Опричник (СИ) - Демченко Антон Витальевич

— Да за что, почему вы с ним так?! — не выдержала Оля, когда Мила с Линой, закончив «исповедь», потеряно умолкли.

— Потому что дуры, — слаженный ответ сестёр был резким, полным гнева и бессильной злобы… на себя самих. Лина тихо договорила: — мелкие, избалованные, влюблённые дуры. А теперь он нас даже не замечает. Ученицы… и только.

Часть 2. НЕУЛОВИМОСТЬ И НЕОБХОДИМОСТЬ

Глава 1. Раз союз, два союз

Со всей нынешней запаркой, мне только проникновенных разговоров о тяжкой доле влюблённых девчонок не хватало. И ведь не отвертишься теперь. Моя хитрая невеста нашла самое подходящее, с её точки зрения, время для беседы. Утро, постель… и кофе, сейчас расплывающийся неопрятным пятном по белоснежному одеялу.

— Нельзя было хотя бы пять минут подождать? — рассматривая следы устроенного мною кофейного фонтана на постельном белье, печально спросил я Олю. Та в ответ только пожала плечами. — Ладно, понял. Когда хотела, тогда спросила… но, милая, с какого перепугу, меня вообще должны интересовать их чувства, не подскажешь?

— Ну, они ведь твои ученицы, — протянула невеста, забираясь с ногами на кровать. Устроившись напротив, Ольга испытующе взглянула на меня. — И как учителя, этот вопрос касается тебя напрямую.

— Оля, солнышко моё незаходящее… — я отставил в сторону принесённый невестой поднос с завтраком и, почесав кончик носа, тяжко вздохнул. — После некоторого события, мы с сёстрами Громовыми достигли соглашения о нейтральном отношении друг к другу. С трудом, через кровь и слёзы, но, в конце концов, этот самый нейтралитет был нами достигнут. Девушки влюбились? Имеют право. Но пока они не лезут ко мне со своими пламенными чувствами, это только их проблемы.

— А если полезут? — чуть помедлив, спросила Оля.

— О, поверь, я найду, чем им ответить, — судя по тому, как вздрогнула невеста, улыбка у меня вышла какой-то не такой. М-да. Бывает.

— Кирилл, тебе на самом деле плевать на их чувства? — после долгой паузы, проговорила Ольга. — Вот, просто плевать и всё?

— Я же не могу на них ответить, милая, — пожал я плечами. — У меня есть ты. Так к чему городить огород? А близняшки… перебесятся, успокоятся, влюбятся в кого-нибудь ещё, а если повезёт, то и замуж за своих избранников выйдут и будут счастливы.

— А если не перебесятся? — тихо произнесла Оля, а в эмоциях у неё такое полыхнуло… что я просто не сдержался.

— Какого чёрта?! Ольга, повторяю, у меня есть ты, и никакие Громовы мне не нужны! Мне нет дела до влюблённости двух садисток. Дьявол, они же меня почти убили, как ты вообще представляешь себе подобный бред?! — заткнулся я явно позже, чем следовало. Тьфу ты!

— Я знаю, — всё тем же спокойным тоном откликнулась невеста, и от этого заявления я самым натуральным образом опешил.

— Знаешь, значит… — справившись с изумлением, протянул я и тряхнул головой. — Тогда, дорогая, извини, но я вообще не понимаю, чего ты от меня добиваешься. Даже если оставить за скобками наши с тобой отношения, я не могу себе представить, что отвечу взаимностью тому, кто пытался меня убить, замечу, сознательно и с полной самоотдачей пытался. Или, по-твоему, я так похож на жертву стокгольмского синдрома?

— Какого синдрома? — не поняла Оля, продолжая сверлить меня испытующим взглядом.

— Сток… не важно, — опомнился я. — Что, вообще, мы сейчас обсуждаем?

— Наше будущее, дорогой, — ровным тоном произнесла невеста, не переставая, при этом, транслировать мне всё возрастающее раздражение… от моей непонятливости? Вот ведь, хрень какая. — Насчёт убийства, ты не прав. Смерти тебе они никогда не желали. Отправить на больничную койку, да. Доказать себе, что ты недостоин их внимания, дважды да. Но убить? Тогда, сёстры хоть и не понимали своих чувств, но желания лишить тебя жизни у них совершенно точно не было. Более того, сёстры признались, что сходили с ума от страха за твою жизнь, когда ты в последний раз оказался в медблоке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Это они тебе лично сказали? — постаравшись успокоиться, я откинулся на мягкую спинку кровати и выжидающе воззрился на невесту.

