Элспет Купер - Посланник магов

Гэр кивнул. Его плечи горели, шея ныла от напряжения, пытаясь удержать голову прямо.

— Это быстро закончится, и ты сможешь отдохнуть. — Мягкий, медоточивый голос больше подошел бы исповедальне, а не вымытой добела комнате, где допросчики занимались своей работой. — Возможно, ты примешь ванну, получишь горячую еду. Ты бы этого хотел?

Гэр снова кивнул. Горячая вода… Теплые, пушистые полотенца, в которые можно завернуться, как в летнее облако… Да.

— Мы хотим лишь узнать правду, — на этот раз прозвучал другой голос, резкий и плоский, как камень. Голос, больше подходящий допросчику.

— Я уже сказал вам правду.

Одна из масок отвернулась. Вторая не двигалась. Третья, в середине, недовольно подалась вперед.

— Разве? Не может быть, иначе тебя бы здесь не было. А вопросы крайне просты. Почему бы тебе не ответить на них искренне?

— Я уже сказал вам правду.

— Ну не надо, Гэр, — раздался мягкий голос с легкой печалью, словно у наставника, который разочарован любимым учеником. — Ты же знаешь, что это не так. Мы были терпеливы с тобой — и просим за это так мало. Мы лишь хотим узнать правду. Это наша задача — искать истину. И тебе достаточно просто сказать. Все очень, очень просто.

Все время одни и те же вопросы, и он уже не помнил, сколько раз на них отвечал. Гэр говорил им правду, снова и снова. А они снова спрашивали и злились, не услышав ничего нового. Он так устал от этого.

— Мне больше нечего вам сказать. — Гэр дернулся в путах, и толстые кожаные наручники врезались в его запястья. — Сколько раз повторять вам, чтобы вы услышали?

— Ложь — это грех перед Богиней, — резко сказал грубый голос. — Мир таков, каков он есть, и говорить иначе — значит искажать красоту Ее творения. Отвечай на поставленные вопросы или будешь наказан за свой грех!

— Я ответил на ваши вопросы. — Кровь пульсировала в ладонях Гэра.

— Кто твой демон?

— У меня нет демона.

— Кто твой демон?

— У меня нет демона! Я тысячу раз вам это говорил!

— Кто твой демон?

Он покачал головой. Бесполезно. Одни и те же вопросы, одни и те же ответы, снова и снова, и так без конца. Сотни лет в этом проклятом кресле. Его ягодицы и ноги онемели от долгого сидения, а он не мог даже размять их, потому что его лодыжки были прикованы к полу. Тысячу лет в безликой маленькой комнате он вдыхал кислую вонь масляной лампы и собственного тела. Все бесполезно.

— КТО ТВОЙ ДЕМОН?

— Вы напрасно тратите время.

— Говори, мальчишка, и будешь спасен! Кто твой демон?

— У меня нет демона! Ради любви Богини, вы что, меня не слышите? — Голос Гэра сломался. — У меня нет демона!

— Богохульник!

— Богохульство — это грех, Гэр. Упоминать Ее имя всуе… — Обладатель ласкового голоса медленно и печально покачал головой.

— Скажи нам то, что мы хотим знать, — приказал второй допросчик. — Будь искренним!

— Я не знаю, что вы хотите от меня услышать. — Гэр сжимал и разжимал кулаки, чувствуя, как скользят пальцы по его собственной крови. — Я уже сказал вам правду. У меня нет демона. У меня нет фамилиара. И нет ковена.

— Просто отвечай на вопросы.

— Я уже ответил на них. Что еще вы хотите?

— Мы хотим знать правду.

И наконец заговорил третий допросчик. Голос у него оказался шелковым, гладким, словно рафинированным.

— Ты пока что не сказал нам правду. Следовательно, тебя нужно подтолкнуть в верном направлении.

Рука в темной перчатке показалась из рукава и сделала едва заметный жест.

Невидимые пальцы повернули винт за креслом, и руки Гэра дернулись вперед. Горячий, жалящий прилив восстановившегося кровообращения захлестнул его, когда веревки, привязанные к наручникам, натянулись, проходя через железные кольца в стенах, и зазвенели от напряжения — молчаливого напряжения бесшумных помощников палачей.

— Пожалуйста, не надо!

Веревки все тянули, и Гэр приподнялся с кресла. Затекшие ноги заныли. Выше. Вернувшаяся в вены кровь колола его крошечными иголками. И еще выше. Растянутые мышцы жгло, словно расплавленным железом. Пот жалил израненные запястья.

— Богиня, пожалуйста!

Пенька заскрипела, натянувшись, как реи в шторм. О Мать, будь светом мне и укрепи меня ныне и в час моей смерти! Пальцы ног все пытались дотянуться до пола. Молю Тебя, смилуйся…

— Пожалуйста! — Гэр заскрипел зубами от боли. Будь светом мне и укрепи меня… если бы только выпрямить ноги, упереться ими в пол… меня ныне и в час моей смерти…

— Чего вы хотите?

— Всего лишь ответов на свои вопросы, Гэр. — Мягкий голос звучал смиренно. — Назови нам имена.

— Я не знаю никаких имен! — крикнул Гэр. Пот выступил у него на коже. Святая Мать, как же болят плечи! — Не было никого другого.

За спиной он услышал змеиный шорох кожи по гладкому камню. Во рту у Гэра пересохло. Он попытался сглотнуть, и горло отозвалось сухим щелчком.

— Я не знаю, что вы хотите от меня услышать!

Запел хлыст, и спину Гэра словно лизнуло пламя…

Юноша резко проснулся, чувствуя, как сердце колотится в горле. Милостивые святые, он не мог даже вдохнуть. Страх железной хваткой сжал его легкие, кровь барабаном стучала в ушах. Рядом шевельнулась тень.

— Ты в порядке? — спросил Альдеран.

Гэр кивнул, не доверяя голосу. Ночной ветер холодил потную шею. Он сел, уткнулся лбом в колени и стал ждать, когда бешеный пульс успокоится.

Альдеран вынул из сумки флягу с водой и вложил ее в руку Гэра.

— Держи.

— Спасибо. — Вода была пресной и слегка отдавала кожей, но вымыла затхлый привкус изо рта.

— Я могу дать тебе средство, которое поможет уснуть.

Просто оставь меня в покое.

— Я в порядке.

— Тебе нужно отдохнуть, Гэр. Я видел твою спину, они расписали ее под килим.

Я знаю.

— Я же сказал, я в порядке.

— Если вдруг передумаешь, предложение остается в силе.

Не передумаю.

— Прости, что разбудил.

— Не важно. Мне все равно надо было встать.

Альдеран похлопал Гэра по плечу и ушел в кусты, из-за которых вскоре донеслось журчание. Вернувшись, он молча завернулся в свое одеяло и лег.

Гэр пил воду и смотрел на скалы. Три дня и сотня миль между ним и Святым городом, полпути до границы Белистана, а он все никак не мог оставить прошлое позади. Гэр потер глаза. Ему ни за что теперь не уснуть. К тому же Люмиэль, вторая луна, едва сдвинулась к горизонту. Допросчики обожали это время — темные часы между Второй и рассветом, когда воды души опускаются ниже всего и сопротивление слабеет. В это время ночи сны Гэра казались слишком реальными.