Мария Чурсина - Императрица и смерть

Могло.

...В спальне Орлана оказалась уже глубоко за полночь, и вместо свернувшегося на своей половине кровати Луксора она застала только гладко застеленную, холодную постель. Уголки губ задрожали сами собой.

- Может, засиделся в библиотеке? - полушёпотом спросила она у тишины. В лицо пахнуло пряным, чужим запахом. Орлана сорвала с лица маску.

Она приняла ванну, наблюдая, как болезненно подрагивают язычки белого пламени, как корчатся в судорогах их отражения в воде и изумрудно-зелёных стенах ванной. Ожидала, что войдёт Луксор. Он не вошёл.

Кровать оставалась холодной и непомерно большой. Орлана улеглась на самый край, обхватив подушку руками. Незнакомый пряный запах душил её, от него щипало в глазах. Она поднялась, открыла окно.

Тишина сменилась ночными звуками: шёпотом ветра в листьях, далёкими-далёкими голосами. Несколько секунд Орлана стояла, вдыхая ночную свежесть, потом потянулась за маской, нашедшей покой на ночном столике. Потом она накинула мантию - прямо на ночную рубашку - кажется, это начало перерастать в привычку, и, выйдя из покоев, обратилась к стражу:

- Позовите ко мне начальника караула.

- Вот как. - Её длинные ногти выстукивали по деревянному подлокотнику кресла такую дробь, что позавидовал бы любой армейский барабанщик. - Благодарю за соболезнования. А вы не могли бы выйти вон, лорд Орден?

Её щёки порозовели, как и всегда, когда она приходила в ярость. Ишханди, видно, считала, что, появляясь в замке только по особой необходимости, она убережёт себя от лишних встреч. Но её резиденция в квартале хаоса представляла собой не такую уж неприступную крепость.

Здесь - витражные окна от потолка до пола, но витражи тускнели ночами, а под высокими сводами зданий, там, куда не в силах дотянуться свет белого пламени, собирались голоса призраков.

Орден опустился в кресло, как будто бы его только что пригласили остаться и пригубить на сон грядущий старого, выдержанного вина.

- Почему же вы не ночуете в замке, леди? Хотя молчите, я понял. Тягостные воспоминания. - Он закинул ногу на ногу, наблюдая, как сверкает в свете белого пламени серебряная пряжка сапога. - Ваши мужья подозрительно быстро мрут, не находите?

- Кто вам дал право врываться сюда? - зашипела Ишханди, сжимая в кулаки тонкие холодные пальцы.

Нет, он не касался её рук, но знал: её пальцы холодеют от гнева.

- Почему вы так расстраиваетесь? Я обличён во всех грехах, изгнан, предан забвению, всё, как вы и хотели. - Орден в жесте непонимания развёл руками.

- Орден, немедленно выметайся! - Она вскочила на ноги, уперевшись кулаками в стол. - Я не желаю слушать упрёки ещё и здесь.

Орден задумчиво уставился в витражное окно у неё за спиной, подпёр голову рукой, как будто держать её прямо - невыносимый труд. Она могла бы позвать охрану, но не стала. Она могла бы просить его замолчать, но и тогда бы он не послушал.

- Дождь, - вздохнул он. - Ужасная погода стоит. Леди Орлана расстроена.

- Она была бы меньше расстроена, если бы ты убрался в свой Малтиль, - уже тише, на выдохе, на последнем приступе бешенства откликнулась она.

Ишханди села обратно в кресло, провела рукой по столу и потёрла кончики пальцев друг об друга, словно стирая с них серую пушистую пыль. Длинные рукава платья соскользнули вниз, по запястья.

- Хватит уже прикрываться Орланой, ты любишь это дело, я знаю. Не нашла ничего лучше, чем подослать девчонку ко мне и Вере. Думала, она разболтает всё отцу, но она замолчала, и тебе пришлось ждать ещё двадцать лет.

Ишханди дёрнула плечом, как будто отбросила дружески похлопывающую по нему руку.

- Тебе уже некому об этом доложить, нечем мне угрожать, жаль, правда?

Орден покачал головой: 'Не жаль'. Под пальцами скользнула шелковистая ткань мантии: он сжал её, едва не порвав.

- И за что же ты отправила в мир Ничто моего брата, демоница?

В той далёкой весне пели птицы. Стоило только сумеркам опуститься на императорский сад, как они тут же затевали перекличку в кронах деревьев. Чуть светились круглые камешки под ногами, и воздух был таким прозрачно-чистым, что казалось, стало слышно, как шумели волны Сантарина.

- Это тебе. - Орлана протянула ей цветок - красные лепестки затрепетали под порывом ветра. Ишханди осторожно взяла подарок за крепкий, чуть надломанный и от этого терпко пахнущий стебель.

- Что это?

- Цветок, - пожала плечами молодая императрица и отправилась дальше по аллее сада, изобразив, что срочно должна возвращаться к неотложным делам. Например, к наблюдению за падением листа с ветки вечноосеннего дерева.

Ишханди удивлённо крутила подарок в руках. В её касте был обычай срывать цветы только на похороны - постепенно увядающее растение символизировало и смерть мага.

- Не думай о плохом, - негромко произнёс Зорг за её спиной. Он чуть коснулся плеча Ишханди. - Люди дарят цветы тому, кто им нравится. Такой обычай.

- Странный обычай, - вздохнула магичка хаоса.

Луксора нашли сразу - там, где его и ожидала увидеть Орлана, в библиотеке. Он сонно тёр глаза, выбираясь из-за стола ей навстречу. Орлана то вздыхала, то сжимала зубы, то складывала руки на груди, силясь победить бурю эмоций, которые успели разыграться всего за десяток минут.

Воины в тёмных мантиях проводили их до самых покоев.

- Ну прости, любимая. - В спальне Луксор обнял её и осторожно ткнулся губами в шею. - Я читал и задремал. Не сердись, пожалуйста. Как прошёл совет?

- Я волновалась. - Орлана уколола палец о брошку и со злостью отшвырнула свою мантию. Брошь звякнула, ударившись об пол. - И что это за запах? Я ничего не могу понять.

Терпкий настойчивый аромат всё ещё был здесь, хотя в открытое окно дышала ночь и от холода уже сводило колени. Но Луксор ни капли не смутился, он поднял мантию и аккуратно сложил её на кресло, потом присел, чтобы найти брошь.

Успокаивающе напевая что-то себе под нос, он закрыл окно и почти силой уложил Орлану на кровать.

- Ты просто устала. Какой ещё запах? Я ничего не чувствую. - Он лёг рядом и обнял её, тепло уткнувшись в плечо. - Спи, любимая. Уже очень поздно.

- Нет, - Орлана задёргалась в его руках, - как ты можешь не чувствовать? Запах, очень настойчивый, я просто дышать не могу. Терпкий такой, как будто пряности.

- Любимая, если ты имеешь в виду это... - с закрытыми глазами пробормотал Луксор. - Твои духи. Ты забыла, спи.

Орлана замерла на несколько секунд, потом всё-таки вывернулась из рук мужа. Чудом не натыкаясь в темноте на мебель, она ушла в ванную, где всё ещё мерцали забытые белые огоньки, мириады раз отражённые в стенах. Здесь, в небольшой нише, была расставлена вся её косметика и несколько флаконов с духами. Орлана больше остальных любила самые старые - с запахом Нью-Питерских яблок, к другим прикасалась лишь изредка.