Андрей Валентинов - Рубеж

— Шмалько!

— Здесь я, пан сотник!

— Зброю всю огнепальную перечти быстро. Мне доложишь. Разумеется, писарчук Хведир со всех ног кинулся помогать есаулу и едва не сбил того со счета своими мудреными словесами. Однако Логин Загаржецкий внимания на бурсацкие вытребеньки не обратил. Про себя бранясь по-черному, окинул цепким взглядом стену — поставь на плечи джуру верного, так еще и с гаком выйдет! — крытую галерею поверху, крепкие ворота, зубцы донжона… Знать бы: сколь далеко дареная махи-ния бьет? По-любому — куда дальше, чем булдымка или та же фузея. Значит, вон туды ее, матушку, в угловую башню: из башенного окна ворог как на ладони, весь его табор, и укрепления, что перед фортециеи возвели.

Запляшут трепака, нюхнув черного пороху!

Никогда реестровый черкас от боя взапуски не бегал, не бывало такого чуда на свете белом! Только это ж не черкасом-реестровцем, а дурнем наипоследним быть надобно — супротив цельного войска с голым гузном переть, когда всех делов-то…

Ладно, после драки за чубы не таскают. Сам виноват, пан сотник: не сумел людей в кулаке удержать, приказать, заставить, на своем настоять — крутись теперь ершом на сковородке!..

— Так что докладываю, пане сотник: гармата — одна, гаковница — одна, кулемет «кропоткинский» — один, пистоля жидовской системы «Маузер» — тоже одна. Рушниц шесть имеется, пистолей разных — одиннадцать. И еще у Грома бонбы в запасе: фитильных — чортова дюжина ровно и новых, бутылочных — семь штук.

— А с зарядами как?

Шмалько на миг замялся, почесал в затылке. А потом решительно вытолкнул вперед взлохмаченного Хведира Еноху:

— Пусть пан войсковой писарь докладает! У него все записано.

— Докладай, Хведир, — кивнул Логин новоявленному войсковому писарю. Ишь, зарделся малый: кумачом горит. — Только гляди у меня: без выкрутасов! не в бурсе!

— Итого зарядов к дивовидной махинии, кулеметом именуемой, в наличии четыреста тридцать семь штук… — поспешно забубнил Хведир, тычась окулярами в мятый листок пергамента, сплошь исчирканный буквицами и цифирью.

Во дает, чернильная душа! и когда сосчитать успел?! — еще подивился Логин.

— …у жидовина Иегуды Иосифыча (сотника чуть удар не хватил: Иосифыча! ну, пан писарь!..) к пистоли «Маузер» — сорок девять зарядов, ежели не врет. К рушницам пороху да пуль — на дюжину выстрелов с каждой; к пистолям — до полудюжины; с гаковницы Петровой три раза бахать выйдет, а в гармате — тот заряд, что в ней допреж имелся. Ежели порох весь до купы собрать, то выйдет и по второму разу в гармату забить, однако же тогда из рушниц и гаковницы палить нечем будет. А кроме того, имеется у меня соображение, пан сотник…

— Хватит, пан писарь. Соображать после будем, коли живы останемся! — оборвал бурсака Логин, почуяв сердцем: сейчас не остановишь хлопца, он до Страшного Суда свои «соображения» высказывать будет. — Кто с кулемета палить горазд?

— Я! — гордо выступил вперед Забреха. — Обучили кропоткинцы! Только второй нумер потребен, пан сотник: ленту держать. Чтоб не перекосило заразу…

— Подержишь, пан Ондрий?

Приказывать старому другу не стал. Спросил, будто в камышах на рыбалке: подержишь, мол, удилище? пока я горелки в кружки разолью?

— Да куды ж я денусь, ежели для дела… — отвел глаза Шмалько. Оно и ясно: хотел есаул на стене остаться, где вскоре самое пекло начнется. Эх, пан Ондрий, не тужи, завей горе веревочкой: дойдет очередь и до рубки пекельной!

