Таверна "Усталый путник" - Кристина Фант

сделала? — подозрительно спросила я у совы.

— Ничего особенного. Классическое заклинание для снятия абстинентного синдрома.

— А почему ты сразу его не произнесла⁈

— Чтобы ты запомнила этот вкус, он будет приходить тебе на ум каждый раз, когда ты решишь злоупотребить алкоголем.

Я вобрала в грудь воздух, чтобы высказать нахальной пернатой все, что я о ней думаю, но в последний момент до меня дошло:

— Алкогольный абстинентный синдром возникает только у заядлых алкоголиков! После полной отмены алкоголя. По-другому его называют белой горячкой. У меня такого точно не могло быть!

— Да? — сова склонила голову набок и, совершенно не смущаясь, ответила, — Вечно путаю. Но помогло ведь?

— Помогло, — призналась я.

— Ваксафар сказал, что тебе нужна помощь. Он говорил, что ты, вроде как, жертва абьюза, и только с его помощью смогла освободиться. Он просил, чтобы я помогла тебе восстановить психическое здоровье.

— Да-а-а? — протянула я, а в моей голове возник навязчивый образ одного белого пушистого кота, которого я кааак беру, кааак макаю мордочкой прямо в ту чванкующую жижу…

— Да, — ответила Пурга. — Но я вижу по тебе, что ты…

Она задумчиво обсмотрела мое лицо, опустила взгляд на шею…

Я невольно прикрыла постыдный засос ладошкой, опустила глаза, почувствовав, как запылали мои щеки.

— Что ты и сама прекрасно справляешься.

— Не знаю, — пролепетала я, а потом подумала: «Какого черта! Я взрослая женщина! Свободная взрослая женщина!» и подняла глаза на задумавшуюся о чем-то своем сову.

Вот знаете, у меня был опыт работы с врачами-психиатрами. И главное, что мне запомнилось — это собственное ощущение: стоишь перед ним, он смотрит на тебя своим особенным взглядом и как будто находит в тебе признаки психических отклонений. А потом еще и начинает разговаривать с тобой тихим успокаивающим голосом. Невольно начинаешь сомневаться, а не пора ли и тебе в уютную комнату с мягкими стенами.

Так вот, рядом с Пургой у меня такого ощущения не возникло. Еще и то, что она спутала обычный похмельный синдром и алкогольную абстиненцию… Плюс ее склонность сыпать терминами… Та ли она, за кого себя выдает?

— Решено, — взмахнула крыльями Пурга, чем и отвлекла меня от моих мыслей, а после я к ним уже не возвращалась. Ведь хорошего, верного друга не станешь попрекать в милых, безобидных шалостях.

Но в тот час мы еще с ней не подружились, поэтому я скептично переспросила:

— Что решено?

— Я останусь здесь и прослежу за твоим психическим состоянием, скажем… недели на три, думаю, будет достаточно.

Я внимательно посмотрела на сову, та ответила мне невинным взглядом, слишком уж невинным.

Наши молчаливые переглядки прервала она:

— Готова предоставлять услуги психотерапевта постояльцам. Недорого.

— Тебе нужна работа?

— Очень.

— Оплата сдельная. Питание… сыром.

— Согласна.

Я улыбнулась ее быстрому ответу, но тут до Пурги дошло.

— Стоп! Почему сыром⁈

— Поставки провианта еще не налажены. Аластор как раз занимается этим вопросом. Думаю, к вечеру будет понятно наше меню на ближайшие дни.

— Уже вечер, — хмыкнула Пурга.

Я тут же посмотрела на окно, за ним и впрямь наступали сумерки. Я встала, подбежала ближе, чтобы убедиться, что я и впрямь проспала весь день, растворила створки настежь и… нечаянно сшибла черного ворона с солнечными очками на клюве.

— Ой, — прокомментировала я, глядя, как бедная птичка кувырками летит вниз.

