Вадим Арчер - Ледяная арфа гангаридов

Тайвел скорчился от сдавленного смеха, вытирая с глаз слезы.

– Какие вы еще дети… – выговорил он наконец. – Скажи, Илдан, а кто там потянет на звание «она»? Никак не догадаюсь…

– Заткнись, Тайто.

– Если серьезно, – Тайто с трудом восстановил серьезность, – что же все-таки с тобой случилось?

– Не знаю.

– А кто она?

– Дочка Тубала.

Установилось длительное молчание.

– Почему бы и нет? – изрек наконец Тайвел. – По крайней мере, соответствует политическим интересам Лимерии. И родословная у нее прекрасная…

– Ты тоже думаешь, что я…

Но Тайто уклонился от прямого ответа:

– Мы, кажется, шли в оружейную…

Они пошли по улице, на которой кипел первый день праздника. Вокруг гуляли люди, поодиночке и толпами, нарядные и не слишком, но одинаково радостные. Между ними сновали разносчики напитков и сладостей, торговцы дешевыми безделушками и прочей чепухой, засоряющей после праздника улицы и канавы. То здесь, то там возникали группы с певцами и танцорами в центре, звучали виолы и цитры, песни и хлопки в ладоши. Два квартала до оружейной казались плаванием через бушующее весельем море.

Мимо промелькнула девушка с подносом – светлое личико, сияющие праздником глаза, две толстые косы, спускающиеся из-под чепца на грудь. Тайвел споткнулся на ровном месте и обернулся ей вслед.

– Постой, красавица! – окликнул он. – Почем твои пирожки?

Девушка остановилась, заулыбалась и назвала цену.

– Горячие? – Он подходил к ней все ближе, не сводя восхищенного взгляда с ее глаз, пока не уперся грудью в поднос.

– Только что из печки. – Пирожница зарделась, но не опустила глаз. Ну как их отвести, когда перед ними красивый, благородный молодой человек, а во взгляде такая ласка, такая нежность…

– Ты сама их пекла? – Тайвел вложил монету в ее руку, согнул ее пальчики один за другим, прикрывая монету.

Девушка, словно завороженная, медленно кивнула в ответ. Тайвел взял пирожок с подноса, прикусил, по-прежнему не отрывая от нее взгляд.

– Ты лучше… – полушепотом произнес он.

– Тайто! – гаркнул на всю улицу Бристен. – Ты забыл, что мы идем в оружейную?!

Тайвел вздрогнул, словно спросонья. Девушка, смутившись, выдернула руку из его руки и убежала прочь.

– Нет в тебе чувства красоты, Брис, – пробормотал он, провожая ее взглядом. – Какой момент испортил!

– Не первый это у тебя момент, да и не последний, а дела не ждут, – бесцеремонно заявил Бристен.

– Когда-то там было, когда-то там будет… – Дымка очарования исчезала с лица Тайвела. – А это – здесь и сейчас, здесь и сейчас… Ну, попадешься ты мне на турнире, Брис!

V

Дочь Тубала, Касильда, одевалась ко второму дню турнира. Ей прислуживали две девушки, постоянно бывшие при ней для одевания и мелких поручений. Обе были молоды и приятны на внешность, хотя обеих нельзя было назвать красавицами – госпожа не потерпела бы рядом с собой служанок красивее, чем она сама. Одна из девушек, хрупкая и белокожая, убирала в шкаф утреннее платье госпожи, другая, смуглая и гибкая, поставила перед ней воду для умывания и остановилась рядом, держа в руках белое, безупречно отглаженное полотенце. Касильда, в одной нижней рубашке, опустила пальцы в воду и брызнула ею на лицо, смывая наложенный к завтраку грим.

– Зора, полотенце, – потребовала она. – И приготовь краски – сегодня я надену желтое платье.

К празднику было сшито шесть платьев, по одному на каждый день турнира и еще одно, белое с золотом – для торжественного пира на день окончания турнира, который на этот раз, возможно, окажется днем ее помолвки.

Касильда протерла лицо полотенцем, взглянула в большое зеркало над туалетным столиком, еще раз умылась и вытерлась досуха. Она сидела перед зеркалом в белой нижней рубашке из тончайшего волоконника, без грима, без украшений, с рассыпавшимися по смуглым плечам волосами буро-ржавого оттенка. Льстецы говорили, что это цвет червонного золота, ей и самой нравилось думать о них так. Волосы Касильды от природы были черными – осветленные мыльником, они не шли к ее смуглой коже без грима.

– Зора, грим, – негромко сказала она.

Служанка подвязала ее волосы лентой, обмакнула кончики пальцев в баночку с белилами и стала осторожно растирать их по лицу своей госпожи.

– Какая скука была вчера, – обронила Касильда. У нее не было подруг, поэтому она нередко отводила душу в разговоре со своей служанкой.

– Да, ваше высочество, – привычно поддакнула та.

– И этот наглый Энкиль – отец совсем распустил его.

– Он в темнице, ваше высочество. Его величество отправил его туда до конца турнира.

– Знаю. Была бы моя воля, он вообще не вышел бы оттуда.

– Его величество в преклонных годах, – осторожно заметила Зора. Хозяйка не проявила недовольства, поэтому она продолжила: – Говоpят, что он передаст власть вашему супругу, как только состоится ваша свадьба.

– Моему супругу… – зло повторила Касильда. – Отец мечтает, что я возьму себе Дахата, хотя до меня доходили слухи, что свою первую жену он за полгода загнал в могилу побоями! Понятно, почему в этом Хар-Наире дикие нравы – каков правитель, таковы и подданные!

– Ваш отец не пойдет против вашей воли, ваше высочество. На турнире так много знатных воинов – вы можете выбрать себе кого угодно.

– Сpеди них много женатых. Я не могу выйти замуж и за того, кто ко мне не посватается. Если бы не этот шут, я еще вчера знала бы, на кого мне взглянуть внимательнее. Ты, Зора, узнала о них что-нибудь еще? Ты слышала, какие у кого намерения?

Касильда постоянно спрашивала об этом Зору, но та не отвечала ничего определенного. Возможно, служанка что-то и слышала, но понимала, что пострадает от гнева госпожи, если слухи не подтвердятся.

– Нет, ваше высочество, – в очередной раз отговорилась она. – Мало ли что люди болтают…

– А что ты слышала? – потребовала та.

– О ком, ваше высочество?

– Ну уж не о Дахате, конечно. И не о Корэме – я его и так насквозь вижу. – Касильда задумалась, припоминая вчерашних участников турнира. Она уже знала от отца их титулы и родословные, а от служанки – их привычки и склонности. – С соседями я знакома достаточно – кто молод, кто женат, кто не знатен, кто просто глуп. Последнее еще не так плохо, лишь бы не был упрямым. Мне не нужен муж, при котором я не смогу править сама. Впрочем, здесь нет никого из прявящих родов, если не считать Дахата, а остальные не станут мне перечить.

– А племянник кригийского правителя?

– Ах, этот… Нет, не то. Кто, кстати, сидел рядом с ним? О нем я ничего не знаю.

– Простите, о ком? – не поняла Зора.