Евгения Белякова - Гринер и Тео. Третья часть

Раздался непонятный звон. Рик втянул в себя воздух резко, чтобы в голове прояснилось. Металл. Но жаровню не разжигали, значит, каленым железом пытать не будут. Да и не пытка это должна быть, а наказание… Истязатель развернулся, держа в руках какой-то предмет.

Внутри Рика все обмерло.

«Нет!», – мысленно закричал он.- «Нет, нет, только не это…»

– Брат-Справедливость, – торопливо затараторил Рик, нарушая запрет на разговоры с палачом. – То ли орудие вы взяли, что сказано было вам?

– То, то. – Подтвердил «Крыс» из темноты.- По приказу Старшего Ворга. А теперь молчи, пока языка не лишили.

Брат в капюшоне одел на руки Рика колодки. Каждый палец лег между деревянными брусками, которые сдвигались, стоило повернуть винты. Барда забила дрожь, он часто и прерывисто дышал. Смех «Крыса» уже не волновал его, не трогал нисколько, он вообще забыл обо всем, кроме своих пальцев, зажатых в тисках.

«Я… никогда… не смогу… играть» – промелькнуло в голове.

– Старший Ворг повелел сказать: «Это наказание за своеволие, и ничего больше. Шпиону нужны не ловкие пальцы, а острый ум и преданность». – Прокаркал Амберли. – От себя могу добавить, что я здесь нахожусь по своей просьбе. Очень хотелось посмотреть, и я выбрал именно эту награду. Хотел было попросить назначить меня Ключником, но это куда приятнее. А вообще-то…

Рик уже не слушал. Он, как завороженный, смотрел на палача, который потянулся к колодкам. Когда заскрипел давно не смазываемый первый винт, Рик закусил губу до крови и выгнулся в кресле.

На третьем винте он сломался и заорал в голос.

Глава 3

Замок Дерренвейт возвышался на холме вот уже более семи столетий. На старом наречии, еще не претерпевшем влияние лионского языка, его название означало «Оленья башня». В те далекие времена он состоял всего лишь из широкого, приземистого донжона, жилого дома в три этажа из грубого камня, хозяйственных построек и стены, опоясывающий владения барона Эгдберта. Вокруг теснились домишки ремесленников и крестьян, простирались поля и огороды – на самом-то деле не очень далеко, – а дальше начинались густые и тенистые вердлендские леса. «Вердленд» все на том же старом наречии и означало – страна лесов.

Хотя в те времена страной Вердленд не был. Только когда дальний предок нынешнего короля объединил баронов под своей рукой и провозгласил себя королем, страна лесов стала государством – мелким, погрязшим в склоках, разобщенным и разнесенным на многие мили – но государством.

Естественно, маги сыграли свою роль в объединении и создании королевства. Последующие триста лет ознаменовались расцветом Вердленда. Вокруг Дерренвейта вырос город, который назвали Тэнниелом. Столица обзавелась водопроводом и мощеными улицами, фонтанами и площадями. Сам замок изменился до неузнаваемости: пять главных башен, множество мелких, мощные стены, ворота и сторожки, кряжистые барбаканы и подъемные мосты. Правители королевства получили приставку «Вердлендский» после имени, хотя династия от начала и до конца, своего последнего потомка, Дориана Второго, была и оставалась Эгдбертами. От старой фамилии остался герб – олень на алом поле, девиз «Сила и честь!»… И надпись, выполненная старым шрифтом на портале главного входа в замок. Когда Дерренвейт перестраивали в первый раз и старый донжон разбирали, то портал сохранили и встроили в новое здание. Надпись гласила: «Под сенью Древа этот род, и в этот вход заказан путь трем невзгодам, и имя им: болезнь, предательство и бесплодие». И ниже, помельче: «Сработано для Эгдберта Альфреда Майром Камнетесом и освящено Йолем Тишайшим в год 992 от Сотворения».

Буквы почти полностью стерлись. Теперь можно было лишь с трудом разобрать: «Древа… род… предательство». Гринер, остановившись на верхней ступеньке, ведущей к центральному входу в замок, задрал голову, рассматривая три слова, оставшиеся на камне. Он не сумел бы их прочесть, не зная старого наречия, даже если б надпись сохранилась целиком, но королей Вердленда, едва им исполнялось девять лет, подводили ко входу и рассказывали историю портального камня. И то, как выглядели эти слова семьсот двадцать шесть лет назад, Гринеру поведал Дориан.

«Страшновато… и символично», – подумал Гринер, глядя на последнее слово, «предательство».

«На стене Барельефов в восточном крыле часть украшений сбилась, и слева есть выступ, напоминающий большой член», – раздался голос у него в голове, – «Это ты тоже назовешь символичным?»

Гринер рассмеялся. Это замечание Дориана было вполне в духе Тео, но, как ни странно, грустно ему не стало. Наоборот, он повеселел.

Свита и аристократы терпеливо ждали во дворе, пока король налюбуется старым камнем. Охрана занималась тем же, но куда более деятельно: воины то и дело грозно посматривали по сторонам.

Его Величество оторвался от созерцания входа, рассмеялся и пошел вперед. Стражники, распахнув тяжелые дубовые двери еще пять минут назад, вытянулись и отсалютовали королю. В первой, Привратной зале, двумя рядами вдоль стен выстроились, как на параде, слуги. Короля встретил лорд Бауфур – по традиции, именно лорд Сенешаль должен был встречать правителя после военного похода, и ради соблюдения всех правил лорда заранее провели в замок черным ходом. Он успел только сполоснуть лицо, но не переодеться, поэтому, когда он встал на одно колено, раздалось бряцание кольчуги.

– Его величество король Дориан Второй! – объявил Сенешаль. – Победитель вернулся! Восславим Древо и Его Величество!

Крики приветствия заметались под высоким потолком залы. Все присутствующие преклонили колени.

– Да благословит нас Древо, – согласно принятому распорядку, ответил король. – Сейчас все могут отправиться отдохнуть после перехода, а через два часа в Пиршественном зале начнется праздник в честь победы.

К баронам и графам устремились слуги – проводить дворян и их свиты в гостевые комнаты. Шольц раздавал указания остальной прислуге, зала постепенно пустела, но несколько воинов из свиты Ульрика остались подле короля.

– Вы тоже можете идти, – махнул рукой Гринер. Ему до смерти захотелось принять ванну.

Трое молодых парней переглянулись, но остались стоять, только головы склонили. Один из них, имевший на плече значок десятника, сказал:

– Ваше Величество, мы не вправе нарушить Ваше повеление, но и приказ своего сюзерена тоже… Сэр Ульрик приказал нам защищать Вас в любых обстоятельствах…

– Теперь это моя забота, – к ним подошел кряжистый мужчина в форме гвардейского капитана. Лицу его, казалось, от рождения была присуща хмурость. Двигался он чуть вперевалку, как все массивные люди, но не производил впечатление неповоротливого, скорее, наоборот. Он поклонился королю: – Ваше Величество.