Ольга Романовская - Дама с единорогом

— Говорил. Скоро нас порадуют делом.

— Да ну? И чем же?

— Походом в гости к Норинстану.

— Не шутите? Наконец-то разомнём коней, а то они застоялись на месте!

— Вам бы только воевать, Клиффорд! — усмехнулся Артур.

— Война — славная вещь, только б раньше времени не попасть в Преисподнюю! — рассмеялся Фарден. — Святая пятница, в этом нет ничего приятного!

— А я не люблю войну.

— Вот как? — Барон предложил приятелю немного пройтись. — А что же Вы любите?

— Ну, к примеру, хорошеньких женщин…

— У Вас и так их хватает! — усмехнулся Фарден. — Вы так усердно ими занимаетесь, что напрочь о невесте забыли. А раньше только о ней и говорили. Как бишь её звали?

— Святой Георг, далась она Вам! Она ведь для брака, а не для удовольствий. Сами посудите, какое удовольствие можно получить от целомудренной девицы? Её дело — ждать меня, да себя блюсти. Только Вы, Фарден, — баннерет понизил голос, — о ней не болтайте, а то найдется много охотников до её денег!

— Буду нем, как могила. Всё же напомните, как её зовут?

— Жанна Уоршел. Она, как и я, из Шропшира.

— Постойте, — нахмурился барон, — уж не та ли это девушка, у которой летом убили отца? Ну, помните, нам о ней рассказывался один противный старикашка, то ли сосед, то ли родственник — чёрт его разберёт!

— Та самая, — спокойно ответил Леменор.

— Позвольте, — встрепенулся Фарден, — баронесса не может быть Вашей невестой!

— Почему же? — удивился баннерет.

— Ну, она невеста Норинстана…

— Это легко исправить. Я убью графа и женюсь на его невесте.

— Неужели решились? Чёртовы потроха, поздравляю! Не каждому удаётся заполучить богатенькую невесту с замком.

— Всё бы хорошо, если бы не её братец… Появление этого сопляка не входило в мои планы.

Эти обстоятельство несколько подпортило образ, созданный воображением барона.

— Она хотя бы красива? — осторожно спросил он.

— Многие позавидуют, — хмыкнул баннерет.

— Ладно, черт с ней! — Фарден хлопнул приятеля по плечу. — Когда мы выступаем?

— Скоро, наверное. Граф Вулвергемптонский ничего мне не говорил.

Не торопясь, друзья пошли вдоль унылой линии домишек к месту постоя баннерета.

— Артур, подожди, у меня к тебе дело! — К ним подбежал юноша; на вид ему не было двадцати. Фарден удивлённо уставился на него: то ли это происки спиртовых паров, то ли у баннерета вдруг появился брат, во всяком случае, он был копией того Леменора, которого он, Клиффорд, встретил когда-то у Оснея, только с некоторой поправкой на цвет глаз и волос.

— Чего тебе, Дикон? — устало спросил Артур. — Опять деньги?

— Да, — покраснел юноша. — Совсем немного…

— Держи! — Леменор великодушно бросил ему кошелёк, изрядно опустошённый харчевником.

— Я собираюсь в Вигмор, тебе ничего не нужно?

— Мне нет, разве что пара голов валлийских висельников! — расхохотался баннерет. — Спроси Бидди, ей, наверное, нужны какие-то тряпки. И, раз уж тебе не сидится на месте, сбегай к Тиму, погляди, всё ли спокойно.

— Один? — нахмурился Дикон. — Я, конечно, не прочь, но пара солдат бы не помешала.

— Как же, отпущу я тебя одного, чёрт полосатый! А теперь ступай, с утра поговорим. Ну, пошёл к дьяволу!

— Кто это? — спросил Фарден, проводив юношу глазами.

— А, мой младший братец.

— Но, позвольте, — возразил барон, — у Вашего отца не осталось сыновей, кроме Вас!

— Как видите, осталось! Мой папаша в своё время славно потрудился на ниве одной красотки, которая, не будь дурой, потребовала признать ребёнка. А так как её отец был вхож к шерифу, Дикон Леменор не только по роже.

— То есть, он может претендовать на наследство? — насторожился Клиффорд.

— Ха, да скорее мертвецы встанут из гроба! Всё предусмотрено, Клиффорд, да так, что комар носа не подточит! Да и Дикон не такой дурак, чтобы обрубать кормящую его руку. Если он, шельмец, об этом заикнётся, то подохнет с голоду. Это я ведь его на службу пристроил и, надеюсь, извлеку из этого какой-нибудь толк.

Спать Артуру не хотелось. В раздумье он прохаживался мимо покосившихся плетней, поглядывая на крестьянские дворы. Может, вернуться в кабак и выпить ещё?

Толкнув хлипкую калитку, он вошёл к себе на двор. Из хлева донёсся голос хозяйской дочери:

— Стой спокойно, дура, молоко не расплещи!

Пораздумав немного, он вошёл в хлев и прикрыл за собой скрипучую дверь. Пахло теплым навозом. Сквозь многочисленные щели в стенах в хлев проникал тусклый свет, смутно очерчивая силуэты шумно хрустевшей соломой коровы и доившей её девушки.

— Кто здесь? — Девушка испуганно вздрогнула и обернулась.

— Молока дай, — потребовал баннерет.

Она встала и протянула ему полупустое ведро. Корова дернула ногой и пару раз ударила себя хвостом по бокам.

Глотнув из ведра, Артур поставил его на землю и вытер рукавом губы. Девушка наклонилась, подняла ведро. Подойдя к ней вплотную, Леменор обхватил её за плечи и развернул к себе.

— Да ну Вас, сеньор, мне корову подоить надо! — отмахнулась она.

— Мне плевать, что тебе надо!

Отыскав более-менее чистый клочок соломенной подстилки, он повалил туда девушку. Она отчаянно сопротивлялась, брыкалась, но Леменор жаждал развлечений. Не мало не считаясь с тем, что другой одежды у девушки может не быть, он разорвал платье у неё на груди. Девушка завизжала и вцепилась зубами в его руку.

— Не смей кусаться, шлюха! — Артур ударил её ногой в живот и, оторвав клок материи от её юбки, засунул ей в рот. Одним движением он вскинул её теплые юбки. Девушка по-прежнему брыкалась и царапалась, и баннерет снова пару раз ударил её, на этот раз пустив в ход кулаки. Уловив удобный момент, он раздвинул ей ноги. Её ноги в штопанных шерстяных чулках беспомощно дрыгались, кулачки били его по бокам, но Артур не обращал на это внимания. Он давно положил глаз на эту девушку и вот дождался удобного момента.

От неё пахло коровой и сеном, ему это нравилось. Тело, правда, костлявое, но он к этому привык, у всех крестьянских девушек обычно было такое. Она не слишком красива, но ведь он не смотреть на неё пришёл. Во всем другом девка хоть куда, особенно грудью вышла. Именно из-за груди он её и выбрал.

Когда баннерет встал, она уже тихо лежала, только всхлипывала. Он бросил ещё один взгляд на распростершееся на соломе тело и настежь открыл дверь хлева. Девушка перевернулась на бок, прижала колени к животу. Призрачный свет луны упал на её голые ноги, ягодицы, изломанную линию выступающего хребта, острые плечи, шею с подергивающейся жилкой.

— Корову не забудь подоить, — бросил через плечо баннерет. Теперь, пожалуй, можно было выпить.