоя вера в себя и в близких будет твоей защитой».

Я поверила.

И защитила сына.

Это было правильное решения.

Я ни о чём не жалею.

Даже если бы не открыла глаза…

Если бы.

Эпилог

Шмель первым заметил, что я очнулась. Его тёплый нос уткнулся мне в ладонь, а радостный лай разбудил всю округу.

Комната была залита утренним светом. Я лежала в чистой одежде под лёгким, мягким, словно пух, одеялом.

На стуле рядом, спящий, сидел Рейн. В его руках, крепко прижатый к груди, спал наш сын.

Дракон держал его так, что становилось совершенно понятно – рухни сам мир, всё равно бы не отпустил.

Я шевельнулась, и муж мой тут же открыл глаза.

– Ты... – его голос сорвался.

Я протянула руки:

– Дай мне его подержать!

Рейн осторожно передал мне малыша. Тот сморщился, потянулся, зевая, но не проснулся. У него были мои волосы и наверняка черты Рейна.

По крайней мере, мне так казалось в этот момент.

– Прости меня... – начал Рейн, но я подняла руу и прикоснулась к его губам.