Гарри Гаррисон - Молот и крест

Ознакомительный фрагмент

Но его приготовления все равно заметили. Он стоял, думая, стоит ли попрощаться с матерью, и понял, что кто-то стоит рядом. Это был Хунд, друг его детства, ребенок рабов и со стороны отца, и со стороны матери, вероятно, самое незначительное, с самым низким положением существо во всем Эмнете. Но Шеф научился ценить его. Никто не знал болота лучше Хунда, даже Шеф. Хунд мог неслышно скользнуть в воду и поймать куропатку прямо в ее гнезде. В грязной душной хижине, в которой он жил с родителями и множеством детей, часто играл детеныш выдры. Рыба, казалось, сама идет ему в руки, ее не нужно было даже ловить на крючок или в сеть. А что касается трав, Хунд знал их все, знал названия, знал, как их использовать. Он был на два месяца моложе Шефа, но к нему уже начали приходить люди за помощью и лекарственными травами. Со временем из него мог получиться известный знахарь, которого будут уважать и опасаться даже знатные. Или с ним что-нибудь сделают. Даже отец Андреас, добрый воспитатель Шефа, с сомнением поглядывал на Хунда. Мать церковь не любит соперничества.

– Я хочу идти с тобой, – сказал наконец Хунд.

– Это опасно, – ответил Шеф.

Хунд промолчал. Он всегда так поступал, когда считал, что больше ничего объяснять не нужно. Оставаться в Эмнете тоже опасно. А Шеф и Хунд, каждый по-своему, увеличивают общие шансы на успех.

– Если ты пойдешь со мной, нужно будет снять твой ошейник, – сказал Шеф, взглянув на железный ошейник, который Хунду одели, когда он достиг половой зрелости. – Сейчас как раз время. Никто нами не интересуется. Я возьму инструменты.

Они поискали убежище в болотах, не желая привлекать внимание. Но даже в спокойной обстановке снять ошейник было нелегко. Вначале Шеф подпилил его, подложив тряпки, чтобы не задеть кожу, потом попытался клещами разжать. В конце концов он потерял терпение, обернул руки тряпками и силой развел концы ошейника.

Хунд потер мозоли и рубцы на шее и посмотрел на U-образную железную полоску.

– Немногие могли бы это сделать, – заметил он.

– Необходимость может и старуху заставить бежать, – ответил Шеф. Но в глубине души он был польщен. Он стал силен, он встречался с настоящим воином в битве и теперь он свободен, может идти, куда хочет. Он еще не знает, как это сделать, но должен быть способ освободить Годиву, а потом забыть о несчастьях и жить спокойно.

Они без разговоров пустились в путь. Но сразу начались неприятности. Шеф ожидал, что придется уклоняться от любопытных, от часовых, может, скрываться от рекрутов, направляющихся к месту сбора. Но с первого же дня пути он понял, что вся окружающая местность разворошена и гудит, как осиное гнездо, в которое всунули палку. По всем дорогам скакали всадники. У каждой деревни стояла стража, вооруженная и враждебно настроенная, подозрительно относящаяся к любому незнакомцу. После того как одна такая группа решила их задержать, не обращая внимания на их рассказ, что они посланы Вульфгаром к родственнику за скотом, им пришлось вырваться и бежать, уклоняясь от пущенных вслед копий. Очевидно, были отданы строгие приказы, и жители восточной Англии им повиновались. В воздухе чувствовалось напряжение.

Последние два дня Шеф и Хунд пробирались полями и живыми изгородями, двигались очень медленно, часто ползли на животах по грязи. И все время видели патрули. Иногда всадники под командой тана или королевского приближенного, но чаще другие – и гораздо более опасные – пешие, они неслышно и незаметно передвигались, оружие у них укутано, чтобы не звенело; впереди опытные проводники с луками и охотничьими пращами. Шеф понял, что так пытаются удержать викингов, не дать им передвигаться небольшими отрядами для грабежа. Но такие группы рады задержать и убить всякого, кто собирается помочь викингам, сообщить им сведения, присоединиться к ним.

Только на последних нескольких милях опасностей стало меньше; и вскоре юноши поняли: это потому, что они уже в пределах досягаемости патрулей самих викингов. Их избегать легче, но они тоже очень опасны. Потом они заметили группу, человек в пятьдесят, все верхом, все в доспехах, с большими топорами на плечах. Группа ждала чего-то на опушке небольшого леса. Боевые копья вздымались над ней щетиной. Их легко увидеть, легко укрыться. Но потребуется целая армия англичан, чтобы отогнать или разбить этих людей. А у деревенских патрулей нет на это ни одного шанса.

Это люди, на милость которых они теперь должны отдаться. Теперь это кажется не таким легким делом, как в Эмнете. Вначале у Шефа была мысль явиться в лагерь и заявить о своем родстве с Сигвартом. Но Сигварт может узнать его, хотя их стычка длилась всего несколько секунд. Какая неудача, что он столкнулся в поединке с единственным человеком во всем лагере, который мог бы принять его. А теперь встречи с Сигвартом нужно избегать любой ценой.

Примут ли викинги новобранцев? У Шефа было неприятное предчувствие, что для этого мало желания и самодельного меча. Но рабов они всегда могут использовать. И опять – Шеф чувствовал, что сам он подойдет на роль раба-гребца или работника в какой-нибудь далекой стране. Но в Хунде внешне ничего ценного нет. Может, викинги отпустят его, как мелкую рыбешку, попавшую в сеть? Или избавятся от помехи другим путем? Накануне вечером, когда юноши впервые увидели лагерь, оттуда через одни ворота вышел отряд и принялся копать яму. Чуть позже со скрипом подъехала телега, и в яму бесцеремонно вывалили с десяток тел. В лагере пиратов высокий уровень смертности.

Шеф вздохнул.

– Выглядит не легче, чем вчера вечером, – сказал он. – Но что-то нужно делать.

Хунд схватил его за руку.

– Подожди. Слушай. Слышишь?

Юноши поворачивали головы. Звук. Песня. Много мужчин поют вместе. Звуки доносятся из-за небольшого холма ярдах в ста слева от них, где пойменный луг сменяется невозделанным общинным выгоном.

– Словно монахи поют в большом монастыре в Эли, – прошептал Шеф. Глупая мысль. Ни одного монаха или священника в двадцати милях отсюда.

– Посмотрим? – прошептал Хунд.

Шеф не ответил, но молча и осторожно пополз в сторону пения. Здесь могут быть только язычники. Но, может, к небольшой группе легче приблизиться, чем к целой армии. Все лучше, чем просто открыто явиться в лагерь.

Они проползли половину расстояния на животе, и Хунд неожиданно схватил Шефа за руку. Молча указал на небольшой подъем. В двадцати ярдах от них под большим старым боярышником неподвижно стоял человек, внимательно оглядывая местность. Он опирался на топор размером в две трети своего роста. Мощный человек, с толстой шеей, широкой грудью и бедрами.

Но он по крайней мере не очень быстр, подумал Шеф. И неправильно выбрал место, если он часовой. Юноши обменялись взглядами. Викинги, возможно, великие моряки. Но о науке укрываться они имеют слабое представление.