Ким Харрисон - За пригоршню чар

— Ну и?.. Если я скажу тебе, кто он такой, ты успокоишься?

— Заткнись! — проорал он. — Мне уже начхать, и на тебя

тоже. Выпусти меня из своего гребаного круга, или я тебе та-

кое устрою, ведьма!..

— Болван ты, — ответила я, вспыхивая. — Да пожалуйста!

В бешенстве я ткнула ногой в круг и со свистом втянула воздух, когда его энергия потекла обратно в меня. Несколько прохожих в конце переулка глянули на нас с любопытством.

— Вали отсюда! — Я еще и рукой ему показала, куда — мне без разницы уже было, что о нас подумают. — Вали, паучья сопля! Я пять месяцев пытаюсь извиниться, но ты так занят, блин, своими оскорбленными чувствами, что и слышать ничего не хочешь. Тебе просто нравится чувствовать себя оскорбленным, тебе так удобно — типа вас все обижают! Не пора ли тебе забыть об этой позе: «Я бедный маленький пикси, меня никто не принимает всерьез»? Ведь стоит мне на тебя положиться, как ты пугаешься и линяешь — при первом признаке, что тебя заставят жить по твоим же принципам!

Дженкс с отвисшей челюстью медленно терял высоту. Глядя на такое, я надавила еще — может, от встряски он все же капитулирует?

— Убирайся, — сказала я, хоть коленки начали дрожать. — Забейся в свой вонючий подвал и не высовывай носа, хоть зеленой плесенью порасти. Но Маталина с детишками пусть возвращается в сад. Мне они нужны. Без них мне с чертовыми фейри не справиться, а мне нужен сад, и подстраховка в ночь полнолуния нужна. А ты теперь хоть плачь, хоть злись — мне плевать. Я пыталась извиниться, а ты надо мной только измывался. Все, больше я пресмыкаться не буду!

Он не двигался с места, а крылья чуть посветлели. Он как будто не знал, куда девать руки — поправил бандану, взялся за рукоять меча…

— Я еду на поиски Джакса и Ника, — сказала я, остывая. Что хотела, я высказала, осталось только выслушать, что он решил. — Ты со мной едешь или как?

Дженкс выпрямился и приподнялся в воздухе.

— Не твое дело, что я еду на север, — упрямо сказал он.

— Черта с два не мое. — На мусорный бак неподалеку упала первая тяжелая капля дождя. — Пусть он твой сын, но это мой бывший бойфренд его подставил. Он врал тебе, и врал мне. И я туда поеду, чтобы выдать Нику по первое число.

Я сама слышала, как угрюмо говорю, и Дженкс мне похабно улыбнулся.

— Осторожней, — хмыкнул он. — А то кто-нибудь подумает, что ты его еще любишь.

— Не люблю! — отрезала я, чувствуя, как начинает болеть голова. — Но он в беде, и я не могу просто дать его убить.

Дженксово лицо снова стало язвительным, он спорхнул на торчащую из бака доску.

Ну-ну, — ехидно сказал он, упершись руками в бока. — Так почему ты все-таки едешь?

Я только что тебе сказала, — отрезала я, под его взглядом пряча покусанную руку.

Он покивал головой.

— Да-да-да-да. — Он покрутил рукой — «заливай больше». — Я и так знаю, почему ты едешь, но хочу от тебя услышать.

Я опешила, сама себе не веря.

— Потому что я зла, как сто чертей! — Дождь уже капал безостановочно. Если мы так и будем беседовать, то промокнем насквозь. — Он сказал, что вернется, и правда вернулся — ровно для того, чтобы освободить квартиру и слинять. Ни тебе «до свидания», ни даже «Прости, детка, было здорово, но мне пора». Я ему в глаза хочу сказать, что он мне в душу плюнул, и что я его больше не люблю.

Дженкс изогнул тонкую бровь, и мне жутко захотелось, чтобы он побольше был ростом — я бы тогда стерла с его лица эту гадкую ухмылочку.

— Это типа из учебников по женской психологии? Как правильно завершить отношения?

Я фыркнула.

— Ну вот что, — сказала я. — Я еду забрать Джакса и вытащить Никову жалкую задницу из той передряги, в которую он вляпался. Ты едешь со мной или будешь дальше терять время на грязные расследования ради денег, которые только даром потратишь на авиабилет — чтобы потом дня три проваляться в больнице? — Сделав паузу, я подумала, что могу попробовать сыграть на его любви к Маталине. — Маталина боится, Дженкс. Боится, что ты не вернешься домой, если поедешь один.

Лицо у него застыло, и я подумала, что слишком далеко зашла.

— Сам справлюсь, — со злостью сказал он. — Без твоей помощи обойдусь.

Мне на ум пришли холодные северные ночи и сомнительные шансы добыть пригодную для пикси еду. В Мичигане в мае еще снег может лежать, и Дженкс это знает.

— А как же, обойдешься, — сказала я, скрестила руки на груди и оглядела его с головы до ног. — Точно как я обошлась бы без твоей, когда на меня напали киллеры-фейри.

Он поджал губы, потом набрал воздуху что-то сказать, наставил на меня руку с обвиняющим перстом. Я издевательски сделала большие глаза. Рука повисела и опустилась. Крылья опустились тоже.

— А ты едешь?

Усилием воли я затолкала вглубь проснувшуюся надежду.

— Да, — ответила я. — Но чтобы хоть шанс на удачу иметь, мне нужен специалист по обману электроники, разведчик и кто-то, кому я доверю прикрывать мне спину. Айви не подойдет, она не может уехать из Цинциннати.

Дженкс затрещал крыльями, собираясь взлететь, но остановился.

— Ты меня очень обидела, Рэйчел.

У меня сердце сжалось от вины.

— Знаю, — прошептала я. — И очень жалею. Прости. Я не заслуживаю, чтобы ты мне помогал, но прошу. — Я вскинула голову, умоляя его взглядом. На его лице впервые отразилось страдание, которое я ему причинила, и сердце опять пронзило болью.

Я подумаю, — пробормотал он, взлетая. Неверными ногами я шагнула за ним.

Я еду завтра рано днем.

Треща крыльями, Дженкс заложил вираж ко мне, и я чуть не подставила ему ладонь по привычке — но слишком уж было бы больно, если б он на нее не сел.

— Рано — это в смысле для ведьм рано? — Гудение крыльев поднялось до режущей слух высоты. — Ладно. Я с тобой поеду, но в агентство не вернусь. Это разовый договор.

У меня перехватило горло, я сглотнула слюну. Он вернется. Он это знал не хуже меня. Я хотела заорать «ура!», засвистеть на всю улицу, заставляя оборачиваться прохожих, а смогла только с трудом улыбнуться.

— О'кей, — сказала я, чувствуя такое облегчение, что чуть не разрыдалась.

Усиленно моргая, я пошла следом за ним к выходу из переулка. Дженкс вполне мог бы спрятаться от дождя под моей кепкой, но предлагать такое было еще рано.

— Не можешь прилететь сегодня в церковь после полуночи? — спросила я. — Надо приготовить до отъезда кое-какие амулеты.

Из переулка мы вышли вместе, свет фонарей ослепил меня, словно мы в какой черной дыре сидели. Оба мы как будто шли по тонкому льду — дорога знакома, но того гляди провалишься.

Могу, наверное — нерешительно ответил Дженкс, глядя на дождь.