Пастыри чудовищ. Книга 2 (СИ) - Елена Владимировна Кисель

Взяли его вместе с отцом и остальными, в восемьдесят четвёртом.

— Местная знаменитость? — спросил я, задумчиво покачивая пивом в кружке. Добряк-Храпек цыкнул на развеселившихся завсегдатаев: чего ржёте? Грех! Еще в такой день!

Сам сделал могучий глоток, обтёр усы фартуком.

— Старина Нирв у нас тут лучшим проводником ходил. За самые, значит, серьезные грузы брался. Только вот связался с псами из Корпуса, через это и сгинул. Сдал их кто-то всех. И законников, которые за делом тут присматривали, и наших, которые торговали, да и проводников. В восемьдесят четвертом тут ужас что было. Кто полез отбиваться — тех положили на месте… А забрали с полсотни. Нирва с сыном вот тоже. У старика кровь была на руках, да и контабанду он водил чуть ли не сорок лет — так что ему дали пожизненное на Рифах. А сынку ему, Сэймону, четыре года, значит, насчитали…

Четыре года — за четыре каравана, стало быть?

Я убрался поглубже в тень — вдруг Храпек рассмотрит под моей щетиной тени былого. По столешнице прогулялась серая кошка, вопросительно боднула в плечо: как насчёт поделиться колбаской?

— Так он, этот Сэймон, что… вернулся? С Рифов?

— Вернулся, ага… — хозяин таверны махнул широченной ладонью. — Парню девятнадцать лет было, чуешь? Жениться собирался. А его на Рифы, как матёрых, значит… Невеста его так уж плакала, — общество притихло и настроилось на лирику. Кто-то сердобольно вздыхал в ножку запечёненого гуся. — Голосила, когда уводили, в ноги кидалась. Потом осталась ждать. Дождалась себе на беду.

Я пробыл на Рифах полтора года. Чуть больше, чем полтора года — и я был законником тридцати с лишним лет, по уши увязшем в тёмных делишках. Но всё-таки я знал — чего стоит один день на тюремных скалах. Так что я мог представить, что Рифы могли сотворить за четыре года. С неопытным мальчишкой вроде Сэймона.

— Пьёт он, в общем, — выдохнул Храпек. — Сперва ещё пытался как-то — женился, сына родили, работать пытался, а заливался от случая к случаю. Теперь вот вообще пропащий. Эти, из замка, спрашивали — где он тут живет, но точно не от большого ума к нему сунулись… ты, что ли, тоже хочешь?

Меня ещё малость поотговаривали. Пояснили мне, что вместо Сэймона мне бы лучше проводником взять вот этого жареного гуся, потому что сынок Нирва и в своём доме на углы натыкается. Потом всё-таки снабдили информацией — где кого искать и сколько бутылок с собой брать (не меньше четырёх и закусь тоже, там вечно жрать нечего в доме).

Напоследок я отжалел золотницу и махнул Храпеку: в честь Корабельного дня. Выпейте, мол, за восемьдесят четвёртый и за тех, кому не вернуться.

— Правильный мужик, — прилетело в спину. — Не то, что эти, из замка…

Внутри, бесшумно скаля жёлтые резцы, расхохоталась крыса.

Дороги в Трестейе точно стали хуже: покрутишь головой — и либо вступишь в лужу, либо запнёшься и вываляешься в грязи, смешанной с навозом. Так что я старался не глазеть по сторонам — всё равно увидел бы всё то же.

Умерший город с укоризненными окнами, за каждым вторым — память.

«Больше туда некого посылать, — развёл руками Эрли. — Нужно присмотреть за контрабандными путями: защитить наших, убрать конкурентов. Только вот местные не жалуют ребят из Корпуса, братец. А у наших идиотов слишком много гонору. Рано или поздно начинают хвост распушать — ну, и нарываются. Там нужен кто-то, кто умеет сходиться с людьми, не задирает нос и не сдаст при случае».

Горчит во рту, и сумка с бутылками и снедью кажется совсем уж неподъёмной — Эрли, ты только раз ошибся, когда называл нужные для работы качества… только раз.

«Официально будешь числиться, как всегда, на задании с внедрёнкой — бумаги наши ребята тебе состряпают. Съездим вместе — сведу тебя с Нирвом. Он в авторитете у проводников. Смотри, чтобы эти хмыри грузы не скидывали и не утаивали, ладно, братишка? Если что — связывайся, прикроем. Ну, и… сам понимаешь, смотри в оба».

Кто да с кем, да… Нирв знал, что я из Корпуса Законников, знал его сынок и ещё с дюжина контрабандистов — те, которые переплыли под покровительство к нашей шайке продажных законничков. Для остальных была легенда — мол, вот, дальний родственничек Нирва, извольте видеть, учится караваны водить. Это позволяло не только шастать по лабиринтам, но и вникать в дела торговые. И сдавать Службе Закона конкурентов: честные коллеги в Корпусе не нарадовались нашей плодотворной работе.

Больше они радовались, только когда старик Архас Жейлор выдернул у меня признание на допросе — и я сдал всех, кого знал, назвал все имена, лишь бы спасти себя…

Все имена, кроме одного.

Ноги разъезжались, а ботинки задорно почавкивали, и я смотрел вниз — на жирную, зловонную грязь. Похожую на ту, что плескалась внутри.

Старикашка Жейлор всё равно узнал бы. Ему уже было известно немало. Нас прихватили вчетвером, с нехилым грузом золотниц от гильдейских — за услуги… так что старина Архас мог бы расколоть любого из нас или даже всех. Но выбрал меня и сходу получил первый приз. Всю кассу.

Я не назвал одного имени. А мог назвать ни одного. И не задаваться сейчас вопросом — какого чёрта они всегда выбирали меня. Неподкупный законник Жейлор. И неугомонный Крысолов-Тербенно И красавчик Шев Сакрист, надсмотрщик на Рифах, который так хорошо вербовал предателей…

Что они вообще знали обо мне, что во мне видели?!

«Что ты предашь, — нежненько шепнула крыса, и шёпот у нее здорово был похож на шепот одного «ската». — Кого угодно, как угодно. Лишь бы спасти серую шкурку. А, Лайл? Если вдруг выбор будет между тобой и кем-то другим… всё равно сколько их и какие они… ты всегда выберешь себя».

Чавк. Чавк. Чавк. Звуки «костоломки» на Рифах… да нет, просто грязь под ногами.

— Мне бы Сэйми, — сказал я в лицо костлявой женщине, открывшей дверь. — Я, понимаете ли, старый друг Нирва, папашки его. Пришёл вот… поговорить.

Женщина взглянула брезгливо. Бросила пару словечек про пьянчуг, которые являются с выпивкой, твари. Но свёрток с едой взяла, махнула в глубь коридора. Крикнула визгливо:

— К тебе какое-то отребье опять!

И ещё минут пять я не мог понять, что за скрюченный старик притаился