Константин Соловьев - Урод

— Значит, он действительно ворожил против рода Алдион. Я думал услышать благодарность.

— И ты убил его не сразу. Витору пришлось доделывать начатое.

Перед глазами возникло лицо Витора — растерянное, багровое в отсвете чадящих факелов, с растерянно распахнутыми глазами. Тихое бульканье. Скрип дерева. Блеклые картины вчерашнего дня обрели цвет и запах, затанцевали вокруг. Горький затхлый запах варева из котла, отвратительные лица черни, заглядывающие в проемы. В глазах — сладострастное ожидание, бешенство и жажда крови. Темная прогнившая комната с коростой осыпающейся глины на стенах…

— Я виноват в том, что не справился одним ударом? — Крэйн изгнал отвратительные картины из сознания и снова стал видеть Орвина. Немного поддавшись вперед, тор-шэл пристально смотрел ему в глаза и от этого взгляда хотелось закрыться рукой.

— Ты виноват в том, что ты есть. Позор и чудовище рода Алдион, шэл Крэйн…

— Орвин, я думаю не…

Орвин бросил взгляд на Риаен, и она замолчала, опустив голову. На лице у нее были страдание и отвращение. Она этого не хотела — отчетливо понял Крэйн. С самого начал это было лишь его идеей. Это он меня вызвал.

— Не будь столь уверен в словах, мой тор-шэл, они могут подвести. И эскерт годен не только на то, чтобы сшибать головы старым ворожеям.

Риаен испуганно взглянула на него. Орвин оставался внешне полностью спокоен. Не потому, что рассчитывал на дружину, она была далеко, а потому что был тор-шэлом и не знал, что такое страх. Он всегда был достойным правителем.

— Не стоит мне угрожать, Крэйн. Я не приму вызов от убийцы безоружных и стариков.

Крэйн стиснул зубы и попытался унять ненависть, бившую внутри горячим клокочущим ключом. Он представил себе, как тяжелая крепкая рукоять эскерта удобно ложится в ладонь, послушное лезвие превращается в размытую коричневую полосу и… Нет, нельзя. Это все Риаен. Нельзя. Надо успокоиться. Хотя бы из-за нее.

— Ты отвратителен, Крэйн. Ты уродливее и бездушнее любого хегга. В тебе нет ничего человеческого и ты давно утратил право именовать себя членом рода Алдион. Ты злобен и неуправляем, единственное, с чем ты можешь иметь дело — с фасхом, женщинами и эскертом. Без этого ты — ничто, потому что больше ты ничего не умеешь и ничему не способен научиться. Скопище ывара, неспособное ни думать, ни чувствовать. Гниль Разъела тебя изнутри, Крэйн, она в тебе…

— Все! — Риаен подняла руку, и Орвин замолчал, часто дыша. Щеки его заметно порозовели. — Ты сказал то, что хотел, теперь буду говорить я.

— Я слушаю, моя шаббэл. — Крэйн сам удивился, до чего спокойно звучит его голос.

— Мы думали, что можно сделать. — Ее лицо, кажущееся рыхлым и мятым от глубоких морщин, затвердело, глаза смотрели уверенно и непреклонно. — Тебе нельзя оставаться в Алдионе. В этом городе ты зашел слишком далеко. Я боюсь за тебя, и я боюсь за жизнь людей, но не могу сберечь и то и другое. В тебе слишком много злости, Крэйн. Она скопилась в тебе и ищет выхода. И чаще всего она его находит. Мы не прогоняем тебя, ты всегда будешь моим сыном и шэлом Алдион, но ты должен понимать, что иначе я сделать не могу. Каждый должен нести ответ за свои дела. Ты должен понять… Тебе лучше покинуть город. Не навсегда. На какое-то время. Пусть люди забудут тебя, забудут, что в мире вообще существует Крэйн. Дай им спокойствие. И мне.

— Жить в шалхе за стеной Алдиона? — Крэйн заставил себя дышать ровно и смотреть точно перед собой. — Полагаю, прибежище тайлеб-ха будет для меня подходящим местом?

— Не надо так говорить. Ты останешься шэлом, как и был. Перед тобой открыты другие города. Трис, Себер, может быть, Нердан… Дорога вытянет из тебя злость, она даст тебе знания и опыт. Орвин выдаст тебе деньги, ты поедешь в сопровождении дружины. Возможно, у тебя будет возможность послужить во благо роду Алдион — нам нужен надежный посол на севере, а ты достаточно умен и решителен для этого. Это будет началом новому Крэйну, сыну Кирана…

— Меня выгоняют.

— Нет. Я лишь показываю тебе путь, решение всегда останется за тобой.

— Я могу не согласиться.

Орвин отвернулся и издал короткий смешок.

— Я шаббэл, Крэйн.

— Знаю. Я способен отвечать за свои поступки.

Риаен печально покачал головой.

— Это было раньше. Сейчас ты другой. Не знаю, что сделало тебя таким, я помню тебя еще ребенком, поверь мне — чем дальше ты будешь от Алдиона, тем легче будет мне. Ты стал причиной слишком многих бед и, пока не поздно, лучше избежать следующих за ними. А они будут, я это чувствую. Их будет много. Поезжай. Если хочешь — возьми с собой Лине. Уверена, она не будет против.

— Тебя не интересует, против ли я?

— Сейчас — нет. Я делаю то, что должна. И не думай на Орвина, он здесь ни при чем. Я упустила то время, когда могла помочь тебе иначе, и сейчас я не вижу другого выхода. Не вижу… Ради тени Кирана, не держи на нас зла.

— Значит, ворожей был лишь поводом?

— Ворожей был последней каплей, — ответил за мать Орвин. — Ты не выдержал, опять сорвался. И вновь за тобой остался след из фасха и крови. Ты думаешь, что я тебя ненавижу. Это не так. Но я не хочу видеть тебя в городе, ради города и ради тебя самого. Езжай куда хочешь, с кем угодно и бери что пожелаешь, но оставь Алдион хотя бы на шесть десятков Эно. Возможно, Ушедшие будут милостивы к нам и о тебе действительно забудут. Хотя, воистину, забыть тебя будет нелегко.

— Я понял вас, — медленно кивнул Крэйн, переводя взгляд то на шаббэл, то на Орвина. — Алдион хочет забыть меня? Что ж, я готов оказать ему такую услугу. Это не такая уж и большая цена.

— Ты зол… — тихо сказала Риаен. — Но я надеюсь, что ты понял меня или поймешь позже. По крайней мере я в это верю.

— Я покину Алдион. Через… шесть Эно. С дружиной. Это мое слово, и я надеюсь, у вас не останется мысли о том, что вы меня вынудили. Вы понимаете меня, но и я понимаю вас.

Орвин кивнул. Он сидел неподвижно, прикрыв глаза, было видно, что он спокоен и собран.

— Я заберу с собой дружину и шесть хеггов. Мне потребуются запасы в дорогу и три тысячи сер.

— Ты получишь это.

— Вы не станете говорить ни Лату, ни кому-либо еще, куда я отправился и когда буду.

— Это твоя воля, Крэйн. Так и будет. У тебя есть еще условия?

— Нет. Шесть хеггов и три тысячи сер. — Он усмехнулся. — Не такая уж и большая цена за чудовище, верно?

— Верно, — согласился Орвин. — Я заплатил бы и больше. Куда ты отправишься?

— Еще не знаю. Возможно, в Себер. Слышал, там варят замечательный фасх, а женщины красивы и смелы.

Риаен не смутилась, как рассчитывал Крэйн, лишь нахмурилась, и он на мгновение пожалел о своих словах.

— Это твоя воля, — повторил Орвин. — Пусть Ушедшие приглядывают за тобой.