Токацин - Зелёный рассвет

А это было трудно. Ни одна из трёх станций на Реке не подчинялась Астанену — у сарматов было своё государство, со столицей в далеком западном городе Ураниум-Сити, и государству этому не было дела до ожогов, боли и смертей речных жителей. Оружие Речников против сарматов было бессильно, магия не могла проникнуть на станцию, а далеко сарматы не отходили. Даже в тот раз, когда отряд Геса Моско закрыл "Флан" и изгнал оттуда всех, Речники удерживали станцию менее Акена.

Фриссгейн припомнил тот случай, пока искал на берегу какой-нибудь причал или хотя бы дерево, чтобы привязать корабль. Это было ранней весной, за год до его отлёта в Олданию. Речник Найгис с участка "Флан" сообщил, что многие жители обожглись мёртвой водой, а сарматы сочли это пустяком и оставили воду течь дальше. Астанен был тогда в гневе, и пятьдесят Речников во главе с Гесом Моско вторглись на станцию и изгнали оттуда всех до последнего сармата. Ранней весной это несложно — и они, и опаснейшая сила самой станции ещё спят и плохо понимают, что происходит. Тогда Фрисс впервые увидел, сколько там на самом деле сарматов, и какая эта махина внутри огромная и сложная. А потом Речники стояли цепью вдоль полумесяца, и Гес Моско на всю Реку грозил сарматам страшными карами. Те отмалчивались, хмуро глядели на блестящие купола над альнкитами и думали о своём. А через половину Акена все голоса заглушил страшный тоскливый вой — "аварийная сирена", как пояснил потом Халан. Он-то знал, что как устроено! И сарматы знали, а потому Гвеннон, их предводитель, сказал Гесу так — или сейчас сарматы возвращаются и всё исправляют, или некому уже будет угрожать, наказывать и платить возмещения. Альнкиты весной неуправляемы, а ирренций, Живой Металл, неуправляем всегда…

Речники расступились было, но Гес приказал сомкнуть цепь и пообещал смерть любому, кто войдёт на станцию. Он был храбрым воином, прошёл много битв, но Живой Металл был ему незнаком, и в нависшую угрозу он не поверил. Речник Найгис сказал, что это безумие, и вышел из цепи, то же сделал Фрисс и ещё несколько Речников. Они видели уже, что Гес Моско не в себе, и правда — едва сарматы воспользовались прорывом в цепи, Гес обнажил оружие. Речники удерживали его, пока все не вернулись на станцию, а двери не захлопнулись, и сирена не смолкла. И пока это всё творилось, Найгис и Фриссгейн поговорили с Гвенноном, и он легко согласился заплатить штраф и возместить жителям пережитую боль. Реку сарматы очистили уже после того, как состоялся суд над Гесом — его обвинили в попытке подрыва станции, Астанен изгнал его из Речников. А Фрисс до сих пор просыпался в холодном поту, если ему снился тот захлёбывающийся вой сарматской сирены. И к "Флану" он с тех пор не подходил — сарматы были очень злопамятными существами! Могут ведь и в глотку налить той водички с ирренцием…

Рядом с "Фланом" корабль Фрисса казался крохотным. Речник летел мимо цепочки высоких куполов из блестящего фрила, над которыми возвышались трубы — немного пониже главной — и ветвистые вышки, мимо общей стены, окрашенной в жёлтый, охристый и чёрный, к центральному зданию, врастающему в обрыв. Никакой дым не выходил из труб, но Речник знал, что нельзя летать над ними — корабль немедленно вспыхнет от чудовищного жара. И никаких повреждений не было видно на стене или на куполах альнкитов. Наверное, это хороший знак — ничего не взорвалось весной, всё работает… Что же тогда смутило Халана?

У такого громадного здания не было ни одного каменного кольца! Фрисс долетел до самого входа и понял, что привязывать корабль придётся к той трубе из непрозрачного фрила, которая выступает из стены и снова входит в ту же стену. Получается петля, на вид прочная. Речник надеялся, что она выдержит — или хотя бы не относится к жизненно важным частям станции. Он бросил несколько острых якорей так, чтобы они воткнулись в землю и удержали корабль, спустился на землю и быстро привязал хиндиксу к трубе.

Двери станции были открыты нараспашку, никто не охранял их. Фрисс огляделся и увидел нескольких сарматов на берегу Реки — один из них держал странный прибор с широкой выдвижной вилкой, иногда опускал эту вилку в воду или ощупывал землю, и тогда все склонялись над прибором. Фрисс не очень понимал в таких штуках, но понимал в другом… движения сарматов были очень странными, будто каждого из них придавило к земле невидимым грузом. Такое бывает по осени, когда они готовятся к зимнему сну, но не летом же!

Речник подошёл поближе и поздоровался с ними. Сарматы не ответили, только один оторвался от прибора и посмотрел на Фрисса безразличным взглядом. Вся компания была, по сарматскому обычаю, в тонких, но очень прочных скафандрах, скрывающих всё тело, а сармат с устройством даже надел шлем. Оружия ни у кого не было — ни речного, ни сарматского.

— Что-то случилось на станции? — встревоженно спросил Речник. Тот единственный, кто его заметил, отрицательно покачал головой.

— Я пришёл поговорить с Гвенноном, вашим командиром. Где его найти? — спросил Фрисс, довольный и этим. Взгляд сармата стал пристальным, но понять по его лицу ничего нельзя было.

— Прямо и направо по стреле "Щит наблюдения", — ответил он наконец. — А вода чистая… пока что чистая. Можешь посмотреть.

Он кивнул в сторону сармата с прибором. Фрисс вежливо отказался — в показаниях он ничего не понял бы, но сказанное ободрило его. Хотя бы вода чистая! А такой прибор называется "дозиметр Конара", он ищет Сиджен — лучи ирренция и веществ, ему подобных… и сам ирренций тоже ищет, если в умелых руках. Речник попрощался с сарматами и вошёл под невысокую арку входа. Сарматы ненамного выше ростом, чем люди, слишком высокие ворота ни к чему им…

Внутри было прохладно, светло и тихо, вокруг Фрисс видел лишь рилкар — искусственный камень, цветной фрил и тускло блестящий металл. Обычный коридор, без каких-либо странных приспособлений, вскоре он начинал ветвиться, а на стенах появлялись стрелки-указатели. Никого внутри не было. По счастью, надписи все были на языке, известном Речнику, — на сингельском, и стрелу, указывающую на Щит наблюдения, он нашёл быстро.

Что-то странное он чувствовал и внутри станции, смутное напряжение, готовое разразиться грозой или взрывом. Но как верить столь неясным ощущениям…

Гвеннон стоял у светящегося наклонного экрана, следил за чем-то, непонятным Речнику, и хмурился. В этой комнате были только экраны, ни кнопок, ни странных рычагов… Командир "Флана" был одет в обычный жёлтый скафандр с названием станции на спине и цветными полосами нашивок на груди — полосы говорили о его ранге на этой станции. Так же одевались все здесь, никаких знаков отличия не полагалось Гвеннону, кроме, возможно, очень необычных украшений из каких-то обломков станции и обычного камня… хотя нет, такие украшения и у простых сарматов могут быть. Тогда вообще неясно, почему столь богатый народ не соорудил какой-нибудь венец или скипетр для своего правителя!