Шимун Врочек - Заговор носферату

«Шелковая девочка» это не только название заведения Ли-Ши.

Шелковая девочка — это в первую очередь сама его хозяйка.

Ли-Ши, пять футов чистейшего шелка: шелковые волосы, шелковая кожа, шелковый голос, шелковый блеск темных раскосых глаз. Миниатюрная красотка с кожей цвета начищенной бронзы из далекой и загадочной Анчинской империи, где мужчины носят платья, точно женщины, и посвящают жизнь искусству выписывать иероглифы и слагать стихи.

Высокие скулы и миндалевидный разрез глаз придают ей сходство с мистическим сфинксом. Ее шаги невесомы, а гибкая талия настолько тонка, что каждый раз я начинал нервничать от мысли, что могу нечаянно сломать ее своими грубыми ручищами. При этом сама Ли-Ши в любви безжалостна и беспощадна. Казалось, что она полностью теряет над собой всякий контроль, в момент страсти, выпуская из глубины души некую темную женскую сущность, обычно подавленную знаменитой на весь мир анчинской беспристрастностью.

Ее ногти — длинные, острые и отточенные, точно когти хищного зверя, способны располосовать даже толстую шкуру Сета Слотера на зависть любому вампиру. После ночи с Ли-Ши мне случалось приходить домой в рубашке присохшей к спине от крови. И даже Таннис, с которой мы делим апартаменты на Аракан-Тизис, глухонемая содержанка-полуэльфийка, по природе своей не способная испытывать чувство ревности, сокрушенно покачивала головой, трогая оставленные анчинкой раны.

Признаться, я давненько не заглядывал к старой знакомой и не знал, как она меня примет нынче. Последний раз Ли-Ши стреляла в меня из пистолета, спрятанного в широченных рукавах длинного анчинского платья. Или все-таки не в меня, а в танцовщицу, с которой застала? Угодила-то пуля все-таки в нее…

Миновав несколько кварталов, извозчик вывез меня на Улицу Битых Черепков, прозванную так с незапамятных времен. Когда-то здесь располагалось несколько гончарных мастерских, но Блистательный и Проклятый рос очень быстро и мануфактуры, цеха и рабочие предместья всегда сползали к его окраинам, освобождая место для домов знати, административных зданий и увеселительных заведений.

Сегодня на Улице Битых Черепков трудно сыскать хоть одного гончара, зато заведений, на дверях которых горят красные фонари, можно насчитать с полдюжины. «Шелковая Девочка» формально к их числу не относилась, но и там, при желании всегда можно найти сговорчивую подружку и свободную комнату. И то, и другое — на пару часов и за вполне приемлемую цену.

Я пришел немного рановато, еще даже не начало смеркаться, разве что небо чуть-чуть потемнело, начиная набрякать вечерней синевой, да края туч, к вечеру нагнанных ветром с запада, сделались более резкими и четкими.

Почтеннейшая публика, обычная для таких уголков Блистательного и Проклятого, пока не торопилась выползать из своих нор, где отлеживалась, отдыхая от дел неправедных. А состояла она, как можно догадаться, главным образом из тех, кто предпочитает ночные шалости дневным заботам. И отнюдь не по причине вампирского происхождения!

Здесь, на Улице Разбитых Черепков с равным успехом можно встретить и наемного сбира, прячущего глаза под надвинутой на лоб шляпой, и родовитого нобиля, скрывающего лицо под полой плаща. Кого-то ищет сдельную работу — позвенеть клинком в подворотне в обмен на звон монет в кошельке, а кто-то — как раз такого работничка. Один приходит в поисках плотских утех, простых и незатейливых, но зато жарких и страстных; другого влечет игра и азарт.

Здесь все законно и незаконно ровно наполовину. Этого не достаточно, чтобы городская стража забредала сюда чаще, чем раз в неделю и вполне хватает, чтобы привлекать ночной сброд со всех уголков Ура. Улица Битых Черепков хранит немало историй и тайн. Здесь были сплетены сотни интриг, спланированы и оплачены десятки убийств, разбиты, склеены и вновь разбиты тысячи сердец. Порок и угроза витали здесь в воздухе, заставляя сердце биться чаще, а кровь шустрее бежать по жилам.

Люблю это место.

Уклонившись от призывного взгляда уличной шлюшки, зябко дышащей на посиневшие руки, я шагнул в двери «Шелковой девочки» и замер на пороге, прищурившись, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку. В лицо ударила волна жаркого воздуха, тяжело пахнущего благовониями и пряностями. Смешавшись с холодом, влетевшим вслед за мной в дверь, он немедленно окутал меня клубами тумана.

Людей в заведении Ли-Ши почти не было, но на маленькой сцене в дальнем углу комнаты все равно гнулась в сладострастном восточном танце смуглая девушка. Ее намасленная кожа блестела медью, выдавая тортар-эребское происхождение. Мое появление особого беспокойства не вызвало. Так уж заведено на Улице Битых Черепков. Здесь ничему и никому не удивляются — даже Выродку.

Полагаю, заявись, в «Девочку» его несовершеннолетнее величество Джордан III, почтеннейшая публика отреагировала бы столь же сдержанно и спокойно. В заведения, стоящие на Улице, может прийти кто угодно. Главное, суметь отсюда спокойно уйти.

Не глядя ни на кого, я прошел внутрь заведения и опустился — спиной к стене — за стол, который Ли-Ши всегда держит незанятым. У друзей заведения свои преимущества, а я входил в число особо близких. Не сомневаюсь, прекрасная анчинка частенько пользуется моим именем в своих целях — как и все те немногие смертные, кому случается оказывать мне услуги. Но что с того? С меня не убывает.

Рядом почти тут же выросла стройная рыжеволосая девица, облаченная в подобие одежды, предназначавшееся для того, чтобы заинтересовать, а не прикрыть. В других заведениях зимой так не походишь, но в «Шелковой девочке» всегда топили на совесть, а, кроме того, знакомый колдун, из числа завсегдатаев, наложил на заведение заклинание, удерживавшее внутри тепло, и регулярно поддерживал его действие.

— Хозяйка будет рада видеть вас, милорд! — улыбаясь, произнесла рыжая, ставя передо мной кувшин с вином. — Она скучала.

— Спасибо… ммм… Марла?

Рыжая присела, изображая что-то реверанса. Когда-то она боялась меня, как многие другие смертные, но теперь я почти не чувствовал ее страх. Смертные на редкость легко привыкают к ужасному, если сталкиваются с ним достаточно часто. Именно поэтому прочие носители Древней Крови стараются свести свои контакты с людьми к минимуму. Легенды живут дольше, если не пытаться узнать, с кого они на самом деле писаны.

— Поспеши на кухню, моя дорогая, — раздался сверху, с маленького балкончика, нависавшего над сценой, знакомый голос. — Я сама обхожу нашего почетного гостя…

По-уранийски Ли-Ши говорила, искусственно усиливая сюсюкающий анчинский акцент, отчего голос ее казался таким же струящимся и шелковым, как вся его хозяйка. Рыжеволосая Марла тут же исчезла.