Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – конунг

Ознакомительный фрагмент

Две рельсы уложили, между ними мерная доска, рабочие сгрудились, а я, взяв молот, лихо замахнулся. Отец Удодерий лично держит в клещах с длинными ручками железный костыль.

Первым ударом я вогнал чуть-чуть, намечая место, затем тремя забил так, что тот коснулся шляпкой основания рельса, а последним прижал плотно.

– Вот так, – объяснил я, – с обеих сторон каждой рельсы. Или каждого рельса, кто как хочет.

– А как правильно? – спросил отец Силеверстиус.

Я отмахнулся.

– Как начнете говорить, так и войдет в норму. Отец Удодерий, я жду второй костыль…

Укрепив рельсу на одной шпале, я передал кувалду рабочему, который внимательнее всех следил за моими движениями, и, оказалось, не ошибся. Тот сумел забить костыль, затратив на один удар меньше меня.

Я похлопал его по плечу.

– Еще не барон?

Он покачал головой.

– Нет, ваша светлость…

– Будешь, – пообещал я. – Труд – это дело чести, дело славы, дело доблести и геройства. Так сказал дядя Джо, а он знал, что говорит, когда принял королевство с деревянной сохой, а оставил… Отец Удодерий, если рельсы здесь сгрузят, я смогу с вами еще разок смотаться за новой порцией!

На второй раз платформу загрузили втрое больше, а чтобы столкнуть с места, пришлось воспользоваться рычагами, но потом снова все пошло настолько легко, что опять разогнали чересчур, а затем тормозили так, что из-под подошв повалил дым.

Отец Удодерий сказал устало, но со счастливой улыбкой:

– Ваша светлость, по таким штукам даже без паровоза перевозить легко!

– Сперва можно на конской тяге, – согласился я. – У нас тоже так было. Называлось конкой. Зато когда поставим паровоз…

– Что будет? – спросил он с опасливым восторгом.

– Увидите не только тягловую мощь, – заверил я, – но и скорость!

Отец Удодерий, как истый цистерианец, прошелся вдоль уложенных рельсов и тщательно промерил заготовленной меркой, похожей на швабру с длинными концами, расстояние между ними.

Лицо его становилось все задумчивее.

– Вас что-то тревожит? – спросил я любезно.

Он мотнул головой.

– Нет-нет… Просто подумал…

– Что?

– Если расстояние между рельсами сделать шире, – проговорил он с неуверенностью, – тележки можно будет делать просторнее… А это значит, груза повезут вчетверо больше.

– Думаете верно, – ответил я.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

– Вы взяли это расстояние наугад? Или были какие-то основания?

Я вздохнул, не зная, как объяснить, что вообще-то нет единого стандарта для ширины железнодорожной колеи. На Западе взяли размер между колесами обычной телеги, но когда к русскому царю пришли наши инженеры с вопросом, какой принять стандарт в России, вот, дескать, на Западе принята стефенсоновская колея, но вообще-то узковата для России, не сделать ли шире… Шире, удивился резонно Его Величество, на хрен! И потому теперь в России железнодорожная колея на девять сантиметров шире международной.

– Основания веского не было, – ответил я, – но у нас редко когда что-то создается… заново, что ли. Расстояние между рельсами – это расстояние между колесами, что пойдут по ним. А между этими колесами абсолютно то же самое, что у привычных нам телег. Так что особенно не придется перестраивать промышленность. На рельсы поставим те же телеги с той же привычной тележной осью. У колес только чуть-чуть изменим краешек.

Он посмотрел на меня несколько странно, где восторг и сомнение перемешались, покачал головой.

– Ох, ваша светлость, – произнес он с тяжким вздохом, – вам бы к нам в монастырь… Такая светлая голова, а пропадает всего лишь на королевском троне!

– Не пропаду, – пообещал я. – Я почти монах, даже обет безбрачия блюду. Ну, служанки и прачки не в счет, как вы понимаете.

Он отмахнулся.

– Да кто обращает внимания на такие пустяки? О них даже в исповеди не упоминают. Ладно, будем придерживаться строго этого стандарта. Я о рельсах, как вы понимаете.

– Да-да, – согласился я. – Я тоже подумал именно о рельсах. Духовные люди, не какие-нибудь все прочие!

Глава 6

К нам подбежал суетливо невысокий, но крепкий монашек, поклонился, но без всякого смирения, глаза блестят от любопытства, весь дергается от жажды одновременно быть там, здесь и еще где-нибудь.

– Ваша светлость, заканчивается смесь из ракушек!

– Забивайте под шпалы гальку, – распорядился я. – Мелкие камешки и вообще все, что не гниет и не размывается дождями.

Он поклонился.

– Все понял. Будет сделано!

Отец Удодерий посмотрел ему вслед.

– Горят рвением… Но дело больно новое, будут ошибки.

– Будут, – согласился я. – Но все-таки старайтесь, чтобы тележка не соскакивала с рельсов. Поднимать непросто, особенно груженую. И следите особо, чтобы не размыло дорогу.

– Да, ваша светлость…

Вторую партию рельсов сгружали уже не монахи, а рабочие, а я вернулся в хитро скрытый склад, пересчитал рельсы. Увы, до Геннегау не хватит. В этом отсеке запас только для ремонта. Кроме рельс, два ящика с костылями, накладками для соединения рельс, прочей необходимой мелочью, но все именно ремонтное, для экстренной помощи, а выплавляют металл и делают рельсы в другом месте… которого теперь нет. Как и того места, где изготавливали паровозы, как их ни назови.

За два захода вывезли оставшиеся рельсы, костыли и накладки. Тележку сумели провезти по только что уложенным рельсам, что вызвало бурю восторгов.

Однако отец Удодерий и отец Силеверстиус рассматривали рельсы с самым озабоченным выражением.

– Ваша светлость, – сказал осторожно отец Удодерий, – вы думаете то же самое?

– Вы о том, что мало? – спросил я.

Он кивнул.

– Хватит на довольно большой участок, но насчет Геннегау нечего и думать. Однако меня тревожит другое…

– Как сделать еще?

– Да, – ответил он со вздохом. – Если собрать всех кузнецов города, откуют одну за неделю-другую. Но, боюсь, качество будет намного ниже.

Отец Силеверстиус проговорил глухо:

– И не в жисть не выдержать такие формы…

Я помолчал, оба выглядят подавленными техническим совершенством вообще-то обыкновенных рельс. Те в самом деле такие, не отличить одну от другой, товар совсем не штучный, а как их делать – непонятно.

– Вы недооцениваете своих собратьев, – сказал я. – И себя. Цистерианцы всегда были лучшими в мире технарями. А сейчас у вас есть зримая задача и образец, который можно пощупать. Оставляю вас, отцы, на неопределенное время. Как вы знаете, хотя у человека нет ничего, кроме души, но почему-то приходится заниматься и такой хренью, как завоевание территорий или общение со знатными дураками!..

Они перекрестили меня вдогонку, божья собачка помахала им хвостом, и мы втроем понеслись в сторону Геннегау.