Ничего не объясняя сове, я бросилась вниз, выбежала из таверны, нашла в траве ворона и, бережно подхватив его на руки, поднялась в свою спальню. Его очки, благо, не разбились, их я тоже захватила.

— Пурга! Скорее помоги мне, — взволнованно говорила я, укладывая несчастную птичку на свою кровать. — Вдруг у него сотрясение мозга?

Сова тяжело бахнулась рядом с вороном так, что черное тельце подпрыгнуло в воздухе.

— Осторожнее! — перепугалась я за пташку.

— Это ты себе скажи, Татьяна. Зачем ты притащила в свою таверну этого пройдоху?

Я с изумлением уставилась на ворона, который лежал без сознания и совсем не подавал признаков жизни. Вдруг один его глаз открылся, зыркнул на Пургу, а потом птичка хорошо поставленным мужским тенором произнесла:

— Ты, как всегда, само добродушие, заклятая подружка.

— Познакомься, Татьяна, — сова плавно повела крылом, потом вдруг кааак заедет по макушке ворону, тот сразу подскочил и нахохлился, — Мошенник, пьяница, жулик, подлец, мерзавец и негодяй, — отрекомендовала Пурга своего давнего знакомого.

Я задумчиво посмотрела в фиолетово-черные бусинки ворона, но ему было не до меня:

— Что же ты, Пурга? Раньше ты ругалась куда более витиевато. Обеднел лексикон? А я говорил, твои вечные ученья до добра не доведут.

Пурга натурально так фыркнула и выдала:

— Отъявленный мошенник, безбожный пьяница, мелкий жулик, закоснелый подлец, лживый мерзавец и эгоцентричный негодяй!

— Элронд, — ворон галантно поклонился, взмахнув крыльями.

— Да, ты! — негодовала Пурга.

— Да, я! А теперь позволь тебе, Татьяна, представить эту очаровательную сову, уверен, она не все о себе рассказала.

Пурга попробовала закрыть клюв ворону своим крылом, но не тут-то было, тот ловко ушел с траектории полета ее крыла и взмыл вверх, оглашая всю таверну и, казалось, весь окрестный лес, смешливым карканьем:

— Профессиональная аферистка, виртуозная воровка, хладнокровная клятвопреступница, матерая авантюристка, ушлая самозванка, прожженная плутовка!

Да уж… В долгу ворон не остался.

Выговорившись, он опустился рядом с Пургой. С минуту они буравили друг друга огненными взглядами, а затем… крепко обнялись.

— Здравствуй, дорогой.

— Здравствуй, моя хорошая. Сколько лет!

Я как сидела, так чуть и не рухнула на пол. Вот ведь устроили тут…

Обе птицы повернули ко мне клювы.

— Татьяна, — зачем-то представилась и я, ошеломленно кивнув в знак приветствия. — Приятно познакомиться.

* * *

Где-то еще час я слушала рассказы ворона и совы об их совместных приключениях в прошлом, и улыбка не сходила с моих губ. О! Да они, оказывается, отъявленные сорвиголовы! Как же интересно было наблюдать за тем, как Элронд взахлеб повествует о криминальных талантах своей подруги, как же приятно было видеть неподдельное смущение у Пурги. А когда слово взяла сова, восхищение и восторг в глазах ворона явно были не наигранными.

Сколько же всего им пришлось пережить вместе, просто уму непостижимо! Где-то в глубине сознания у меня мелькнула мысль — как же скучно я жила!

— Скажи, друже, зачем ты прилетел сюда?

— Мои шпионы выяснили, что ты направляешься в заброшенную таверну, дорогая подружка. Я решил самолично выяснить, зачем тебе это. И о чем вообще речь? Захотел узнать, как у тебя дела.

— Ты как всегда неисправим, Эл, — нежно проворковала Пурга. — Вот ни за что не поверю, что просто соскучился. Влип во что-то серьезное?

— Я? Никогда! За кого ты меня