Академия избранных Мраком. Поддельная адептка - Наталия Журавликова

слова, мы прикладываем мышечные усилия. С этой точки зрения, любой заговор, произнесенный вслух, изначально материален.

По аудитории проносится ропот, переходящий в стон.

— Сложно это понять, согласна, — Эдирада обводит присутствующих пронзительным взглядом, — такие противоречивые вещи плохо укладываются в голове. Поэтому уложим их принудительно. Сейчас пишем под диктовку признаки духа и материи в любом заклинании, не только проклятии.

Тема кажется мне увлекательной. Действительно, раньше я все для себя делила проще: если магия работает непосредственно с вещами, меняет или создает их, то она материальная. Внушение, заклинание — духовная сфера. Но сейчас, по мере объяснений Плихан, все усложняется.

Прилежно записываю, как изменяется заклинание, если его произносит маг с преобладанием частиц Мрака в эфирее. Материализация происходит быстрее.

— А если бы у мага не было частиц Луча в принципе? — спрашивает одна из студенток.

Профессор Плихан поправляет очки. Уверена, со зрением Эдирады все в порядке, а глаза она защищает, чтобы не видеть лишнего. Так делают многие прорицатели.

— В нашем мире еще не было таких магов, адептка Карлон. И теория возможности разделения энергий не доказана никем. По крайней мере, никто пока не сделал этого так, чтобы остаться живым. Но отвечая непосредственно на ваш вопрос, скажу: чистая материя даст возможность менять вещи по своему усмотрению без заклинаний, прикосновением. Чистый дух позволит играть ходом событий, тасовать времена как колоду и подчинять сознание. Любая мысль станет заклинанием без облечения в слова. Она изменит не сами вещи, а их ход. Понимаете разницу?

Адепты шепчутся.

— Не вполне понимаете, как я слышу, — усмехается профессор, — хорошо, что вам и не нужно. Потому что все это лишь умозрительные допущения. Наши боги не зря создали мир двойственным и сбалансированным. Свет в конце тоннеля не имеет смысла без тоннеля.

Из интересного обсуждения меня вырывает жжение в области бедра. Не сразу понимаю, что это текс, который я прикрепила к поясу юбки. Камешек начинает вибрировать, подскакивать.

— Что вы там ерзаете, Летхит? — раздраженно спрашивает преподаватель. — Стало жарко рядом с соседом?

Позади хихикают.

— Простите, профессор. Пришло сообщение.

— Это ж кто тебе туда пишет? — ржет какой-то парень с последнего ряда, когда я лезу под пиджак.

— Можете прочесть, — разрешает Плихан, — наверняка это из деканата. Вы обращаете на себя внимание, Летхит. Правда, я надеялась, что постараетесь прославиться иным путем.

На отполированной синеве текса красные буквы: «Срочно вызываем вас к ректору для объяснений».

К ректору? Я растеряна. Выходка банды Дикой Сливы обратила на себя внимание самого Абрала Талироди.

На перемене спешу в ректорат и замечаю Эльну, плывущую в потоке студентов параллельно мне.

Догадываюсь, что ее тоже вызвали. Эльна свидетельствовала о моей непричастности к поджогу. Могла бы ведь и промолчать, чтобы себя не выдавать.

Впрочем, я не вижу, чтобы соседка раскаивалась за свою злую и глупую шутку в душевой.

Эта девушка полна противоречий и сюрпризов.

— Летхит, Талфин, — молоденькая секретарша в приемной сверяется со своим списком, — да, вас вызвали. Ожидайте.

Показывает на скамейку перед дверью в кабинет.

Перемена короткая, точно опоздаем на следующую лекцию.

Нервничаю, но все же присаживаюсь.

Эльна кривится, прислоняется спиной к стенке, чтобы не сидеть рядом со мной.

Секретарь поднимается, подходит к заветной двери, коротко стучит и сразу открывает.

Из кабинета доносится голос ректора:

— И вам стоит всегда об этом помнить, Вальдер.

