Игорь Пронин - Фэнтези-2005. выпуск 2

Почему-то так мокро в ладонях.

— Что ты… сделал?.. Рэндал, что ты сделал?!

Я беспомощно поднимаю руки, на которых повисли птички-сестрички. С ладоней что-то капает… с них что-то капает.

— Как ты… прекрати! Останови это! О боже, ты ведь истечёшь кровью!

Да? Но кого в этом винить, Рин? Это ты, а не я привязала стигматы к чувству свободы. Ты думала, его невозможно ощущать в этих стенах. Я тоже так думал. И до той поры нам ничто не угрожало. До той поры мы были почти счастливы. Ты и я.

А теперь мои ладони треснули, и из них быстро вытекает жизнь, которую ты так долго держала на цепи. Я не могу остановить её, не могу, правда же. Пусть уходит. Если ты можешь, останови.

— Боже, Рэндал… Боже, боже! Как же ты так, как же ты!.. Ну прекрати, прекрати, пожалуйста!

Ты опять плачешь? Перестань. Я ненавижу, когда ты плачешь. Лучше спой мне. Про лорда Рэндала. Про меня. Я устал.

И когда ты хватаешь вечно холодными пальцами мои руки, из которых по-прежнему течёт кровь, когда твои уродливые творения, так похожие на тебя саму, отступают, отворачиваются, взмывают в небо, когда внизу раздаётся истошное, умоляющее «Пшла-а!», вырывающееся из сухой глотки поломанной куклы, когда струны арфы рвутся где-то очень, очень далеко, мне на лоб падает первая капля дождя. Я хочу думать, что это дождь. Это моё право — решать, чьим слезам течь по моему лицу.

Дэн Шорин

ПЕЧАЛЬ БОЛЬШОГО ДРАКОНА

Дракон парил над городом, широко распахнув огромные крылья. Он был по-своему красив, а в больших драконьих глазах читалась грусть. Горожане попрятались по домам, видимо, не понимая, что стоит дракону всего лишь раз выплюнуть огонь, и их уже ничего не спасет — от огненного безумия в деревянном городе нет защиты. К их счастью, дракон прилетел сюда не за этим.

— Привет, Глымартсморговоркл! — сложив руки рупором, выкрикнул я в небо.

У драконов хороший слух, посему мое приветствие не осталось незамеченным.

Привет. Не ожидал здесь тебя увидеть, — прозвучало у меня в голове.

Раздвоенный змеиный язык драконов не приспособлен для того, чтобы произносить человеческие слова. Посему наиболее разумные драконы пользуются безмолвной речью. Глымартсморговоркл являлся самым разумным из ныне существующих драконов, я даже подозревал, что по своей сути он гораздо ближе к людям, чем к собратьям драконам.

— А для чего же ты тогда покинул западные пастбища, старый разбойник? Только не говори мне, что у тамошних фермеров кончились овцы…

Я ищу здесь ее.

Драконы не понимают людских имен. Они не могут даже представить себе, что значит носить абстрактное имя, не включающее в себя черты характера самого человека, а также героические подвиги предков. Однако сейчас я прекрасно понимал, кого Глымартсморговоркл имеет в виду.

— Ты не найдешь леди Вирру в этом городе, — вздохнул я. — Ее здесь нет.

Она здесь, и я это знаю, и ты это знаешь. Драконье чутье не подводит. Да и что бы ты стал в таком случае делать в этой глуши, магистр?

— А ты уже знаешь? — удивился я.

Я стал магистром совсем недавно, и то, что Глымартсморговоркл об этом знал, наводило на некоторые размышления.

До западных пастбищ доходили слухи о том, что некий продавец магических жезлов, освободившись от проклятия, направился на юг в поисках своего предназначения. И как он одолел полторы дюжины магов, пытавшихся встать у него на пути. После чего его и посвятил в магистры некий маг воздуха.

