Русский волк - Андрей Астахов

болт и, укрывшись за кучей тюков, прицелился в ближайшего ко мне всадника, который азартно рубился с двумя вооруженными секирами гномами. В армии я был хорошим стрелком, на «отлично» выбивал все нормативы, но АК74 и арбалет — немного разные вещи. Поймав всадника в прицельную рамку, я выстрелил, но попал не в туловище, куда метил, а ниже, в лошадь. Конь вражеского воина заржал и повалился набок: обрадованные этим гномы быстро покончили с упавшим всадником. Один ноль в мою пользу.

Следующий выстрел был удачнее — я с одного попадания уложил всадника, который поджигал факелом тент повозки. Потом я стрелял еще и еще, почти всегда точно, и тут заметил, что в лагере появились пешие противники. То ли нападавшие прорвались через вагенбург, то ли сменили тактику. Пять или шесть воинов пробежали мимо меня, не заметив — видимо, их целью был шатер Кулота Нанна.

В колчане осталось всего четыре болта. Я отбросил арбалет и вооружился боевым топором и щитом, которые подобрал у тела убитого гнома в нескольких шагах от меня. Остро заточенный топор на длинной рукояти весил килограмма два, если не больше, и был идеальным оружием для такого неважного фехтовальщика, как я. Щит же, не деревянный с окантовкой, а стальной, цельнокованый, с тяжелым умбоном и широкими кожаными ремнями, мог отлично защитить от любого оружия. Быстрым бегом я кинулся к шатру и увидел интересное зрелище.

Кулота Нанна, по-прежнему остававшегося в шатре, закрывали щитами сразу четыре вставших стеной гнома, девчонка-рабыня укрывалась от стрел, забившись в угол, за сундуки, а нападавшие, человек семь или восемь, пытались всем скопом одолеть рогатую девицу в клепаной коже, которая отбивалась от них, держа по мечу в каждой руке. Я совсем забыл об опасности, глядя, как ловко и яростно она сдерживает нападающих, не давая им приблизиться к шатру. Ее мечи мелькали в свете пожара, как крылья запущенной на бешеных оборотах мельницы, гремели о щиты нападавших, впивались в их плоть. За несколько секунд девица зарубила и изувечила троих из восьми нападавших, остальные с яростными воплями кружили вокруг нее, пытаясь найти слабые места в ее защите. Еще несколько человек, стоя шагах в двадцати от места боя с луками наготове, что-то орали своим товарищам — видимо, требовали отойти и дать им возможность выстрелить. Я замер на мгновение, раздумывая, к какой из сторон присоединиться — уж очень мне хотелось проломить Нанну башку. Но лучники заметили меня и приготовились стрелять, поэтому я кинулся на них.

Одного я вынес сразу, раскроив ему голову топором. Никогда не забуду, с каким противным хряском стальное лезвие врубилось ему в череп! Второго я сбил ударом щита на землю, потом схватился сразу с двумя бандитами, сменившими луки на мечи и ножи. Эх, и славно мы потанцевали! И не беда, что прежде я только колол топором поленья у тестяги на дачи, а по людям работать им, слава Богу, до сей поры не приходилось — инстинкт самосохранения заменил мне боевой опыт и сноровку. Удары так и звенели на моем щите, пока я не достал в развороте сначала одного гаденыша, потом другого. Второй был ранен и, упав на колено, что-то завопил — видимо, просил не убивать. Я занес было топор над его головой, но тут увидел нечто, отчего весь мой кураж улетучился, сменившись паническим страхом.

Враги уже были внутри периметра повозок, и их было много — они носились на своих лошадях, добивая тех гномов, которые еще оказывали сопротивление. Рогатая мечница сидела на земле, зажав ладонью рану в боку. Вокруг нее вповалку лежали тела ашарди и гномов-телохранителей. А Кулот Нанн линял. Воспользовавшись тем, что всадники кое-где начали грабить лагерь и обдирать трупы убитых, он крался вдоль повозок к коновязи, где еще оставалось несколько лошадей. Рядом с ним я увидел Хаспера Эдака. Трусоватый маг даже не пытался атаковать врагов. Но самое мерзкое было то, что жирный свин прикрывался как щитом девчонкой, которую я видел в шатре.

Этого я не мог стерпеть и преградил ему путь. Кулот аж затрясся весь, когда увидел меня.

— Линяем? — спросил я самым зловещим тоном и добавил: — Отпусти девчонку!

— Убирайся прочь! — заорал толстяк. — Потом с тобой я разберусь.

— Нет уж, свинья писклявая, сейчас разберемся, — ответил я и, хэкнув, опустил топор на его лысый череп.

Дальше произошло что-то странное. Из разрубленной башки Нанна вверх ударил фонтан не крови, а густого черного дыма, и толстяк буквально сдулся, как проколотый воздушный шарик. Сморщенный обмякший труп осел на землю у ног девчонки, которая вопила от страха. Успокоить ее я не успел: нас уже окружило не меньше двадцати всадников. Я поднял щит и топор, намереваясь защищаться до последнего. Но всадники не торопились меня убивать — просто окружили, держа наготове окровавленные мечи. А еще через несколько мгновений подъехал еще один. В отличных доспехах и много старше своих сотоварищей, с седой окладистой бородой. Он долго рассматривал то, что осталось от Кулотта Нанна, а потом заговорил.

— Проклятый пес умер, — сказал он. — Я опоздал на один миг. Кто ты, воин?

— Какая разница? — ответил я. — Все равно через минуту я буду трупом.

— Ты убивал моих людей, эльф.

— Я защищался. Каждый вправе защищать свою жизнь.

— Пес был моим врагом, — ответил ашарди… — Он и его наемники подло напали на мой ашаар, убили много женщин и детей. Он обесчестил меня, продав в Румастарде мою жену. Он должен был умереть от моей руки. Ты помешал мне. Не знаю, что делать с тобой.

— Решай быстрее, — ответил я. — Ненавижу неопределенность.

— Как твое имя, воин?

— Сим Вьюген, — сказал я, вспомнив, как назвал меня Кулот Нанн.

— Сим Вьюген. — Тут седобородый как-то странно посмотрел на меня. — Почему ты убил Пса?

— Потому что он хотел сделать меня рабом. И еще у него была мерзкая морда и змеиные глаза. Достаточная причина?

— Змеиные глаза? — Воин наклонился в седле, точно хотел получше меня разглядеть. — Ты не лжешь?

— А смысл?

— Верно, у тебя нет причин лгать. И ты не просишь о пощаде, что мне по сердцу. Ты украл мою месть, но враг моего врага всегда будет моим союзником, — всадник отсалютовал мне мечом и вложил его в ножны. — Да будет так! Мы с тобой не враги. Уходи свободно.

— Приятно это слышать, — ответил я, не веря своему счастью. В который раз за этот страшный день смерть прошла мимо меня, только попугав. — Кто ты?

— Я ашарди, это все, что тебе надо знать. Уходи.