Мария Чурсина - Последнее дело императрицы

Теро усмехнулся сам себе. Той ночью он ещё был в Морейне, а утром уже нет — ушёл на встречу. А труп Сайорана первым нашёл кто-то из слуг, когда Теро уже был далеко. Императрица Орлана? Конечно, нет. Она не высунется, она ведь не дура. И тем более не будет убивать высокопоставленных чиновников. Слишком расчётливая холодная гадина, такая не разменяется на мелочь.

Коридоры-галереи, и холодный ветер мёл по полу — перебирал кисти на шторах. Теро шёл, не скрываясь, специально стучал каблуками сапог по полу. Не будут же его убивать в открытую, не посмеют. Тем более, Маартен очень занят: он ищет по грязным провинциям маленьких девочек.

А пока он занят, у Теро нашлось немного свободного времени.

- Думаешь, мне страшно? Думаешь, я боюсь, да? — Этель стояла у подножья мрачноватого здания, и зарядивший дождь облизывал её пальцы, вцепившиеся в плечи.

Руки крест-накрест, словно тут было, от кого защищаться. Она смотрела в единственное светящееся окно. Там слабо мерцало белое пламя, словно любитель ночи решил в одиночестве и спокойствии полистать книжку, выпить чашку чаю и насладиться запахом низкого серого неба.

Она успела промокнуть до нитки, и внутри, у самого солнечного сплетения, зарождалась дрожь. Этель не знала, кто сидел у окна в имении Сайорана, но не призрак же лорда хаоса, в самом деле! Да и стоять под окнами имения — не слишком-то полезное занятие. Недавно начавшийся дождь уже вовсю лупил по лужам.

Руана молча улыбалась ей.

- Я не боюсь тебя. Ты существуешь только в моих мыслях, — прошипела Этель, мимолётом представляя, как выглядит со стороны — мокрая, продрогшая, бормочущая что-то себе под нос.

- Глупо. Я существовала задолго до того, как у тебя появились мысли.

- Лжёшь. Ты давно умерла, а сейчас я просто придумала твой призрак.

- Глупо, — повторила Руана.

Над головой висело чёрное небо, серые облака медленно и важно тащились по нему, посыпая Морейн холодным дождём. Дрожь внутри прорастала по всему телу, леденя пальцы и губы. Этель всего-то и нужно было, что развернуться и пойти искать ночлег. Всё равно раньше, чем наступит утро, возвращаться в имение бесполезно. Она не узнает, кто зажёг тусклый огненный шар в окне на третьем этаже.

Но в заснувшем городе заблудилась тишина, и даже шаги глохли от нависших над дорогой домов. Некому было заглушить голос Руаны, её надменные усмешки и слова-слова-слова — бесконечным потоком.

Она знала, что в касте хаоса существовал древний и давно покрывшийся пылью обычай провожать умерших, совершая утомительные и долгие ритуалы прощания. Один из них велел, чтобы три ночи после смерти девять совершенно чужих женщин оплакивали умершего в том месте, где его и настиг чёрный жнец. Признаться, накладный был обычай, и Этель боялась, что от него как раз сейчас откажутся.

Или всё же стоило попробовать?

Этель вздрогнула от очередного холодного прикосновения и зашагала к воротам в кованой ограде. Руана снисходительно прикрывала глаза, и Этель ощущала себя маленькой девочкой, которая от обиды сказала родителям, что уйдёт из дома, и упрямо топает — уже почти до самого конца улицы.

Она схватилась за металлический прут и тряхнула ворота изо всех сил. Загрохотала цепь, которой были перемотаны створки в месте соприкосновения. Над городом как будто прокатился короткий раскат грома. И снова. Этель подняла голову: высокие стрелы впивались в небо. Вряд ли сюда мог пробраться кто-нибудь, чьего присутствия в имении не хотели.

Это не касалось только Эйрин: она бы наверняка изобрела какую-нибудь штуку с магией времени, чтобы не просто проникнуть внутрь, но и ещё не оставить за собой никаких следов, никаких случайных свидетелей.

Над городом снова повисла тишина. На грохот никто не откликнулся, и Этель замерла, размышляя над тем, стоит ли продолжать в том же духе. Изначальный порыв растаял вместе с последними каплями тепла, что она пыталась сохранить, сжимая на горле отвороты плаща.

Капли тепла просачивались между пальцами и тонули в дожде. Когда в тёмной громаде дома мелькнул шарик света и скрипнула дверь, Этель всё ещё стояла, упрямо сжимая плащ под подбородком и губы — плотно-плотно. В серой ночи скользнул силуэт, зашумели шаги по дорожке, выложенной камнем.

- Кто здесь?

Этель зажмурилась от вспышки белого пламени и прикрыла лицо ладонью. Перед ней стоял явно маг из охраны. Хотя, казалось бы, зачем мёртвому Сайорану охрана…

- А, на похороны? — осведомился он, разглядев Этель с ног до головы. — Входи.

Она не задала лишних вопросов, просто шагнула в открывшиеся ворота. Створки грохнули за её спиной, солдат сплёл цепи вместе и, тяжело вздыхая, пошёл к дому. Этель старалась не отстать и, хоть пальцы давно окаменели, не отпускала капюшон. Лезть прямо в логово к врагам, так хотя бы не показать того, как судорожно сжимаешь губы.

Руана снисходительно улыбалась, и Этель невольно поднимала взгляд к небу: сколько ещё до утра?

Имение встретило её полумраком и запахом терпкой маарской вишни. Едва теплящееся белое пламя вплыло следом за ней, едва не рассыпавшись искрами от слишком резкого хлопка двери. Пальцы закололо иголочками тепла.

- Что-то ты поздно, — усмехнулся проводник Этель. — Ночь уже скоро кончится.

"Скоро кончится ночь", — повторила она мысленно, и на сердце стало чуть теплее.

- Но я же успела, — хрипло откликнулась она. Решила, что лучше вести себя попроще. Закашлялась, и снова в груди поднялась скребущая боль. Холод и долгая дорога только ещё больше раззадорили её.

- Да. В этот раз желающих маловато, — заключил охранник, резко посуровев.

Он провёл Этель вверх по лестнице, мимо чернеющих дверных проёмов, к которым она пыталась прислушиваться и приглядываться, но различала только навязчивый запах маарской вишни — отовсюду. Второй этаж имения — тоже пусто и тихо, только шуршал песок под подошвами.

Этель морщилась, унимая боль. Ей бы только не закашляться, когда он снова заговорит. Ведь всё, что ей нужно, — крупицы знаний. Вдруг знаки и свидетели всё же найдутся, и она — только она — сможет распознать след Эйрин. Сможет понять, куда бежать дальше. Но охранник шёл молча и сам покашливал, словно прочищая отёкшее после сна горло.

- Вот сюда иди. — Он распахнул дверь, и Этель различила такой же тусклый свет, как и растекался в коридоре, у её ног — лужица млечного тумана.

Комната уходила в темноту, блестела оттуда матово — шёлковыми драпировками, и на первый взгляд была пуста. Но через мгновение Этель различила силуэты у стен, крошечный огонёк мерцал у каждого.

Охранник поманил шар пламени за собой и ушёл в сторону лестницы. Света резко поубавилось. Этель осталась одна в молчаливом окружении плакальщиц.