— Слухи не остановишь, — медленно произнес я. — Они растекаются в эфире, переносясь за немыслимые сроки на огромные расстояния. Но ты зря сюда прилетел, Глымартсморговоркл. Нашего боевого товарища леди Вирры здесь нет. Тебе лучше вернуться к своим откормленным овечкам.

Разумеется. Как в добрые старые времена, я сделаю вид, что ты меня прогнал. Л потом где-нибудь в укромном месте мы поделим полученное тобой от горожан вознаграждение. Только сначала я должен увидеть ее.

— Это разговор ни о чем, Глымартсморговоркл. Или ты уже не веришь мне? Леди Вирры в этом городе нет.

Дракон опустился на одну из башен, которая под его тяжестью подозрительно зашаталась.

Мое драконье чутье говорит мне, что она здесь. Зачем ты хочешь обмануть меня, друг?

Я устало мотнул головой. Наивно надеяться провести самого разумного из драконов. Просто я думал, что он поверит мне. Во имя старой дружбы.

— Хорошо. Ищи ее. Я буду ждать тебя на дороге, ведущей из города. Захвати меня на обратном пути.

Жди меня, друг. Мы еще покружим в облаках в царстве ветров и драконов. Как прежде, втроем.

Я тяжело вздохнул и отправился прочь из города. На душе было муторно.

Дракон приземлился передо мной спустя два часа, когда я уже отошел от города на несколько миль. Он в безмолвии изогнул шею и опустил голову практически до земли. Я без слов вскарабкался ему на загривок, и Глымартсморговоркл, мощно взмахнув крыльями, устремился в небеса. Только когда мы пролетели уже сотни миль, он наконец обратился ко мне безмолвной речью.

Прости, друг, я не поверил тебе.

— Тебе лучше было этого не видеть, Глымартсморговоркл. Леди Вирра умерла.

Да, ты был прав.

Мы разрезали небеса, как много сезонов тому назад. Вот только ощущения, что прошлое вернулось к нам, не возникало. Наверное, потому, что на спине Глымартсморговоркла не было нашей извечной спутницы леди Вирры. Я вспомнил миг, когда впервые вошел в ее дом в покинутом нами городе. Вошел и не сразу понял, что стоящая передо мной располневшая жена трактирщика, окруженная кучей галдящих детей, и есть моя маленькая Вирра, девушка, за один поцелуй которой в свое время я готов был отдать большую половину жизни. Ведь в молодости жизнь кажется бесконечной, а окружающие нас вещи — незыблемыми.

Мы летели среди облаков, я и мой единственный друг, которому было предначертано родиться драконом. И ему приходилось много сложнее, чем мне. Потому что только человек может предать мечту, и только другой человек способен его за это простить.

Святослав Логинов

ТАМ, НА ВОСТОКЕ

Зарницы полыхали в пол неба, призрачно-синие, настолько стремительные, что даже в миг вспышки в них невозможно поверить. И бесшумные. Это особенно страшно — тишина, затопившая мир в ту минуту, когда он рушится. Не весь, конечно, где-то люди и знать не узнают о приключившейся беде, но здесь тем, кто уцелеет, больше не жить.

Утром обнаружилось, что затворите породило разом два пузыря, пелена обняла ближний лес и холм, на котором стояла мельница. Теперь на очереди поля, а там и деревня. Возможно, с первого раза накроет не все дома, но уж её дом наверняка. И бежать некуда, путь на запад надёжно перекрыло затворище, а с иных сторон доброй земли нет, одни гнилые болота да горы на юге, неудобные сохе и враждебные чужакам. Им отныне всюду быть чужаками — дома оставаться нельзя. Значит, нужно проситься в рабство к горцам или гнить в болотах, откуда возвращаются немногие. Или всё же остаться дома, самому пойти навстречу затворищу, крича и грозя кулаками, а оно будет невозмутимо ждать, а когда коснёшься тонкой пелены, все будет враз кончено, лишь бледная молния метнётся от земли к небу: беззвучная и почти невидимая в солнечных лучах.