Роджер Желязны - История рыжего демона (трилогия)

Трактирщик стоял на своем обычном месте – за стойкой, и чистил медную посуду. В углу большого зала весело горел очаг, распространяя вокруг себя приятное тепло. Какой-то путник сидел возле очага, спиной к Маку, и грел руки у огня.

– Доброе утро вам, почтенные путники, – сказал трактирщик, заслышав, как звякнул дверной колокольчик. – Не угодно ли выпить по стаканчику бренди для возбуждения аппетита?

– Нет, спасибо, – ответил Мак. – Кто же пьет крепкие напитки по утрам? А от двух кружек травяного настоя мы бы не отказались – он взбодрит нас и прогонит усталость.

– Проходите, погрейтесь у очага, – предложил гостеприимный хозяин. – А в это время я сварю вам душистого и крепкого чаю на травах.

Мак направился к очагу, учтиво поклонился незнакомцу, сидевшему у огня на дубовой скамье. Этот человек был закутан в серый дорожный плащ; надвинутый на глаза капюшон скрывал его лицо. В углу, за спиной наклонившегося к огню путника, стоял тугой тяжелый лук. Мак присел рядом.

– Добрый вечер, – вдруг сказал незнакомец, выпрямившись и откинув свой капюшон.

– Добрый вечер, – ответил Мак, повернувшись к своему собеседнику. – Знаете, мне кажется, что я вас где-то встречал…

– Вполне возможно, – ответил тот, пристально разглядывая Мака. – Вы могли видеть мой бюст в греческом зале какого-нибудь музея искусств. Я Одиссей. Я явился в подлунный мир, покинув на время свой дом в одном из пригородов мрачного Тартара. Как мне удалось попасть сюда – это отдельная история; я бы с удовольствием рассказал ее вам, но, к сожалению, у меня очень мало времени. Итак, перейдем к делу. Вы, случайно, не Фауст?

Одиссей, уроженец Итаки, говорил на языке Гомера с заметным акцентом, но Мак прекрасно понял его: Речевое заклинание, данное ему Мефистофелем, еще действовало – очевидно, демон забыл взять его обратно.

– Ну, да, – ответил Мак, – в некотором роде… То есть, я хотел сказать, мы с ним немного знакомы… Я ведь сейчас выполняю за него кое-какие дела, но в последнее время мне начинает казаться, что зря я ввязался в эту затею.

– Вы тот Фауст, который путешествует вместе с Еленой Троянской? – спросил Одиссей.

– Нет-нет, это тот, другой, – сказал Мак. – Мою спутницу зовут Маргарита.

Он повернулся к девушке, чтобы представить ее легендарному греческому герою, но Маргарита уже крепко спала, устроившись на скамье в углу кабинки, неловко прислонившись к стене.

– Но вы, по крайней мере, тоже называете себя Фаустом? – снова спросил Одиссей.

– Видите ли, дело в том, что я играю роль Фауста в Тысячелетней Войне меж силами Света и Тьмы. А настоящий Фауст преследует меня, пытаясь выгнать вон.

– И что же вы собираетесь делать?

– Честно говоря, я и сам не знаю. Я пока еще только начинаю размышлять о том, насколько хорошо я справился с этой ролью. Может быть, мне придется выйти из игры и уступить место самому Фаусту…

Одиссей покачал головой:

– Мне кажется, вы и сам неплохо с этим справляетесь. Почему же вы решили умыть руки? Зачем вам бросать начатое дело? В конце концов, чем этот самый Фауст лучше вас?

– Ну, знаете, он все-таки знаменитый маг, ему и должна принадлежать великая честь представлять человечество…

– Ну и ну! – воскликнул Одиссей, поплотнее закутываясь в свой плащ. – Что я слышу! За что ж это магу такая честь? Маги ничуть не лучше политиков, а может быть, даже еще хуже! Как вы до сих пор себе этого не уяснили? Магия издревле являлась одним из противников всего человечества, и мне кажется, что со временем она, да и само человечество тоже, не так уж сильно изменились.

– Я никогда не думал об этом, – признался Мак.

– Магия дает человеку немалую силу, – продолжал Одиссей, – но лишь немногие знают, как ею пользоваться. Разве горстке посвященных в ее тайны можно доверить управление целым миром? Неужели вам самому хочется, чтобы Фауст правил вами?

– Но Фауст знает гораздо больше, чем простой смертный…

– Его знания в основном касаются тех областей, которые мало интересуют людей обыкновенных. Они как бы лежат в стороне от повседневной людской жизни и от насущных человеческих забот. У меня есть кое-какой опыт общения с магами. В наши времена самым знаменитым среди них считался Тиресий. И что вы думаете, мы позволяли ему вмешиваться в нашу жизнь – скажем, выступать на политических собраниях, управлять каким-нибудь государством или командовать войском? Нет! Наш вождь, Агамемнон, отнюдь не являлся образцом всех совершенств, но он был человек, и он не водил слишком тесной дружбы ни с богами, ни с духами. Бойтесь людей, взявшихся говорить от имени богов!

– Но он настоящий Фауст!

– Ну и что? Это еще отнюдь не значит, что именно он – настоящий обладатель знаменитого фаустовского духа. Не имя красит человека, а человек прославляет свое имя. Если уж говорить о героизме, то я вижу здесь только одного героя – вас, мой милый Мак. Да-да, вас, человека, не обладающего какими-то особыми знаниями и сверхъестественными способностями, но тем не менее пытающегося действовать самостоятельно.

От этих слов Одиссея на душе у Мака полегчало. Он выпил кружку ароматного настоя, поднесенную трактирщиком, разбудил Маргариту, заставил ее тоже выпить душистое травяное зелье, и поднялся с лавки, поддерживая под руку свою подругу.

– Я поеду дальше, – сказал он.

– А Фауст? – спросил Одиссей.

– Он гонится за мной следом.

– А, отлично! – сказал Одиссей и легонько пихнул локтем Ахиллеса, похрапывающего в углу кабинки на лавке. – Ты слышишь, Ахиллес?

Ахиллес вздрогнул.

– А?.. Что?.. – спросил он, открывая глаза. – Ты звал меня, Одиссей?

– Приготовься, друг, – тихо, но внятно проговорил Одиссей, наклонившись к нему. – Фауст близко! Он скоро явится сюда.

Одиссей и Ахиллес! Теперь Мак не сомневался, что эти двое сумеют задержать Фауста.

– Идем, Маргарита, – обратился он к своей спутнице.

– Иду, – ответила она, подавляя зевоту.

Они вышли из трактира. Вскоре раздался стук лошадиных копыт на дороге, ведущей в Сен-Менехольд.

Глава 8

Фауст прискакал к трактиру через двадцать минут после того, как уехали Мак с Маргаритой. На лбу его вскочила огромная шишка; но, если не считать еще нескольких царапин и легких ушибов, удар головой о ствол дуба и падение с коня не сильно повредили ему.

Елена, с развевающимися по ветру волосами, была прекрасна, как всегда.

Перешагнув порог трактира, Фауст столкнулся с Одиссеем.

– Я знаю вас! – воскликнул Одиссей. – Вы Фауст!