Олег Серёгин - Дети немилости

Она сочиняла проповедь.

Безмолвно смотрели на нее со стен витязи и подвижники прежних времен.

- Арсет даровала нам свободную волю, - вдруг громко сказала Акридделат. – Пока она сражается, никто не может отнять у человека ее дары.

И замолчала.

Она стояла посреди ближнего зала. Убранство его символизировало великое противостояние. Изваяние Заступницы, прекрасной и хрупкой, выбрасывало вперед тонкую руку, преграждало путь грозному стихийному образу, смотревшему со стены. С волос Арсет струились ручьи и собирались в большую чашу, а от той чистая рукотворная река текла через двери храма к заливу Джесай. Госпожа сапфиров, Дева пресной воды твердо сжимала губы, каменные глаза ее блестели как живые – так был искусен ваятель. Столетиями укреплял людские сердца один только взгляд на нее. Столетия сражался ее ваятель в рядах светлого воинства...

Акридделат вздохнула.

Духовное зрение, дарованное ей Аливой, не покинуло священницу. Оно не вполне подчинялось ей, как обычное зрение не сразу подчиняется новорожденному, и напоминало скорей не дополнительное чувство, а череду снов наяву. Но видения были яркими и осязаемыми.

Сквозь угрюмую, враждебную тьму космоса несся голубой шар; оку духа он представал золотым и серебряным, а внешняя пустота наполнялась чуждой и мрачной жизнью. Мириады жутких конечностей протягивались к светлой земле, ее лик отемняли мириады зловонных выдохов. Но земля не была беззащитной. Среди ее сияющих облаков вспыхивали ярчайшие огни, здесь и там, острые, стремительные, опаляющие – и мрак отступал, втягивал в себя рваные клочья плоти.

Ярче всего светила огромная серебряная звезда высоко над полюсом. Духовному зрению она казалась яснее солнца: светило физического мира было неживым, а светило духовного – дышало и горело любовью. Сопровождавшие его огни не меркли. Их становилось все больше. Кое-где они сплетались в сеть, похожую на серебряную чешую или кольчугу. Но в кольчуге этой все еще было слишком много прорех...

«Когда Немилостивая Мать отвергла Каэтана, то ничего не выиграла с этим ходом, - размышляла Акридделат. – В рядах светлого воинства он стал Ей куда более грозным противником».

Далеко внизу, в Башне Бездны, убогой и темной, сидел на подоконнике маг Лаанга и оплакивал друга. Каждый удар его сердца становился каплей серебра в светлой броне.

Далеко внизу, среди дремучих лесов Меренгеа, на берегах холодных морей светили звезды деревянных храмов. Там Арсет обороняли Великие волки; и волки эти, огромные разумные звери, приходили по ночам смотреть в отворенные двери церквей. За морем, на дивном острове Тиккайнай, среди пышных дворцов Метеали поднимался собор Ирмерит. Свет веры распространялся от него по восточным землям, согревая сердца. Дикому Хорану и южным землям за ним предстояло вскоре узреть истину – и на запад, в ледяную страну Лациат, направлялась она.

Далеко внизу, на улицах древней Рескидды из уст в уста передавались слухи о великой надежде.

Далеко внизу...

Младшая Мать наконец очнулась и вспомнила, что и сама пока еще находится внизу.

- Ма-ам! – настойчиво повторили у нее за спиной. – Поехали домой, а?

Янеллет, шестилетняя красавица, как две капли воды похожая на отца, стояла у дверей и хмурила прозрачные брови. Акридделат ласково засмеялась.

- Конечно, солнышко. Тебя привез Арсен?

- Не-а, - сказала Неле, - Джесен. Он там, на площади в паровике ждет.

- Скажи ему, что я сейчас выйду.

Янеллет шумно вздохнула: она явно надеялась заполучить маму в руки прямо сейчас. Но спорить девочка не стала – знала, что бесполезно. Помаячив еще немного в распахнутых дверях собора, она вышла наружу. Силуэт ее мгновенно истаял в сиянии солнца.

Акридделат смотрела ей вслед. Потом склонила голову.

- Ради детей... – пробормотала она, - ради всех детей мира...

И пошла назад – к изваянию Заступницы. В чертах рескидди теперь сквозила печаль. Остановившись у чаши, она опустила руку в прохладную воду и коснулась ладонью лба.

Сегодняшний вечер она обещала провести с семьей, и Нерсен тоже выгадал время для этого. Возможно, следующий такой вечер случится нескоро. Завтра господин Ярит уезжал на север Ожерелья – инспектировать и инструктировать тайную полицию на случай войны, совещаться с командирами военной разведки, беседовать с градоначальниками. Младшая же Мать давала, наконец, официальные аудиенции царице Лумирет, принцу-консорту Эрисену и Морэгтаи, императору союзной Уарры. Эти встречи имели огромное политическое значение, даже большее, нежели ее неофициальные встречи – они были частью пропагандистской кампании, призванной подготовить общество к началу боевых действий. Акридделат тщательно взвешивала каждое слово, которое намеревалась произнести: каждое ее слово ловили на перо газетчики. После аудиенций намечалась большая проповедь в соборе.

«Арсен и Джесен уже стали подмогой отцу, - думала Акридделат, - а Неле еще совсем кроха... она останется с няньками и будет грустить. Сегодня мы все побудем с ней».

Младшая Мать подняла глаза. В тенях собора ясно вырисовывались черты Арсет Милосердной. Первосвященнице еще не довелось видеть Арсет в человеческом облике. Лицо изваяния напоминало ей о другом лице.

- Что ты выиграла, Северная Звезда? – полушепотом спросила Акридделат. – Что ты выиграла у Рескит, Алива? Ради чего ты умерла в двадцать лет?

Звенящая тишина повисла под сводами храма, и словно бы лучи солнца заслонило облако – свет за дверями померк...

Младшая Мать подумала, что знает ответ.

Она услыхала его спустя мгновение – ответ, подтвердивший ее догадку, и ощутила ободряющий взгляд, скользнувший по коже ласковым холодком. Взгляд той, кто стояла лицом к миру, пока Арсет стояла спиной к нему...

Акридделат закрыла лицо руками; на губах ее дрожала болезненная улыбка.

- Да, - сказала она. – Я понимаю, Предстоящая... Воистину это деяние священной гордыни! Я не осмелилась бы потребовать так много.

По лицу ее катились слезы, но глаза сияли.

- Выстоит! – сказала Младшая Мать с торжеством.

Теперь она знала, какими словами закончит проповедь. Не управителем государства была она, а наставницей душ; мрачные и грозные события диктовали ее речь, она собиралась призывать к мужеству и бесстрашию, но не могла ограничиться этим призывом. Что толку в духовенстве, если оно говорит словами военачальников и владык! Нет, даже древний айин предназначался для иного. Жизнь, задуманная Арсет как вечное счастье, волею Старшей Матери стала конечной и омрачилась страданием. Битва с Ней священна – но смысл жизни не в битве. Только тот действительно победит Рескит, кто найдет в творении первоначальный образ, светлый замысел. В айине, радости обреченных, слабые видели обреченность, сильные – радость.