Владимир Романовский - Год Мамонта

— Дверь закрой, — сказал Хок из темноты дальнего угла. — А то ведь простудимся, сквозняк. Кстати, в руке у меня заряженный арбалет.

— Где заговорщики? — спросил Фокс.

— Я скажу тебе, где они, если ты закроешь дверь. — Ему вспомнилось донесение одного из ухарей, которым помешали поколотить Главного Священника Редо. — Считаю до одного. Раз.

Фокс закрыл дверь. Глаза начали привыкать к темноте. Хок был в левом углу. Кто-то еще был в правом.

— Тебе нужны заговорщики, а мне нужен пропуск. Услуга за услугу.

— Какой еще пропуск?

— Я хочу покинуть столицу. Мне нужно развеяться. Я переутомился на службе у Фалкона. Двадцать лет без отдыха — не каждый выдержит. Вон там на столе перо и бумага. Пропуск на двоих, чтобы показать на заставе. Пиши.

— Не имею права.

— Ты ведь теперь начальник охраны. У тебя и печать есть на перстне, не так ли?

— Назначение не обнародовано.

— Не ври. Фалкон не мог дать приказ меня задержать, не назначив нового начальника охраны.

— Куда ты собираешься ехать?

— Я не обязан давать тебе отчет. Ты стал начальником, но я не стал твоим подчиненным.

— Ничего я тебе писать не буду.

— Слушай, Фокс, дело такое. Фалкон настолько уверен, что заговорщиков можно взять голыми руками, что он очень рассердится, когда узнает, что они не взяты. И совершенно не важно, кто преградил тебе путь — я, волосатый слон, сборщик налогов, пьяная домохозяйка — он тебе это припомнит. Мне он искал замену много лет. Тебе он найдет ее за неделю.

— Далеко они уйти не могли, — подумал вслух Фокс.

— Уйдут, — сказал Хок. — Чем дольше ты будешь тянуть, тем дальше они смогут уйти.

— Я отдам приказ оцепить квартал.

— Я держу тебя под прицелом. В таком положении трудно отдавать приказы.

— Где гарантия, что после того, как я напишу тебе пропуск, ты мне все расскажешь, а не выстрелишь?

— Даю слово.

— Можно ли верить твоему слову?

— Я не Фалкон, — сказал Хок, и аргумент опять подействовал.

Склоняясь над столом, Фокс написал пропуск, затем обмакнул перстень в чернила, тряхнул им несколько раз, и приложил к бумаге.

— Они ушли через подземный ход, — сказал Хок. — Они выберутся как раз возле Итаниного Рынка, с правой стороны, около дороги. Там будка стоит деревянная, давно брошенная. Знаешь место?

— Знаю.

— Если вы туда поскачете очень быстро, вы сумеете их всех переловить.

— Сомнительно все это, — сказал Фокс.

— Он говорит правду, — донесся голос из правого дальнего угла. — Он сам давал им здесь точные указания, как туда добраться.

Фокс вздрогнул. Ошибиться было невозможно — голос Бука.

— Хватит с тебя? — спросил риторически Хок. — Все. Иди.

Фокс поколебался, но все-таки вышел из комнаты. Сапоги его застучали по лестнице.

— Вы их предали, — сказал Бук.

— Не говорите глупости, — откликнулся Хок, направляясь к двери в спальню.

Он постучал. Никто не отозвался. Тогда он отступил на два шага и выбил дверь ударом ноги.

Сидя на корточках возле стены, Аврора плакала.

— Убийца, — сказала она, плача. — Предатель. Я тебе поверила. Твое слово ничего не стоит.

— Иногда стоит, — заверил ее Хок. — Не будь дурой. И вам, князь, не советую. Тоннелей, соединяющих центр с окраиной, не существует. Даже брошенных.

— А? — сказала она, переставая плакать.

— Желтых дверей тоже, — добавил Хок. — Эти дураки спустятся на первый этаж, но желтой двери не найдут. Поэтому они просто выйдут на улицу из заброшенного дома и пойдут себе куда-нибудь. Остальное — их дело. Я дал им шанс сбежать, а охранять этих подлецов, я не обязан. Собирайся. Оденься потеплее. Мы едем на Северную Дорогу, а там снег.

— То есть… — начал было Бук.

— А вы, князь, едете с нами, — сообщил Хок.

— Зачем?

— Чтобы я в случае вашего отказа вас не убил.

Когда Аврора была готова, Хок осторожно сложил пропуск, написанный Фоксом, вдвое, и сунул его себе за пазуху, после чего он вытащил меч.

— Нас ждут, — предупредил он. — Вы двое держитесь за мной, не очень близко, но и не очень далеко.

Он распахнул дверь и сразу отошел за косяк, дав двум ждавшим на лестничной площадке выстрелить и промахнуться, после чего он выстрелил сам, бросил арбалет, и скрестил меч с мечом уцелевшего охранника. Сватка была короткой, охранника перебросили через перила и он упал в пролет.

Тут же раздались шаги и на темной лестнице засветились факелы. Хок ринулся вниз. Когда его увидели, было поздно — он налетел на них, четверых, мешавших друг другу, и в яростной короткой схватке вывел их из строя — двое упали в пролет, двое остались лежать на лестнице. Хок вложил меч в ножны и подобрал горящий факел и арбалет.

У входной двери он остановился и дал знак Авроре и Буку остановиться тоже.

— Направо до угла, и там тоже направо. Там стоит карета, в которую вы сядете. Бук, если вы вздумаете еще раз попытаться бежать, я сделаю вашу насильственную кончину целью моей жизни.

Бук опустил глаза.

— Вам понятно?

— Да.

Хок затушил факел и приоткрыл дверь. Изначально, операция задумывалась как пустая формальность и хорошо бы было, если бы Фокс не озаботился бы запустить троих или четверых стрелков в дом напротив. Хок выскользнул наружу и оглушил охранника слева от двери ударом арбалетного приклада. Больше на Улице Святого Жигмонда никого не было — проститутки попрятались. Хок распахнул дверь и кивнул Авроре и Буку. Они вышли и зашагали к углу, а Хок отстал, зорко поглядывая по сторонам. У самого угла навстречу Авроре и Буку вышел охранник. Они остановились. Охранник выхватил меч, и тут же арбалетная стрела вонзилась ему в глаз, и он упал навзничь.

Бук оглянулся. Хок бегом бежал к ним, жестом подсказывая, что им следует идти дальше, и поживее. Сам он остановился возле убитого охранника и поднял упавший с плеча последнего колчан арбалетных стрел.

Убедившись, что Аврора и Бук уже в карете, Хок вскочил на облучок и хлестнул лошадей. Карета лихо покатилась к реке, пролетела по набережной до Променадного Моста, пересекла реку, миновала Променад, и через десять минут была у Северной Заставы. Охранники вышли, приняли из рук Хока пропуск, осмотрели его, нашли правильным, вернули его Хоку и пропустили карету, не заглянув внутрь.

Пропуск, выписанный на троих, обязательно привлек бы внимание.

Когда миновали предместья, Бук перестал отодвигать занавесь на окне кареты и откинулся на сиденье. В темноте можно было различить только верх светло-голубого платья Авроры. Лица ее не было видно. Она укрылась пледом — пледа тоже не было видно.