Андрей Астахов - Щит Найнавы

– Прости, милый. Но ты же не хотел, чтобы я там все разорила?

– Нет, не хотел. А теперь хочу. Пошлю туда Клоча. Пусть сожжет там все дотла.

– Прошу тебя, не надо.

– Ах, теперь ты просишь за этих гусынь в белом? – Ирмас наклонился к груди Мирчел, поймал губами ее выпуклый розовый сосок, потом лизнул ее щеку. – Заставь меня помиловать их. Пусть я растаю в твоих объятьях.

– Постой, Ирмас. Я хочу тебе сказать… Там, в монастыре мне вдруг стало очень страшно.

– Тебе? Страшно? Не смеши меня, Мири. Если бы я не знал тебя больше полугода, я бы может и купился на твои слова. Ты не знаешь, что такое страх.

– Милый, расскажи, как я попала в Дреммерхэвен.

– Зачем? Ты никогда меня об этом не спрашивала.

– Я хотела, но боялась воспоминаний. А сейчас я очень хочу вспомнить.

– Ты была ранена. Очень тяжело. Тебя нашли мои люди около Нараино. Прямо на дороге. Сначала они подумали, что ты из людей Айоши, просто решили тебя обобрать и бросить на съедение воронам. Сняли с тебя доспехи и увидели татуировку на твоем плече…

– А что моя татуировка?

– Дракон, милая. Знак дома Эдхо. И мои парни решили, что ты из наших. Привезли тебя в Дреммерхэвен. Сет-Пилюля выходил тебя, хотя дела твои были очень плохи.

– И все?

– А что ты еще хочешь знать?

– Нет-нет, больше ничего… Поцелуй меня.

Слуга принес вино, и Ирмас сам наполнил ее чашу. Они пили вино и целовались, а потом наместник предложил ей поиграть в горячую всадницу. Мирчел с развратной улыбкой забралась на своего командира и шепнула:

– Сейчас, милый, я покажу тебе, что такое настоящий галоп…

Их близость всегда напоминала битву. По ночам крики и стоны из спальни наместника разносились по всей резиденции, заставляя караульных на этажах и во дворе улыбаться и отпускать похабные шутки. Ирмасу нравилось, когда Мирчел брала в постели инициативу на себя. Он требовал, чтобы она его кусала, щипала, царапала, обзывала самыми грязными словами – его это возбуждало. Но сам он был с ней на удивление ласков, нежен и даже сентиментален. И на этот раз он просто лежал, закрыв глаза, гладил ладонями ее бедра и грудь и стонал в такт движениям Мирчел. Когда же девушка довела его и себя до разрядки и с удовлетворенным вздохом опрокинулась на постель рядом с ним, Ирмас взял кубок с вином, вылил Мирчел на живот и начал слизывать, спускаясь все ниже к ее бедрам.

– Щекотно, – хихикнула Мирчел. – Что ты делаешь?

– Соль, – хриплым голосом прошептал наместник. – Вкус соли. Вкус моей родины. Твои глаза – это море, вкус твоего тела – это морская соль.

– Боги, Ирмас, ты стал поэтом!

– С тобой я готов стать кем угодно.

– И все-таки, зачем ты отправил меня в монастырь?

– О. молния Рунды! – простонал наместник. – Ты просто змея, Мири.

– И все-таки?

– Я не хочу сейчас говорить о политике.

– Так это политика?

– Да, мое солнце. Слава этой старухи Береники и ее гойлонской общины не дает мне покоя. Айджи считают Беренику святой. Говорят, она просто-таки чудеса творит. Мне это не нравится. Я не признаю авторитетов, кроме себя. Я хотел поставить их на место.

– Тогда что тебе мешает покончить с Гойлоном?

– Принц Оваро тоже расположен к нэни. И дядя принца Кадаи считает, что айджи должны иметь авторитетного духовного наставника. Мол, такие люди полезны для справедливого дела дома Эдхо. Если бы не их воля, я давно бы не оставил от Гойлона камня на камне. Но тебе я благодарен. Ты побывала там и дала этим святошам понять, что мы не оставим их в покое. Пусть трясутся от страха.

– Знаешь что? – Мирчел села на кровати, обхватив колени ладонями. – Пожалуй, я еще раз туда съезжу. Поговорю со старухой. Я умею говорить с людьми.

– И о чем ты хочешь с ней поговорить?

– Попробую убедить ее помочь нам. В последнее время много говорят об убийствах айджи, про эти деревни. Я подумала, что Береника может что-то знать об этом. В этом монастыре что-то не так, Ирмас. Я должна все выяснить.

– Хорошо, но одна ты туда не поедешь.

– Конечно. Возьму с собой Вирна, Ла Бьера, Леньяна и Йорна-Бастарда. Больше мне никто не нужен.

– И почему я не могу тебе отказать? – Ирмас перекатился на кровати, встал и начал одеваться. Мирчел с удовольствием наблюдала за ним. Хорошо, что у нее такой любовник – молодой, сильный и привлекательный. Поджарый, мускулистый, с сильными руками, который могут и лук натянуть как надо и женщину приласкать так, что она запылает, как адское пламя. И еще – странно, что у одного из самых жестоких и влиятельных командиров наемничьих ватаг в Хеаладе такие томные черные мечтательные глаза. Убийца со взглядом ангела, негодяй с лицом героя. Мирчел знала, что половина женщин Дреммерхэвена тайно влюблена в Ирмаса Удэна. Но не ревновала, потому что сейчас Ирмас принадлежит ей. Душой и телом. Он безумно влюблен в нее, она это видит и чувствует. И так доверяет ей, что даже не попытался выяснить, почему же она так рвется снова поехать в Гойлон…

– Налей мне еще вина, – попросила она, вытянувшись на постели.

– Когда ты собралась ехать в Гойлон? – внезапно спросил Ирмас.

– Сегодня. Если, конечно, ты позволишь.

– Странно.

– Что-то не так?

– Нет, просто я говорю – странное совпадение. Мне сообщили, что принц тоже собрался ехать в Гойлон. И отправляется он туда сегодня. Так что ты будешь его сопровождать. Лишняя охрана не помешает.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Орселлин понемногу избавлялась от страха. Ее больше не пугали визиты брата Оври – старый доктор был очень добр к ней и всегда приносил какой-нибудь гостинец: яблоко, персик или кисть винограда. А с двумя молоденькими послушницами, Линне и Верой, Орселлин даже сдружилась. Девушки были лишь ненамного старше Орселлин, и обе оказались ужасными болтушками. От них Орселлин узнала все о монастыре Гойлон. И о его хозяйке. Ей показали весь монастырь – кельи для монахинь, госпиталь, храм, большой ухоженный сад за храмом, в котором разрешалось гулять всем, кто пожелает. Вот только в расположенный по соседству лагерь беженцев брат Оври посоветовал девушке не ходить – слишком много там больных.

– Этот монастырь очень древний, – рассказала ей Вера. – Говорят, он был основан еще при первом императоре Династии Грозового Дракона. На вершине горы Фуширо тогда день и ночь горел магический огонь, отгонявший от земель Хеалада зло. Тысячи людей шли к Фуширо, чтобы поклониться волшебному пламени. Вот тогда-то и был построен наш монастырь, чтобы паломникам было где остановиться. Ты видела алтарь в храме – это тот самый камень, из которого когда-то исходил волшебный огонь на вершине горы Фуширо. Наш монастырь в самом деле святое место, силам зла сюда доступа нет.