— Не только, — пожала плечами Оля. — После беседы с близняшками, я позвонила Алексею Громову и Гдовицкому, которые подтвердили, как слова девчонок, так и мои собственные выводы. А Владимир Александрович сказал, что не единожды докладывал старому боярину о поведении его внучек, и даже предоставлял ему результаты исследований штатного психолога службы безопасности. В соответствии с его выводами, Гдовицкой неоднократно предлагал убрать из поместья либо самих сестёр, либо раздражающий объект, то есть, тебя, пока близняшки банально не свихнулись, но старик просто отмахивался от этих предложений, а в конце концов, просто прямо запретил докучать ему, цитирую: «этой чушью».

— Ну… допустим, близняшки действительно любили меня извращённой любовью. Допустим даже, что за прошедшее время они как-то избавились от своих садистских наклонностей… — вздохнул я, чувствуя, что вроде бы только что достигнутое спокойствие испаряется, как роса под солнцем. Да и к чёрту! — Что с того, Оленька? Прикажешь затянуть их обеих в кровать и устроить адский секс-марафон на троих? Милая, не пугай меня. Неужели, у тебя такой серьёзный недостаток кальция в организме, что даже пищевой мел уже не помогает? Или… ты сама на них запала, и теперь хочешь подобраться к ним через меня? О, да ты шалунья, оказывается. Но, знаешь, я тебя даже понимаю. Девчонки и в самом деле, настоящие красавицы. Но почему именно близняшки? Лиза с Машей, например, ничуть не хуже, на мой взгляд. Или тебя заводит именно тот факт, что Громовы похожи друг на дружку, как две горошины из одного стручка?

— Дурак! — нахмурившись, выдала невеста, разом заткнув мой фонтан язвительного красноречия… но, что удивительно, обозвала она меня без всякой экспрессии, вроде как сам собой разумеющийся факт констатировала. И это было обидно. Помолчав, словно о чём-то задумавшись, Оля покачала головой и заговорила вновь. — Нет, так мы ни к чему не придём.

— Вот и мне так кажется, — оставив язвительный тон, согласился я, поднимаясь с кровати. — Громовы — мои ученицы, и более нас ничего не связывает. Отсюда следует, что их чувства — их личная проблема.

— Кирилл, они ведь давно поняли, что к чему, и признались себе в своих чувствах. А учитывая, что напора и целеустремлённости им не занимать… Что ты будешь делать, если эта проблема вдруг станет твоей? — спросила Ольга.

— Я её решу. Быстро и эффективно, — добравшись до двери в ванную комнату, я захлопнул её прямо перед носом невесты, ставя таким образом точку в этом задолбавшем меня бессмысленном разговоре. На фиг всю эту чушь!

Не получилось. Когда, спустя четверть часа я вышел из ванной, Ольга преградила мне путь.

— Кир, подожди. Давай договорим. Это важно… пожалуйста, — произнесла она, указывая на кресло. Мысленно чертыхнувшись, я тяжело вздохнул и уселся на предложенное место. А Ольга тут же приземлилась мне на колени, очевидно, чтобы не удрал раньше времени.

— Говори, — кивнул я, поглядывая на настенные часы и, погладив невесту по оголённому бедру, заметил: — только учти, что у нас осталось не больше часа до выхода из дома, а кто-то ещё даже не одет.

— Успею, — отмахнулась Оля. — В крайнем случае, немного задержимся. Это действительно важно, Кир.

— Ла-адно, — протянул я. За то время, что я приводил себя в порядок, злость ушла, оставив вместо себя лишь лёгкое недоумение, которое тоже стоило бы развеять. Что ж, послушаем…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Знаешь, когда наша история только начиналась, я думала, что Громовы отдали тебе близняшек в обучение с прицелом на ваш брак… Не смотри на меня так удивлённо, я тогда понятия не имела, какие отношения вас связывают. Потом появились Лиза с Машей, и… ну, насчёт Вербицкой всё быстро прояснилось, и она, как кандидатура, отпала. Но на Посадскую, по-моему, ты посматривал с вполне понятным интересом. А потом появился Вячеслав, и ты даже не попытался её удержать! И вновь, остались лишь близняшки…