Андрэ Нортон - Пояс из леопарда

— Хлеба и сыра, — отрезал я.

— А кружку сидра, Лорд? Я покачал головой.

— Только то, что я сказал.

Возможно, мои слова прозвучали слишком категорично, настолько удивлённо поварёнок посмотрел на меня.

Когда он убежал, я разозлился на самого себя за неосторожность. Бдительность и ещё раз бдительность — вот что сейчас важнее всего. Он вернулся с накрахмаленной салфеткой, на которой лежал внушительный ломоть хлеба, украшенный сверху сыром. Хлеб был ещё теплым — сыр немного подтаял. Я надеялся, что здесь никакого подвоха не будет.

Потом поблагодарил поварёнка и направился к воротам — поскорее бы оказаться на свободе. На небе не было ни облачка, ярко светило солнце. Трава к этому часу уже высохла от росы, а скошенные луга выглядели грустно и сиротливо. По замшелой каменной дорожке я прошёл в сад, где росли цветы и травы. Такое вот сочетание приятного с полезным.

Здесь я услышал голоса. Вдоль розовых кустов, от которых исходил чудесный аромат, шли две женщины и собирали лепестки — их пустят в дело для приготовления наливок и в качестве приправ к блюдам. Я незаметно проскользнул на другую дорожку, вдоль которой тянулась живая изгородь — колючий кустарник. Почти всю ягоду здесь уже обобрали.

Однако услышав собственное имя, я остановился. Мне не хотелось подслушивать болтовню девушек, собиравших лепестки. Но разве устоишь, когда речь идёт о тебе?

— Это правда… Они подослали в Башню Молодости старуху Малкин — в комнату Лорда Кетана. Она вернулась оттуда, хныкая. Да, не хотелось бы мне быть на побегушках у Мудрой Женщины. Она…

— Попридержи язык, Гульда. У неё повсюду глаза и уши, — прервала её другая, и в голосе явно слышалась тревога.

— Да, и с молодой Леди тоже глаз не спускают. Она темнее тучи. И с каждым днём всё хуже и хуже. Спасу нет. Вчера швырнула зеркало об стену…

— Значит, ей что-то сказала Леди Элдрис, — продолжала после паузы та же девушка. — Леди ещё добавила, что другое зеркало будет негде купить, торговцы-то в этом году больше сюда носа не сунут. Потом вошёл Лорд Могхус, и лица у них сразу стали такие елейные, что просто противно. Они выпроводили из комнаты всех остальных, чтобы переговорить о чём-то с глазу на глаз.

— Ага! Именно тогда старуха Малкин так надолго и застряла на лестнице. Я же говорю, она и есть те уши, о которых ты говорила.

— Если она в состоянии подслушивать сквозь двери и стены, её уши куда лучше, чем у других. На вид-то она такая дряхлая, что я удивляюсь, как вообще ещё ноги волочит.

— А ты не думала, что… — на этот раз девушка перешла на шёпот, но я всё равно расслышал слова, — …а ты не думала, что эта самая Малкин… ну, другая, что ли?

— Что ты имеешь в виду?

— Она служит только Мудрой Женщине и никому больше. Я слышала, как старая Дама Ксения как-то рассказывала, что Малкин появилась вместе с Мудрой Женщиной, и что давным-давно, когда нас ещё и на белом свете не было, Малкин была точно такой же старой вешалкой. Как бесплотная тень, она уже тогда еле-еле таскала ноги по Главной Башне. Знаешь, она никому не задаёт вопросов, ни с кем не разговаривает, если только не спросить её о чём-нибудь в лоб. И глаза у неё такие чудные…

— И при этом она каждый раз опускает их, когда на неё смотрят. Говорю тебе, когда она входит в тёмную комнату, она ни когда не зажигает лампы или свечи, а идёт уверенно, словно всё видит в кромешной тьме.

— Похоже, Мудрая Женщина во всём полагается на неё… Интересно, зачем ей понадобилось навещать молодого Лорда? Ральф заметил её на лестнице, а потом увидел, как она открывает задвижку на двери, ведущей в его комнату. Но он не слышал, чтобы она что-нибудь говорила, ну, как если бы принесла записку, к примеру. Он хотел разузнать что-нибудь ещё, но Лорд позвал его к себе, и у него не было возможности…

— Подглядываете, подслушиваете… Ты и Ральф… Ты что, хочешь, чтобы Мудрая Женщина сглазила тебя или навела на тебя порчу, Гульда? Ты поступаешь весьма опрометчиво!

— Но…

— Да-да, опрометчиво. Только не рассказывай мне сказки! Мне совсем не хочется, чтобы она ещё и мне навредила! С меня хватит и того, что нам приходится терпеть фокусы и капризы молодой Леди и нападки Леди Элдрис. Пусть беспокоятся те, кто служит наверху. Давай посмотрим, сколько мы насобирали… Ну, вот, на сегодня хватит. А вы с Ральфом оба попридержите языки и больше не забивайте себе головы ни старухой Малкин, ни тем, что она делает, ни тем, чего не делает по ночам!

Я услышал шелест юбок, когда девушки проходили мимо. Их слова окончательно убедили меня в том, что за моей беспамятной ночью стоит не кто иной, как Урсилла. Её служанка не сумела взять то, за чем её посылали. Впрочем, никакого торжества я не почувствовал. Отыскав в дальнем конце сада скамью, скрытую от посторонних глаз двумя рядами кустарника, я съел хлеб с сыром, вовсе не думая о еде. Мои мысли были заняты совсем другими заботами.

Одно я знал наверняка — с наступлением этой ночи я не стану пленником Урсиллы. Оставаться ли мне здесь, за стенами Главной Башни? Память о той ночи свободы, когда я впервые надел пояс, склонила меня к другому решению. Не окажется меня на месте — и моя мать отправит за мной отряд. Пусть лучше всё останется в тайне. Хотя, кто его знает, может быть, за мной втихомолку наблюдают?

Солнце почти не пробивалось сквозь заросли кустарника, и сад начал понемногу навевать на меня дремоту. Толстые мохнатые шмели тяжело перелетали с цветка на цветок, переполненные заботой о своих припасах, как и мы совсем недавно. Пели птицы, Кто бы мог подумать, что здесь правят бал интриги и царит опасность?

Я вдруг начал обострённо ощущать мир, словно все чувства почему-то многократно усилились, чего раньше со мной не случалось. Оглядевшись, я заметил, что краски стали ярче, линии растений и цветов резче, все звуки доносились чётче. И меня прямо-таки захлестнула лавина всевозможных запахов… Не знаю уж, почему я настолько доверился всем своим ощущениям. Я просто принял это как явь.

Во мне возникла потребность стать частью окружающего. Я опустился на землю, прикоснулся к травинкам, словно любовно поглаживая мех некого огромного животного… Потом склонил голову, чтобы вдохнуть тонкий аромат каких-то маленьких цветков, свисавших со стеблей, словно колокольчики, и покачивавшихся от лёгкого дуновения ветерка. Меня переполнило ощущение чуда, и я забыл обо всех невзгодах. Так захотелось остаться здесь, вот так слиться с природой…

Но, конечно, так долго не могло продолжаться. Чувство гармонии с миром угасало, я возвращался к старым сомнениям и неудачам. И вдруг отчётливо понял, что вторгся, словно завоеватель, в этот чудесный мир природы. Очарование разрушилось. И я встал.