Фрэнк Перетти - Тьма века сего

– Трискал! – прогремел он, но вняв предостерегающей жестикуляции друга, произнес уже гораздо спокойнее:

– Что ты тут делаешь?

Трискал остановил его жестом руки.

– Ш-ш-ш… Гило! Дух послал меня сюда, впрочем, как и тебя. Я прибыл вчера.

– Знаешь, кто это был? Разувер, демон самодовольства и отчаяния, это я могу точно сказать! Если бы твоя рука не удержала меня, я бы расправился с ним одним ударом!

– Несомненно, Гило, одним ударом. Какая удача, что я вовремя тебя остановил! Ты только что прибыл и еще не понимаешь…

– Чего я не понимаю?

Трискал старался подобрать веские слова:

– Нам… нельзя сражаться, Гило, сейчас еще не время для активных действий.

Гило был уверен, что его друг ошибается. Он крепко держал его за плечо, вопросительно глядя прямо в глаза:

– Меня вызвали сюда. И я здесь для сражения.

– Да-да, – ответил Трискал, согласно кивая головой, – но придется подождать.

– Значит, у тебя есть приказ. Ты получил приказ? Трискал выдержал эффектную паузу, а затем ответил:

– Приказ Тола.

Раздражение Гило немедленно сменилось недоумением. Он был ошеломлен.

Над Аштоном опускался вечер, заходящее солнце омыло теплыми неяркими лучами маленькую церковь на Морган-Хилл. В ее дворе молодой пастор подстригал газон, торопясь закончить работу до ужина. В соседних дворах лаяли собаки, люди возвращались с работы, матери звал Детей к столу.

Не видимые этим «смертным», Гило и Трискал быстрыми шагами поднимались к вершине холма. Они двигались тихо, не излучая света, как бы влекомые ветром. В ту минуту, когда они приблизились к церкви, Ханк Буш вышел из-за угла вслед за трещавшей косилкой. Гило приостановился, чтобы разглядеть его получше.

– Это он? – спросил он Трискала. – С него все началось?

– Да, – ответил Трискал, – несколько месяцев назад. Он и сейчас молится. Часто он ходит по улицам Аштона, прося и умоляя за город.

– Но это ведь такой… неприметный городишко! Для чего меня вызвали? Да что там меня, сам Тол здесь! Трискал вместо ответа потянул его за руку:

– Давай-ка лучше поспешим.

Они, не теряя времени, прямо сквозь стены проскользнули в невзрачный зал церкви. Здесь уже собралось немало воинов. Некоторые примостились на скамьях, другие стояли вокруг помоста, а кто-то дежурил у окон и дверей, осторожно наблюдая за улицей сквозь цветные витражи. Все собравшиеся были одеты, как Гило и Трискал, в бурые куртки и просторные брюки. Однако Гило сразу отметил, что выглядели они очень внушительно. Сюда пришли славные, сильные воины, и он еще никогда не видел, чтобы их собралось так много вместе.

Общая атмосфера происходящего передалась и ему. Это собрание могло показаться веселой, радостной встречей старых добрых друзей, но лица воинов были по-особенному серьезны. Оглядевшись, Гило заметил несколько знакомых, тех, с кем он рука об руку сражался вместе в былые времена. Натан, рослый араб, неразговорчивый, но неудержимый в битве. Обычно он хватал демонов за пятки и использовал их, как клюшки, поражая ими их же собратьев. Армут, огромный африканец, одного только воинственного клича и угрожающего вида которого часто бывало достаточно, чтобы обратить врагов в бегство еще до того, как он на них нападал. Однажды Гило и Армут вступили в бой с духовными князьями над каким-то бразильским поселком, охраняя семью миссионеров во время ее многочисленных и долгих путешествий по джунглям.

Шимон, сдержанный золотоволосый европеец с рубцом от раны на плече: демон успел нанести удар прежде, чем Шимон навеки отправил своего врага в преисподнюю. Гило прежде не встречал этого отважного воина, но был наслышан о его подвигах и способности, подобно щиту, принимая на себя удары, отражая атаки, направленные на их, а после этого, собравшись с силами, в одиночку побеждать несметные полчища бесов.

В этот миг до Гило донеслось приветствие одного из самых славных и уважаемых им друзей:

– Добро пожаловать Гило, Сила Многих.

О да это сам Тол, Капитан Небесного воинства! Странно было видеть этого знаменитого могучего воина в таком тесном и невзрачном зале. Гило встречал Капитана вблизи престола, там, на небесах, на совете у самого Михаила. И здесь, в этой скромной церкви, он все такой же прекрасный, золотоволосый, с чуть розоватой кожей, с огненным, искрящимся взглядом, излучающим железную волю.

Гило подошел к Толу, и они пожали друг другу руки.

– Ну вот, мы и опять вместе, – сказал Гило, и тысячи воспоминаний пронеслись в его голове. Он не помнил воинов, которые сражались бы так, как Тол. Ни один демон не был способен превзойти его в ловкости и стремительности атак. Ни один меч не способен был отразить удар его меча. Плечом к плечу Гило и Капитан отражали атаки взбунтовавшихся падших ангелов. Они были соратниками еще до того, как произошло первое столкновение.

– Приветствую тебя, мой славный Капитан!

– Мы с вами собрались для выполнения очень ответственного поручения, – начал Тол.

Гило внимательно разглядывал Капитана: несомненно, Тол уверен в себе, на его лице не заметно ни тени робости, ни смущения, выражение глаз очень серьезно, а складки у рта говорят о собранности и твердой воле. Гило еще раз обвел взглядом скромный зал. Сейчас он явно ощутил особое напряженное состояние, то, которое возникает, когда ждут серьезных испытаний или плохих вестей. Собравшиеся здесь воины, по-видимому, знали нечто, что ему еще было неизвестно, и теперь они с нетерпением ожидали, когда кто-нибудь более сведущий, скорее всего Тол, заговорит об этом.

Однако Гило не был способен долго и терпеливо ждать, он не выносил подобного напряжения. Двадцать три, – насчитал он, – лучших, храбрейших, непобедимых бойцов… собрались здесь, как в осажденной крепости перед нападением страшного врага. Осознав всю драматичность момента, он выхватил из ножен свой огромный меч и согнул его в дугу.

– Капитан Тол, кто наш противник? Тол ответил медленно и внятно:

– Ваал-Рафар, князь Вавилона.

Все взоры обратились к Гило, он выслушал это ужасное известие со страхом и недоверием, так же, как и все собравшиеся здесь воины. Наступило долгое тягостное молчание, каждый надеялся, что кто-нибудь рассмеется, обратив все в шутку. Но этого не произошло – Тол сказал правду. Воины взирали на Гило с той же решительностью, с какой смотрят в минуту смертельной опасности. Они начали понимать всю серьезность своего положения.

Гило взглянул на свой меч: неужели он дрожал в его руке? Он попытался сдержать себя, но это ему удалось не сразу. Еще некоторое время он продолжал рассматривать клинок, потемневший и покрытый зазубринами. Эти боевые отметины появились на мече много веков назад, когда Гило и Тол схватились не на жизнь, а на смерть с князем Ваалом. Двадцать три дня сражались они, прежде чем победили, и Вавилон пал. Гило по-прежнему ясно помнил тьму и крики ужаса, беспощадную страшную битву и нестерпимую боль во всем теле. Злоба этого «божества», казалось, окружила тогда его плотной непроницаемой завесой, и им пришлось рубиться и разить врага вслепую. И никто из них не знал, сражается ли еще его товарищ.