— Кирр Талироди, — деловым тоном врывается в беседу секретарша, — те, кого вы просили вызвать, прибыли.

— Спасибо, Охна, — благодарит ректор, — мы уже заканчиваем.

Керни Охна, покачивая крутыми бедрами, возвращается к своему столу. Дверь в кабинет ректора остается не до конца закрытой, и это нарушает непроницаемость помещения. Что совершенно не смущает секретаршу. Начальник ведь сказал, что заканчивает? Значит ничего секретного у него не происходит.

— Вы меня поняли, адепт Эфлон? — доносится до нас строгий голос ректора. — Вам прочат роль короля академии. Но если вы и дальше будете настолько пренебрежительно относиться к сотоварищам, я найду способ помешать исполнению этой вашей мечты.

— Так уж и мечты, — хмыкает Вальдер Эфлон.

— Я знаю, насколько вы честолюбивы, Вальдер. Но ваше поведение способно перечеркнуть все достижения! То, что вы сделали вчера после вечеринки…

— Я понял, кирр Талироди, — доносится до нас, — и готов в противовес тому, что было накануне, совершить доброе дело.

— Звучит слишком обтекаемо, Вальдер. Ваша гордыня, что бежит впереди вас, не позволяет формулировать конкретно?

— Хорошо, — голос великолепного хама и эгоиста звучит раздраженно, — как еще доказать, что я буду лучшим королем академии?.. Придумал! Клянусь, что возьму кураторство над первым же фиолетовым птенчиком, которого увижу, выйдя из вашего кабинета. Приму в команду по ментелену без вступительного испытания и буду лично тренировать.

Не успеваю отреагировать на услышанное, как дверь тут же широко распахивается, и раздается обескураженное:

— Букашка?

Загнанно верчу головой, но хитрая Эльна сползла спиной по стене, практически спрятавшись за стульями. Он и правда видит только меня. Фиолетовый птенчик — это из-за цвета жакетов первокурсников. Свысока и снисходительно.

— Вижу, вы уже получили подарок судьбы, Эфлон, — позади Вальдера появляется невозмутимый ректор, — это адептка Летхит или Талфин?

— Летхит, — не очень охотно подтверждаю я.

— Поздравляю, Летхит, капитан Эфлон только что принял вас в свою команду по ментелену. Не представляете, сколько народу вам будет завидовать.

Вальдер выглядит так, словно у него онемели не только щеки, но и ресницы. Лицо окаменевшее, только ноздри раздуваются.

— Эфлон, вы можете идти, — элегантным движением длинных пальцев, унизанных перстнями, ректор выпроваживает Вальдера, — о вашем кураторстве мы пообщаемся позже. Я сам составлю для вас список рекомендаций. А вы, Летхит, проходите. Талфин не пришла?

— Я здесь! — Эльна резво выпрямляется, и ректор чуть приподнимает бровь, но не более того.

— Прошу, — Талироди поворачивается к нам спиной, заходит в кабинет. Мы с Эльной трусим следом за ним.

Я гадаю, нужно ли всерьез относиться к тому, что только что произошло.

— Ну-с, уважаемые керни, расскажите, что произошло вчера у фонтана? — ректор переводит цепкий взгляд фиолетовых глаз с меня на Эльну и обратно.

— С радостью, кирр Талироди, — твердо отвечаю ему, — у меня выкрали одежду, а вчера ее натянули на чучело с моим лицом и сожгли. Вместе с табличкой, на которой мне рекомендовали отсюда убираться.

— И насколько я понимаю, подтвердить это может только ваша соседка, не правда ли? — смотрит на Эльну так, что жутковато становится.

— Если только у меня все хорошо со зрением, сожалею.

Эта девчонка никого не боится?

Ректор подходит к Эльне и резким движением приподнимает ее подбородок двумя пальцами, вглядываясь в глаза.

Эльна, по-моему, перестает дышать. Как бы в обморок не свалилась.