Кассандра Клэр - Город небесного огня

— Интересно? — отозвался эхом Джейс.

— Магнус, что ты здесь делаешь?

— Пришел за тобой, — сказал Магнус.

— Есть кое-что, что, я думаю, ты должна увидеть.

Джейс закрыл глаза, моля о терпении.

— МЫ ЗАНЯТЫ.

— Очевидно, — сказал Магнус, — Знаете, многие говорят, что жизнь коротка, но она не настолько уж и коротка. Она может быть довольно длинной, и у вас есть вся ваша жизнь, чтобы провести это время вместе, так что я настоятельно рекомендую вам пойти со мной, потому что вы пожалеете, если не пойдете.

Клэри отошла от дерева, ее руки все еще переплетены с руками Джейса.

— Хорошо, — сказала она.

— Хорошо? — сказал Джейс, следуя за ней, — Серьезно?

— Я доверяю Магнусу, — сказала Клэри, — И если он говорит, что это важно, значит это важно.

— Но если это неважно, я утоплю его в озере, — ответил Джейс, озвучивая ранние, невысказанные мысли Клэри. Темнота скрыла её усмешку.

Алек стоял на краю палатки, наблюдая за танцами. Солнце практически село и теперь просто красная полоса окрашивала небо, и вампиры уже вышли с фермы и присоединились к вечеринке. Некоторое благоразумное пристанище было создано на их вкус, хотя они смешались среди других, держащих гладкие металлические ножки бокалов, которые стояли с шампанским на столе, чья непрозрачна жидкость пряталась внутри них.

Лили, глава вампирского клана Нью-Йорка, била на клавиши фортепиано, сделанные со слоновой кости, наполняя комнату звуками джаза. Перебивая музыку, голос прошептал Алеку на ухо:

— Это была прелестная церемония, я думаю.

Алек обернулся и увидел его отца, его большую руку, которая сложилась вокруг хрупкой ножки шампанского, который глядел на гостей. Роберт был крупным мужчиной, широкоплечим, что было хорошо видно в костюме — он выглядел как перерослый школьник, который был одет в него из-за настырного родителя.

— Привет, — сказал Алек. Он мог видеть свою мать, через всю комнату, говорящую с Джоселин. У Маризы было больше седых проседей в волосах, чем он помнил — она выглядела элегантно, как и всегда. — Было мило, что вы оба пришли, — неохотно добавил он. Его родители были болезненно благодарны, что он и Изабель вернулись к ним после Темной Войны — слишком благодарны, чтобы злиться или устраивать им выговоры.

Слишком благодарны, чтобы говорить что-то Алеку на счет них с Магнусом — когда его мать вернулась в Нью-Йорк, он забрал остаток всех своих вещей с Института и переехал на квартирку в Бруклине. Он все еще каждый день находился в Институте, по-прежнему часто видел свою мать, но Роберт остался в Аликанте и Алек не пытался контактировать с ним.

— Притворяться вежливым с мамой, все это — правда мило.

Алек увидел, как его отец вздрогнул. Он имел в виду, что он пытался быть добрым, но ему никогда не удавалось быть добрым. Это всегда выглядело как ложь.

— Мы не притворяемся вежливыми, — сказал Роберт. — Я все еще люблю твою маму — мы заботимся друг о друге. Мы просто…не можем быть женаты. Нам стоило закончить все это раньше. Мы думали, что поступаем правильно. Наши намерения были хорошими.

— Дорога в ад, — лаконично сказал Алек, и посмотрел на свой ​​стакан.

— Иногда, — сказал Роберт, — ты выбираешь тех, с кем хочешь быть, когда ты еще очень молод, и ты меняешься, но они не меняются вместе с тобой.

Але медленно задышал — его вены внезапно наполнились испепеляющим гневом.

— Если ты имеешь в виду, что хочешь как-то докопаться до меня и Магнуса, то ты можешь засунуть это куда-то подальше, — сказал он. — Ты отказался от права иметь любые полномочия надо мной и моими отношениями, когда ты ясно дал понять, насколько был обеспокоен тем, что Сумеречный Охотник гей не является Сумеречным Охотником, на самом деле.

Он поставил свой бокал на ближайший динамик.

— Я не заинтересован….

— Алек, — что-то в голосе Роберта заставило Алека обернуться — он не звучал зло, просто… разбито. — Я знаю, я сказал…непростительные вещи. Я знаю это, — сказал он. — Но я всегда буду гордиться тобой и сейчас я горжусь тобой не меньше.

— Я не верю тебе.

— Когда я был твоего возраста, даже моложе, у меня был парабатай, — сказал Роберт.

— Да, Майкл Вэйланд, — сказал Алек, не заботясь о жестокости в его голосе и не заботясь о выражении лица его отца. — Я знаю. Вот почему ты забрал Джейса. Я всегда думал, что вы были не достаточно близки. Ты, похоже, не слишком скучаешь по нему, после его смерти.

Я не верил, что он был мертв, — сказал Роберт. — Я знаю, что это трудно представить; наша связь была разрушена приговором изгнания, наложенным Конклавом, но еще до этого, мы стали отдаляться друг от друга. Тем не менее, было время, когда мы были близки, были лучшими друзьями; было время, когда он сказал мне, что любил меня.

Какая-то тяжесть в словах его отца, заставила Алека потерпеть неудачу.

— Майкл Вэйланд был влюблен в тебя?

— Я не был…добрым к нему из-за этого, — сказал Роберт. — Я сказал ему больше никогда снова не говорить таких слов мне. Я был напуган и оставил его одного со всеми его мыслями, чувствами и страхами, а потом мы больше никогда не были снова такими же близкими, как раньше. Я взял Джейса к нам, чтобы возместить, хоть в какой-то малой мере, то, что я сделал, но я знал, что не смогу ничем это исправить, — он смотрел на Алека, а его темно-синие глаза были спокойными.

— Ты думаешь, я стыжусь тебя, но я стыжусь самого себя. Я смотрю на тебя и вижу, будто в зеркале свою собственную злобу на тех, кто не заслужил ее. Мы находим в своих детях самих себя, но они могут быть лучше, чем мы. Алек, ты гораздо лучше меня, всегда был и будешь.

Алек не мог пошевелиться. Он вспомнил его мечту в измерении демонов, как его отец говорил каждому, как храбр был его сын, насколько хорош он как Сумеречный охотник и воин, но он никогда не мечтал, что отец скажет ему, что он был хорошим человеком.

Так или иначе, это было гораздо лучше.

Роберт смотрел на него с напряжением, которое было видно в линиях вокруг глаз и рта. Алек не мог не задаться вопросом, говорил ли отец когда-либо кому-либо еще о Майкле, и сколько ему стоило усилий, сказать это сейчас.

Он легко дотронулся до руки отца, в первый раз за столько месяцев, а затем отпустил его.

— Спасибо, — сказал он, — За то, что рассказал правду.

Это было прощение, ну не совсем, но это было начало.

Трава была влажной от холода по мере приближения ночи — Клэри могла чувствовать холодную влагу чрез босоножки, поэтому пошла обратно к палатке, где стояли Джейс и Магнус.

Клэри видела занятые ряды столов, фарфор и сверкающее столовое серебро. Все стремились помочь, даже люди, которые представлялись практически неприступными: Кадир, Джиа, Мариза.