Не минует она тебя, и остальных не минует!

— Для дела, есаул. Одно у нас дело, на всех. Берите с Забрехой кулемет — и в башню. Вон в крайнее окошко выставляйте. Гей, ведьма… то бишь пышна пани Сало! Ты местные порядки знаешь: как мыслишь, не обойдут нас с тыла?

— Быть не может, господин сотник. По благородному уставу испокон веков положено атаковать крепость со стороны ворот, возвестив троекратно начало штурма.

— Ну, то добрый устав, коли не наш. И без того полдень на дворе, самое пекло, а ведь могли бы и на зорьке ломануться, лыцари… Петро! С гаковницей — марш на галерею, леворуч от ворот. Без приказу не палить. Понял?

— Угу.

— Мыкола! Собери все рушницы, порох, пули до них — и со мной. Праворуч станем, до тех бойниц. А ты, Гром, над воротами засядь. Как набегут близко, в ров полезут — бонбы кидай. Да намотай себе на ус: зря не трать…

— Обижаете, пан сотник! Что ж я, пальцем деланный?! — и впрямь обиделся лихой москаль: аж в грудях у него пискнуло. — Пусть только набегут, едрена Матрена! Сами увидите, как потроха ихние в небесах зачирикают!

Вот в этом-то сотник валковский как раз и не сомневался! Было б еще огневых припасов в достатке… Не приходилось Логину Загаржецкому фортецию чужую с десятком человек от цельной армии оборонять! Да и подкрепление к врагу в любой миг подойти может. А им, вареникам в чужой сметане, помощи ждать неоткуда…

— А в какое место пан сотник мне стать повелит? Или то место, не при пышных паннах будь сказано, шибко смачно пуляет?!

Юдка Душегубец ухмылялся в рыжую бородищу, и Логин еле сдержался, чтоб не покрыть вредного жида тройным загибом.

— А ты со своей христопродавской пистолей к Петру до пары становись. Прикрывать его будешь. Да смотри мне…

— Вэй, смотрю, пан сотник! — Юдка в восторге хлопнул себя по ляжкам. — Аж боюсь: повылазит! Таки в одну халепу вляпались, значит, все у нас теперь пополам: и мой шаббат, и ваше воскресенье!

Ответить не удалось: на два голоса помешали.

— А я, пан сотник?

— А я, батьку?

Еще эти горе-вояки: дочка колченогая да их мосць, пан писарь! Вдвоем как раз за половинку черкаса сойдут. Ту, что от земли до пупа.

— А вам я гармату доверю. Значит, так: ставим посреди двора, наводим на ворота. Ежели вышибут — тогда и палите, в упор. Все равно пороху на один выстрел! Заряжена гармата-то?

— Заряжена, пан сотник! Картечью. По сему поводу имею я одно соображение…

— Картечью — то добре. А ну-ка, подсобите!

Втроем стащили гармату с телеги. Завалили телегу на бок. Хведир все пытался высказать свои «соображения», но язык прикусывал: когда кряхтишь от натуги, не очень-то поболтаешь!

— Вот так! А теперь гармату — на колесо. Придержи-ка, пан писарь. А ты, Яринка, веревку давай, что покрепче. Вяжи гармату поверх… теперь на ворота наводи… от славно! Фитиль, кресало есть? Добре. И молитесь, от души молитесь, чтоб до вас черед не дошел!

— Я тут… пани Сало велела…

Ну конечно, чумак-иуда! Моргает псом побитым, котелок с кулешом тянет. А пахнет-то: аж в брюхе зашкворчало!

— Найди мисок там или еще чего, ложки — и хлопцам разнеси. Пусть впрок поедят. Да, есаула с Забрехой на башне не забудь! Потом — ко мне. Как бой начнется — станешь сзади, будешь нам с Мыколой зброю заряжать.