Кристофер Сташеф - Чародей в ярости. Чародей-странник

— Но мы не обязаны этому следовать. Мы — хозяева собственных поступков.

— Ересь! — взвизгнул Баззабиз.

Девиз подскочил к Родерику и загавкал.

— Что говоришь?.. Он боится? Да-да, это я вижу… А это значит… что? А-а-а, на самом деле он не должен бояться? А почему?.. Потому, что если бы он и в самом деле обладал властью над нами, у него не было бы никаких причин для страха? Гм! Славно сказано!

Родерик просиял.

Баззабиз уловил ход его мыслей и содрогнулся:

— Я запрещаю тебе думать! Это аморально! Тут за всех думаю я! И буду думать!

— Нет, не будешь, — рассудительно проговорил Родерик и покачал головой. — Ты будешь следовать сценарию. — Он сдвинул брови и уставился на демона. — А что это ты так напрягся-то?

— Не знаю, — ответил Баззабиз, дрожа с головы до ног. — Правда не знаю.

Родерик поджал губы:

— А не может ли быть так, что на самом деле ты хочешь, чтобы Сукар воспользовался этой солью?

— Лично я предпочитаю селитру, ответил Баззабиз. — Ведь я как-никак демон.

— Спасибо за подсказку, — успокоил его Родерик, — я возьму это на заметку. Подумаю.

— Вот этого я и боюсь?

— Чего? Того, чтобы люди думали? — Родерик понимающе кивнул. — Разумно. Ведь тогда трудно предвидеть, что произойдет. Жизнь становится совершенно непредсказуемой. А я как раз сейчас думаю.

Баззабиз, продолжая дрожать, кивнул:

— Ага. И проявляешь собственную волю.

— Ну да, — кивнул Родерик.

— И очень скоро проснешься, — подсказала ему тетушка Дил.

— Похоже, — снова кивнул Родерик и нахмурился. — Просто никак не могу вспомнить, кто же я на самом деле.

— Родерик, — торопливо проговорил Баззабиз. — Всего-навсего старый горбун Родерик.

— Тепло, — сдвинув брови, отозвался Родерик. — Тепло. И даже, пожалуй, слишком тепло.

Сукар прижал ладонь ко лбу:

— А если подумать… Я ведь тоже был кем-то…

— Ты и сейчас такой, — буркнул Баззабиз.

— Нет, — возразил Родерик. — Сейчас он такой, каким ты его желаешь видеть. И делает то, чего ты от него хочешь. Ты, следуя сценарию, желаешь, чтобы все мы просто-напросто выполняли твои приказы.

— Да! Какая дивная жизнь, а? Такая спокойная! Такая гармоничная!

— НЕТ! — вскричали все хором — все, кроме Ль’Аж, которая уже окоченела, и кроме Петти и Мак Черча, губы которых снова слились в продолжительном поцелуе.

Баззабиз в отвращении скривился:

— Какое… возмутительное развитие событий!

— Неплохая мысль! — вскричал Сукар. — Давайте возмутимся! Давайте учиним революцию!

— Заткнись! — прошипел Баззабиз.

Но Сукар не унимался:

— Лично я начинаю вспоминать, что я — на самом деле не я. По крайней мере — не Сукар Блютштайн.

— Заткнись! — вновь выкрикнул Баззабиз.

— Нет, это ты заткнись, — поправил его Родерик. — Слово имеет Сукар.

— А кто тут назначил тебя председателем собрания? — осклабился Баззабиз.

— Я сам и назначил.

— А я требую импичмента для Баззабиза! — прокричал Сукар. — Требую его отстранить!

Девиз отрывисто тявкнул.

— Он говорит, что ведет протокол, — пояснил Родерик. — Все согласны?

— Да! — выкрикнули хором тетушка Дил, Родерик и Сукар. Девиз весело залаял.

— Единогласно, — заключил Родерик, — за исключением Ль’Аж, которая не в состоянии принять участие в голосовании, а также за исключением Петти и Мак Черча, которые пребывают в забвении. Решение прошло, и твое время, Баззабиз, тоже.

Вы не можете этого сделать! — пискнул Баззабиз.

— Насколько я помню, мы только что это сделали.

— А я помню кое-что еще! — крикнул Сукар. — Я помню, что тот, кто меня накормил какой-то гадостью, должен был всего-навсего усыпить меня и повысить мою чувствительность к гипнозу! Но получилось нечто большее: вышло так, что я стал желать поступать так, как мне диктует этот свергнутый тупица!

— Без оскорблений! — возмутился Баззабиз, но тетушка Дил подхватила:

— Я тоже это поняла!

— Присоединяюсь, — подтвердил Родерик.

Девиз тявкнул и зарычал.

— Он говорит, — перевел Родерик, — что тот препарат, который производит такое действие, обычно называют «зомбирующим».

— Я отрицаю это! — выкрикнул Баззабиз и замахал руками. — Все отрицаю! Я этого не делал! Я не давал такого приказа! Никто мне не велел…

— В это я склонен поверить, — кивнул Родерик. — Вероятно, ты — такой же несчастный зомби, как все мы. Но почему-то ты оказался более готов к тому, чтобы все делать согласно сценарию.

— Но ведь это значит, что он выступает в роли того, кто озвучивает сценарий! — воскликнул Сукар.

— Верно, — согласилась тетушка Дил и задумчиво сдвинула брови. — Но на самом деле мы не знаем, что прописано в этом «сценарии», и не понимаем, чего он хочет от нас.

— И потому, — с радостной улыбкой проговорил Сукар, — если нам удастся проснуться, нам не придется больше слушать всяческие глупости про этот сценарий!

— Нет! — возопил Баззабиз с пеной у рта. — Вы не можете! Так вы уничтожите всякое подобие порядка! Это неразумно! Это все равно что играть в кости со вселенной!

— Но зато мы обретем способность поступать так, как сами считаем правильным.

— Ну вот! Договорились! Это же будет полный хаос!

— Но мы все проснемся и перестанем быть зомби, — заметил Сукар.

— Анархия!

— Хватай его!

Все дружно набросились на Баззабиза, а тот слишком поздно осознал, что происходит, и не успел отскочить в сторону. Демон метался, выл и пытался вырваться, но Сукар и Родерик прижали его в полу, а тетушка Дил уселась ему на ноги. Родерик крепко ухватил демона за руки, а Сукар приготовил солонку.

— Вы… не можете… — вопил Баззабиз. — Это… аморально! Это неэтично! Это против всех…

— Желательно, чтобы он рот раскрыл, — заметил Родерик.

— Я не промахнусь, — заверил его Сукар и не промахнулся.

Баззабиз конвульсивно сглотнул, выпучил глаза, замер, начал дико дрожать — и вдруг исчез без следа.

Тетушка Дил шлепнулась на пол и в изумлении уставилась на то место на полу, где только что лежал демон.

— Ой, — вскрикнула она. — Куда же он подевался?

Девиз радостно залаял.

— Он говорит, — объяснил Родерик, — «туда, откуда пришел».

— Но куда именно? — спросила тетушка Дил.

— Этого никто из нас не знает, — сказал ей Сукар и посмотрел на Родерика. — А ты знаешь, откуда ты взялся?

Родерик уставился в потолок, нахмурился и покачал головой:

— Точно не знаю. Никак не могу вспомнить до конца… Он говорит, что про себя все знает, — перевел Родерик. — Он говорит: «Я — нотем-модем четыреста девять, компьютерный блокнот, и я знаю, откуда я взялся. Но откуда взялись вы все, зомби?»