Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — бургграф

Ознакомительный фрагмент

— Это мой муж.

— Гм... — пробормотал я, не зная, что сказать, — прекрасный портрет... Очень талантливо передано. Уверен, что и сходство тоже...

Она кивнула:

— Да. Все говорят, что как вылитый.

— Художник живет в городе?

— Нет, уехал в столицу. Пригласили ко двору. Кто-то из знатных увидел его работы.

— Понятно, столица всегда забирает самых талантливых. А муж... дома?

Я отводил взгляд, спрашивать такое очень уж не по себе, знаю же, где я его оставил, утыканного стрелами, а женщина, словно ощутив недосказанное, посмотрела тревожно и вопрошающе.

— Нет... он уехал пять месяцев назад.

— И...

— Не вернулся, — договорила она с трудом. — До сих пор не вернулся.

— Да, — ответил я, — да... — Она спросила быстро:

— Что «да»?

Я сказал неуклюже:

— Времена неспокойные. Мало кому удается уложиться в те сроки, какие наметил. Что-то да задерживает...

Она сказала тоскующее:

— На этот раз он задержался... слишком.

Глава 9

На стол опустилась миска с высокими краями, пахнет вкусно, я зачерпнул деревянной ложкой, горячий суп приятно обжег рот и прокатился в глотку. Желудок наконец затих и занялся своим делом. Я хлебал суп, прикусывал свежим хлебом, на столе появилось и мясо, а когда мясо, это еще не крайняя бедность, хотя и богатством здесь не пахнет. Скорее разрушением, как в умирающей дворянской усадьбе.

— Чем занимается муж?

— Торговыми делами, — ответила она не задумываясь.

— Купец?

— Нет, — сказала она в некотором затруднении, — он мне долго объяснял, но я не всё поняла. У них очень сложно, в торговых делах много людей: одни перевозят товары, другие продают, третьи хранят на складах, четвертые ищут выгодные сделки... Он как раз искал, потому всё время в отъездах.

Я пробормотал:

— А с виду... гм... человек семейный, домашний. — Она оживилась, глаза заблестели.

— Да, он очень семейный! Всегда с таким удовольствием возвращался. И всегда говорил, что нет на свете места лучше, чем родной дом и родная семья. В последний раз обещал, что как только завершит эту сделку, то осядет и будет заниматься только садом. А то насадить насадил, а за ним уход тоже нужен...

— Да, — согласился я, — ужас, как всё запущено.

После супа был каплун с салатом, налим тушеный и великолепный пирог с черникой. Я в самом деле ощутил голод, хотя намеревался после сытного завтрака лишь пощипать, как принято у аристократов, чуточку одного, чуточку другого, а всё прочее, дескать, уносите слугам, но разохотился так, что сожрал всё, даже тонкие косточки молодого каплуна схрумал, как пес, оставив только заостренные осколки не крупнее спички.

Она счастливо хлопотала у стола, очень довольная, что может кормить мужчину, это первейшая женская обязанность — накормить, хорошо накормить, я допил чай из душистых трав и прямо посмотрел на хозяйку.

— Счастлив тот, кому удалось уговорить вас выйти за него замуж. Мне кажется, такой дом мог выстроить только счастливый человек...

— Не знаю, — ответила она со вздохом. — Иногда он выглядел очень счастливым. Но не всегда... Он очень любил это место. Я сперва не понимала, смеялась над его прихотью поселиться у моря. Для нас, уроженцев степи, здесь не совсем... уютно.

— А потом? — Она вздохнула:

— Потом я ощутила нечто... Здесь свое очарование, совсем не то, что в наших степных просторах. Видите наш сад? Там больше тысячи деревьев, я даже не знаю, сколько на самом деле... но если в степи разнообразия лучше не искать, то здесь чуть ли не каждое дерево дает свои плоды. Не такие, как на соседнем. Правда...

— Что?

Она вздохнула снова:

— Я бы всё оставила и поселилась в другом городе, тихом и спокойном, если бы могла... Мне никогда не нравилось, когда море так близко. Но муж обожает, если море рядом.

Я отводил взгляд, язык не поворачивается брякнуть, что муж не вернется. Оттуда не возвращаются.

— Госпожа Амелия... — Она поспешно кивнула:

— Можно просто Амелия, ваша милость.

— Хорошо, — согласился я, — просто Амелия... Мой корабль будет готов к отплытию не раньше, чем через неделю. Всё это время придется торчать в этом, как вы говорите, очаровательном городе. В гостинице готовят неплохо, но там слишком шумно. Я не люблю вскакивать среди ночи от того, что под окнами очередная драка. Дрались бы молча, а то... Словом, у вас мне понравилось. Я предпочел бы остановиться в таком тихом доме. И еще мне чудится, вы даже готовите намного лучше, чем в гостинице. В цене, думаю, сойдемся...

В подтверждение я бросил на стол пару золотых монет. Ее глаза округлились, на блестящие желтые кружки смотрела неотрывно. Я сохранял вид толстого и богатого, наконец она сказала с неуверенностью:

— Не знаю, удобно ли это...

— Вы просто сдаете комнату, — сказал я. — У вас их достаточно. Я плачу за чистую комнату, постель с чистыми простынями и хорошую домашнюю еду. Разве не останавливаются знатные люди у своих друзей, предпочитая их общество гостиничному люду?

Она в нерешительности кивнула:

— Да, но знатные у знатных... — Я прервал:

— Знатные останавливаются не у знатных, а там, где удобнее. Обычно у знатных условия лучше, потому их и предпочитают. Но у меня в этом городе друзей нет, даже знакомых нет. Зато вижу, что у вас чисто, уютно, а обед очень хорош. Всё, без возражений! Я занимаю у вас лучшую комнату. Ну, которая для гостей. Кстати, возьмите еще пару монет. Купите на рынке лучших продуктов.

Она возразила:

— Ваша милость, здесь слишком много!.. — Я отмахнулся:

— Ну что вы все спорите? Женщина должна быть мягкой и пушистой.

Она упрямо покачала головой:

— Я куплю из тех денег, что вы уже дали. А эти заберите. Даже знатные люди в золоте всегда нуждаются.

— Только не я, — светло ответил я и улыбнулся, я ведь в самом деле богат, хотя никогда об этом не задумывался. — Я как раз не нуждаюсь.

— Почему? — спросила она в удивлении. Я пожал плечами:

— Человек без амбиций. Не набираю армий, не строю поместий и замков, не держу богатых любовниц. Всё, что мне надо, это чистая комната, чистая постель и хорошая еда... о чем мы уже договорились! Вы пока приберите мою комнату, а я пройдусь по городу.

Я был уже у двери, когда она сказала мне в спину:

— Сеньор...

Голос звучал странно, я оглянулся, она смотрела мне в глаза с немой надеждой и ожиданием.

— Сеньор... вы очень добры к нам.

Похоже, хотела сказать что-то другое, но смогла только вот так, я отмахнулся:

— Да пустяки.

Она не сводила с меня напряженного взгляда:

— Сеньор...

— Да?

— Почему вы так добры к нам?

Я улыбнулся как можно беспечнее:

— Долг рыцаря — защищать женщин.

Ее веки не дрогнули, продолжала рассматривать меня пристально и настороженно.