Татьяна Умнова - Вампиры замка Карди

Лизелотта настигла идущих по тоннелю людей, проскользнула под потолком над их головами, и опустилась на пол перед Джеймсом — так стремительно, что он не заметил ее движения и вскрикнул: ему показалось, что бледная фигура материализовалась перед ним прямо из воздуха.

Джеймс действительно испугался: белое лицо Лизелотты с бескровными губами и ввалившимися темными глазами показалось ему лицом покойницы, ее длинное серебристо-серое платье — саваном. На миг Лизелотта увидела себя — его глазами. И рассмеялась злым, шипящим смехом.

Джеймс потянулся к револьверу, но Лизелотта уже поймала его взгляд — и удержала. И он застыл, потрясенно и зачарованно глядя на нее. Если бы она хотела его крови, она могла бы сейчас взять… Он не смог бы сопротивляться.

Зато остальные не были зачарованы.

Гели взвизгнула и спряталась за мертвого американца.

Американец выхватил револьвер и навел на нее, со звонким щелчком подняв курок.

— Вампир! — завопил худенький бледный мальчишка, который шел следом за Джеймсом.

— Мамочка? — пролепетал Михель.

Но вместо того, чтобы броситься к ней в объятия, он шагнул назад, а второй мальчишка вцепился ему в рукав, словно желая во что бы то ни стало удержать.

И все они смотрели на нее с ужасом. Все.

— Мне не нужна ваша кровь. Мне нужна ваша помощь, — сказала Лизелотта.

Несколько мгновений они все молчали. Потом Джеймс сделал шаг к ней:

— Чем я могу помочь тебе, Лотти? Я все сделаю. Все.

— Убей того, кто сделал это со мной. Он пьет кровь детей… Убей его, Джейми.

— Да. Я за этим пришел сюда. Я убью его. Где он, Лотти?

— Но это не серьезно! — вмешался американец. — Мы не справимся с вампиром, тем более ночью! Джеймс, она завлекает тебя! Не верь ей!

— Он заточен. Он в гробу, а на крышке — крест, и он не может подняться, — пояснила Лизелотта. — Крест ослабляет его. Но он не мертв и не умрет… Он будет ждать… Он уже освобождался дважды. Мы сами хотим его погибели. Но без смертных мы не сможем с ним справиться.

— Это я! Это я положила крест! — гордо сообщила Гели.

— Мы? А вас там много? — все так же подозрительно спросил американец.

— Сейчас нас двое. Конрад поклялся, что не причинит вам вреда, если вы поможете нам справиться с Хозяином. А я прослежу за тем, чтобы Конрад не нарушил клятву.

— А кто проследит за вами, фрау? — грубовато спросил американец.

— Хватит! — рявкнул на него Джеймс. — Я пойду с тобой, Лотти, и сделаю все, что нужно! А вы идите наверх, подождите меня…

— Вот еще! Я не пущу вас одного, — заупрямился американец. — И потом, это все-таки мой замок и мой предок, я имею право участвовать…

— А я и подавно не пойду никуда, — улыбнулась Гели. — Потом мы поднимемся с Конрадом вместе. Мы ведь теперь вместе, фрау Лизелотта! Конец недоразумениям, мы — жених и невеста, хоть и не можем обвенчаться. Но мы навсегда вместе. Я теперь как монашка наоборот. У монашек есть светлый жених, а у меня темный, — Гели хихикнула.

Лизелотта огорченно на нее посмотрела.

— Такими вещами не шутят, девочка.

Американец тоже смерил Гели хмурым взглядом.

— Значит, мы идем туда втроем. А мальчишек отправим наверх. Ведь наверху точно нет солдат? А у вампиров сегодня другие дела, я правильно понял?

— Мы никуда не пойдем! — воскликнул бледный мальчик.

— Давайте уж всюду вместе, — одновременно с ним сказал Михель.

— Ну что ж, фрау Лизелотта, мы все вверяем вам свою судьбу, — резюмировал американец.

Странное чувство испытала Лизелотта, когда шла рядом с этими людьми, трое из которых в разные периоды ее жизни были ей так близки и дороги, а сейчас — старались держаться от нее подальше. Потому что они были живые, а она — мертвая. Потому что они все еще принадлежали солнечному дневному миру, а она стала заложницей ночи. И Лизелотте было очень обидно: ведь этот американец — он тоже не совсем такой, как они… Но они не догадываются. И сам он, похоже, тоже забыл о том, кто он. И тоже смотрит на нее с опаской. Словно боится за свою кровь. За свою мертвую кровь.

Конрад ждал их, стоя в картинной позе возле гроба графа Карди. Когда лучи фонарей выхватили из темноты его статную фигуру, Гели радостно пискнула и побежала к нему, раскинув руки. Конрад легко подхватил ее и поцеловал.

— Храбрая малышка. Ты это сделала. Но сюда ты пришла зря. Сейчас мы должны будем завершить… А это работа для мужчин. Это может быть рискованно.

— Я теперь всегда буду там, где ты. И если ты рискуешь, я рискую тоже. И если ты погибнешь, я погибну тоже.

Гели украдкой покосилась на молодого графа Карди: а на него произвели впечатление его слова? Но молодой граф хмуро рассматривал гроб и, похоже, никак не отреагировал. Гели на секунду огорчилась, а потом решила, что он просто скрывает эмоции, как и положено настоящему мужчине. Не может же он в присутствии счастливого соперника показывать, что у него разбито сердце!

— А как мы это проделаем? — спросил Гарри. — Чтобы воткнуть в него кол, надо открыть гроб. А чтобы открыть гроб, надо снять с крышки крест. А если снять крест, он тут же выскочит, злой как никогда. Как я понимаю, вы сами его боитесь, да? Поэтому и позвали нас?

— Да. Самим нам с ним не справиться. Он имеет над нами власть.

— То есть, если он сейчас прикажет вам броситься на нас, вы исполните?

— Нет. Но лишить нас сил он способен в одно мгновенье.

— Понятно. Джеймс, есть идеи?

— Одна есть. Что, если попробовать расстрелять его серебряными пулями, не открывая гроба? Шансов попасть в сердце, в голову или перерубить позвоночник у нас практически нет. Но если мы всадим в него достаточно серебра, он ослабеет и не сможет атаковать.

— Звучит хорошо. А кто-нибудь когда-нибудь так поступал с вампирами? И уверены ли вы, что эти пули пробьют дубовый гроб?

— Да — на оба вопроса.

— Тогда за дело, — Гарри вытащил револьвер.

— Это понадобится? — Конрад протянул им старинный докторский саквояж. — Арсенал одной не слишком удачливой охотницы за вампирами. Осиновые колья, ножи, топор, молоток…

— Топорик у меня есть, а вот кола нет, спасибо, — Джеймс взял саквояж и поставил рядом с собой. — Я собирался потом стрелять ему в сердце. Но так даже лучше, более проверенный способ.

— И да поможет нам Бог! — выдохнул Гарри и принялся стрелять в гроб.

С первой же пулей, пробившей крышку, из гроба донесся такой вопль, что Гарри едва не выронил револьвер, и поспешил выпустить еще несколько пуль. Джеймс присоединился к нему и тоже стрелял. От гроба летели щепки, а вопль все длился и длился, и ничего человеческого в нем не было, и он ввинчивался в мозг, разрывал барабанные перепонки, и хотелось убежать, спрятаться… Конрад и Лизелотта упали на пол и тоже кричали, корчась и вздрагивая при каждом выстреле, словно эти пули попадали в их тела.