. Ганнибал - Лиловый (I) (СИ)

Но потом пальцы Анвара будто нашарили что-то; видевшие это раскрыли рты, потому что на двери высветились непонятные символы.

-- Что это? -- загалдели они потом, толпясь вокруг ученого китаба.

-- Цифровой замок, -- ответил тот. -- Нужно набрать правильную комбинацию символов, и тогда дверь откроется.

-- Но как набирать?..

Он просто коснулся пальцами нескольких знаков; они приугасли, потом загорелись снова.

-- Неверное сочетание, -- хмыкнул Анвар. -- Если я потрачу немного времени, впрочем, быть может, я открою эту дверь. Мы можем позволить себе такую задержку, Острон?

Острон неуверенно посмотрел на Сунгая. Тот пожал плечами.

-- Полдня особой роли не сыграют.

Острон ожидал, что сейчас же вмешается Бел-Хаддат, который всю дорогу только и делал, что понукал их, но Ворон то ли сам был заинтересован этой таинственной башней, то ли устал подгонять отряд, смолчал.

Неожиданная передышка, впрочем, обрадовала почти всех. Пожалуй, только Искандер, отойдя от остальных на безопасное расстояние, принялся тренироваться, вызывая тонкие струйки воды, другие устроились на площадке между вставшими лошадьми. Острон подошел к Сафир, и какое-то время они тихо стояли за ее лошадью, скрытые от взглядов людей; Абу Кабил и Дагман, переглянувшись, ухмыльнулись друг другу. Бел-Хаддат курил самокрутку, как обычно, в стороне от своих спутников. Бледное солнце проглянуло сквозь тучи и скользнуло по его холодному лицу. Для нари он определенно был слишком светлокожим, и не исключено, что в его жилах текла кровь китабов тоже; об этом подумал Леарза, косившийся на него какое-то время. Вообще внешность у него какая-то не слишком обычная. Квадратная челюсть, а лицо худое, и это делало Бел-Хаддата... еще больше каменным, что ли.

Леарза вообще за прошедшие дни не испытывал ни малейшего желания общаться с этим человеком, хотя, в отличие от Острона, он полагал, что тот поступил так, как поступил, вынужденно. Вроде как, когда лекарь бывает вынужден отсечь тебе ногу, чтобы ты выжил, ненавидеть его за это ты не станешь... но и любить -- тем более.

Теперь он стоял, глядя то на древнюю башню, то на Ворона. Любопытство мучило Леарзу. Любопытство, если так можно сказать, было его основной проблемой еще с детства, служило причиной отсутствия бровей (по временам) и хорошего знакомства с углом, в который его ставил в наказание отец. Иногда любопытство приносило ему косые взгляды других людей. В тот раз, года три назад, когда шахтеры с криками ужаса выбежали из нового тоннеля и рассказали, что нашли человеческий череп, в сабаине царил настоящий переполох: в большинстве напуганные люди думали, будто это темный бог поместил череп в толщу земли, что шахта проклята, ну и всякие другие вещи, которые обычно приходят в голову напуганным людям, и один Леарза сгорал от любопытства и даже попытался ночью пробраться в тоннель, чтобы копать дальше: он думал, не найдется ли там других интересных вещей? Его, правда, на входе поймал один из шахтеров, так что раскопки провести не удалось. Тот тоннель потом засыпали.

Любопытство победило и сегодня.

Бел-Хаддат как раз закончил курить и потушил свою самокрутку носком сапога, когда Леарза встал рядом с ним. Ворон никак не отреагировал, не поднял головы.

-- Скажи, ты... -- неуверенно начал Леарза, -- ведь ты ходил этой тропой раньше?

-- Да, много раз, -- буркнул Бел-Хаддат.

-- И что, неужели этой башни здесь в самом деле не было?

-- Это была самая высокая точка тропы, -- отозвался тот, -- и сверху лежали странные камни. Я еще ориентировался по ним поначалу, когда не так хорошо знал местность. Но ни намека на башню не было.

-- ...Удивительно, -- пробормотал Леарза.

-- Возможно, когда-то гора была выше, -- сказал Бел-Хаддат, -- а потом случился обвал, как сегодня, но завалило эту башню. Или, как ты говоришь, занесло ее с годами.

-- Ты видел что-то подобное раньше?

-- Да. Но обычно такие руины выглядят куда хуже. Башня гораздо старше всего, что я здесь видел, и между тем сохранилась отлично. Наверняка ее строили первоклассные мастера.

-- Сколько же ей лет, -- сказал Леарза, оглядываясь, -- тысяча? Две?..

-- Бери больше, -- отозвался Бел-Хаддат. -- Я бы дал ей не меньше десяти.

-- Десять тысяч! -- воскликнул китаб. -- Да ведь это так много!

-- А как ты думаешь, когда появился наш мир?

-- Ну... -- Леарза задумался. -- В сказках обычно говорят, что тысяч двадцать лет назад. Что сначала были боги, ну и все такое. Но я думаю... может, больше. Я думаю, может, раньше была только вода, а потом пыль и камни оседали, оседали, и появилась земля...

-- Интересно ты мыслишь, -- заметил Ворон, поднялся на ноги. Так он сразу оказался выше Леарзы; лицо его неуловимо растеряло свою жесткость, но Леарза не заметил. -- А откуда, по-твоему, брались эти камни и пыль?

-- С неба?..

Светло-зеленые, почти кошачьи глаза уставились на него. Бел-Хаддат будто думал о чем-то; Леарза резко вспомнил, что он разговаривает с человеком, который... в общем, с которым он совершенно не хочет разговаривать.

-- Тогда из чего сделано небо? -- спросил его Бел-Хаддат. -- Из камней?

-- Н-нет, -- Леарза отвернулся. -- Не знаю. Оно слишком далеко. Я как-то пробовал посмотреть на него через лупу, но понял только, что оно еще дальше, чем кажется.

-- А мне кажется, -- хмыкнул Бел-Хаддат, -- ты родился не в свое время и не на своем месте, парень.

Леарза раскрыл было рот, но Ворон уже отошел в сторону; в тот самый момент от башни донесся вскрик:

-- Есть!

Он быстро обернулся и увидел, что Анвар стоит, вскинув кулаки в смешном жесте удовлетворения, а перед ним зияет черный провал открытого дверного проема.

Фарсанг двадцать первый

-- Осторожней, господин Анвар! -- первым отреагировал Сунгай. -- Лучше пусть первым пойдет кто-то другой.

Ученый рассеянно оглянулся.

-- Разве может быть что-то опасное в башне, которая столько лет была завалена землей?

-- Мало ли, -- не сдавался джейфар. Китаб лишь пожал плечами и послушно отступил в сторону; первым внутрь вошел сам Сунгай, держа ладонь на рукояти ятагана: на всякий случай.

Внутри было темно.

-- Острон, -- окликнул он. Нари подошел сразу, на его пальцах мгновенно вспыхнул огонек, который и отбросил желтый луч света внутрь башни. Пол в ней, кажется, был сделан из того же материала, что дверь, матовый и темно-серый от толстого слоя покрывающей его пыли, в которой остались следы ног Сунгая. Острон сделал шаг вперед, пламя стало чуть ярче. Анвар напряженно вытягивал шею, пытаясь разглядеть что-то из-за плеча Одаренного, когда Сунгай еле слышно сказал: