Роберт Сильверберг - Хроника Маджипуры. Валентайн Понтифик

— Да,— прошептал Баржазид.

— Есть только ты. Ты проводил опыты над сознанием спящих путников, так?

— Да.

— И доводил их до смерти.

— Нет!— взвизгнул Баржазид.— Я не хотел никого убивать. Они сами умирали от испуга, оттого, что ничего не могли понять, оттого, что убегали в пустыню или терялись в своих снах, как вы…

— Но умирали они потому, что ты вмешивался в их сознание.

— Кто может быть в этом уверен? Некоторые умерли, некоторые нет. Я никому не желал смерти. Вспомните, когда вы исчезли, мы вас старательно искали.

— Да, потому что я нанял тебя ради своей же безопасности, и об этом знают в Толигае,— напомнил Деккерет.— А других ни в чем не повинных путников ты издавна грабил, разве не так?

Баржазид промолчал.

— Ты знал, что люди погибают в результате твоих опытов, но продолжал экспериментировать.

Так же молча Баржазид пожал плечами.

— Сколько занимаешься этим?

— Несколько лет.

— Но зачем?

Баржазид отвел взгляд.

— Я уже как-то говорил вам, что никогда не отвечаю на подобные вопросы.

— Даже если я сломаю твою машину?

— Вы все равно не сломаете.

— Нет,— сказал Деккерет.— На, бери.

— ЧТО?

Деккерет протянул руку с аппаратом на ладони:

— Возьми.

— Вы не убьете меня?— вздрогнул Баржазид.

— Разве я судья? Вот если поймаю тебя еще раз, когда будешь испытывать его на мне, то убью, будь уверен. А так — нет. Убийство не по мне. У меня на душе и так уже есть один грех. К тому же ты должен провести меня обратно в Толигай, забыл?

— Конечно, конечно.— Баржазид был явно ошеломлен милосердием Деккерета.

— Хотя убить тебя стоило,— пробормотал Деккерет.

— Но послушайте…— начал Баржазид.— Я вмешивался в ваши сны…

— Ну?

— Я хотел понять вас.

— Хм…

— Я… Вы не хотите отомстить?

Деккерет покачал головой.

— Ты позволил себе слишком вольно обойтись со мной и рассердил меня, но теперь гнев прошел, и я не хочу тебя наказывать.— Он наклонился поближе к коротышке и сказал низким угрожающим тоном:— Я пришел в Сувраель полный тревоги и вины, в поисках очищающих физических страданий. Глупости! Физические страдания лишь укрепляют тело и силу и совсем немного значат для душевных ран. Ты же дал мне кое-что другое. Ты и твоя игрушка. Хоть ты и мучил меня в снах, но ты держал зеркало моей души и я видел себя и свою сущность. Ты хорошо видел мой последний сон, Баржазид?

— Вы были в лесу… на севере…

— Да.

— Вы охотились. Одного из ваших загонщиков ранил зверь, да?

— Продолжай.

— И вы оставили ее. Вы продолжили погоню за добычей, а потом, когда вернулись, было уже поздно; и вы обвинили себя в ее гибели. Я ощущал огромность вашей вины, и чувствовал исходящую от вас силу.

— Да,— кивнул Деккерет.— Это вина, которую мне предстоит нести всю жизнь.— Поразительное спокойствие вдруг охватило его. Он ни в чем не был уверен, кроме того, что во сне, наконец, встал лицом к лицу с событиями в Канторском лесу и взглянул на то, что он там натворил и чего не сделал. Но, понимая это, он не мог выразить словами, что глупо мучить себя всю жизнь за один беспечный поступок, наступил момент отбросить самобичевание и заняться делом. И теперь простил себя. Он приехал в Сувраель ради искупления, и каким-то образом получил его, за что должен благодарить Баржазида.

— Возможно, я мог бы спасти ее, а возможно, и нет. Смерть есть смерть, да, Баржазид? И я должен служить не мертвым — живым. Едем. Разворачивай флотер, мы возвращаемся в Толигай.

— Но… а как же с вашим визитом на пастбища?

— Идиотское поручение. Недопоставки мяса! Вопрос уже решен. Так что, в Толигай.

— А там?

— Ты поедешь со мной в Замок Горы, покажешь свою игрушку Венценосцу.

— Нет!— в ужасе выкрикнул Баржазид. Впервые с тех пор, как они познакомились, он по-настоящему перепугался.— Прошу вас…

— Отец?— окликнул его Динитак.

Под палящими лучами солнца парнишка здорово загорел, лицо его казалось совсем черным. И надменным.

— Отец, поезжай в Замок Горы, пусть все увидят, ЧТО ты сделал.

Баржазид облизнул пересохшие губы.

— Я боюсь…

— Нечего бояться, наступает наше время.

Деккерет переводил взгляд с одного Баржазида на другого.

Старик оробел и как-то съежился, зато парень совершенно преобразился. Он чувствовал, что происходит историческое событие, свершается перестановка могущественных сил, которые он едва понимал.

Баржазид сказал хрипло:

— А что будет со мной в Замке Горы?

— Не знаю,— ответил Деккерет,— вполне возможно, что голову твою выставят на всеобщее обозрение на шпиле башни Властителя Симинэйва, а может быть, ты займешь место среди Великих Сил Маджипуры. Случиться может все что угодно, откуда мне знать?— Он понимал, что ведет себя неосмотрительно, потому что ему безразлична была судьба Баржазида и он не испытывал ненависти к коротышке, а только какую-то порочную благодарность за то, что тот помог ему справиться с собой.— Все зависит от Венценосца. Но одно я знаю точно — ты едешь со мной со своей машиной. Все, разворачивай флотер!

— Но день еще не кончился,— отговаривал Баржазид,— слишком жарко.

— Ничего, выдержим. Едем, и побыстрее! Нужно успеть захватить в Толигае корабль. К тому же в городе есть женщина, с которой я хочу увидаться до отплытия.

Это произошло в юности того, кто стал впоследствии Властителем Деккеретом при Понтифике Престимионе. А юный Динитак Баржазид стал первым повелителем Сувраеля и владыкой душ всех спящих Маджипуры, именуемым отныне королем Снов.

Шесть

Художник и Меняющий Форму

Это стало укоренившейся привычкой. Душа Хиссуна была открыта для всего, а Счетчик Душ — ключ к безграничному богатству нового восприятия. Он, один из жителей Лабиринта, получал особое ощущение мира, пусть немного неясное и нереальное, вроде названий на картах. Только мрак и закрытость Лабиринта имели сущности, все прочее — туман. Но в то же время Хиссун уже побывал на всех континентах, Пробовал необычную пищу, видел жуткие пейзажи, испытал холод и жару, и через все это пришел к более всестороннему пониманию сложного окружающего мира, что, как он подозревал, удавалось очень немногим. И вот возвращался и возвращался к Счетчику Душ. Но больше не подделывал пропуск: он настолько часто бывал в архивах, что стражи лишь приветствовали его кивком головы и без слов пропускали внутрь, где в его распоряжении были миллионы «вчера» Маджипуры. Часто задерживался всего на несколько минут, пока определял, что не найдет сегодня ничего нового чтобы, двигаться дальше по дороге знаний. Иногда с утра в быстрой последовательности вызывал и обрывал по восемь, десять, пятнадцать записей. Разумеется, ему известно, что каждая душа таит в себе целый мир, но не каждый такой мир одинаково интересен. Так он искал и искал душу, способную открыть для него нечто новое, и делал иной раз неожиданные находки. Например, обнаружил человека, полюбившего Меняющего Форму.