Вероника Кузнецова - Забавы колдунов. Часть первая

— Грешная я, — пожаловалась она. — Не могу отказать себе в лакомом куске, если подвернётся. А ведь пост сейчас. Вот съела мясной пирог. Зачем ты, Ганька, мне его дала? Сумею ли я отмолить такой грех? И всё вы, вы! Уж не враг ли рода человеческого среди вас? Не ты ли, солдат, сам грешишь и других в грех вводишь?

— Ну, уж если грех всё равно вышел, то съешь ещё пирог, бабушка, — ответил Пахом Капитоныч.

Адель подумала, что клюка старухи опять придёт в действие, но она лишь сказала:

— А если и съем, то грех всё равно на тебе. Ты, демон-искуситель, направил меня на грех чревоугодия, а я лишь слабая жертва. Где уж мне, жалкой, противиться искушению? А ты, Ганька, не смей есть скоромное!

— Угу, — отозвалась девочка, запихивая в рот яйцо.

— Что там на берегу? — спросила старуха, подняв голову. — Словно что-то плеснуло.

— Вот и улов подоспел! — обрадовался Авдей.

Как ни хороши были обеды скатерти-самобранки, а всё-таки уху из пойманной своими руками рыбы он ставил выше.

Вернулся он совершенно обескураженным.

— Ушла рыба и удочку с собой унесла, — сообщил он. — Прихожу на берег, а там от удочки только след в песке остался. Большая, видно, была рыба. Крючок жаль, один он у меня был.

— Это тебе за грехи твои, — обличающе проговорила бабушка Агата. — А ты покайся. Покайся, пока не поздно. Глядишь, Боженька тебя и простит. Ведь как же ты грешен! Богобоязненному человеку и сидеть-то с тобой рядом не следует.

— Что же сидишь? — обиделся Авдей.

— Из милости. Из великой милости. Иной раз и падшим, и заблудшим душам надо помочь. Поговоришь с ними. Наставишь на путь истинный, глядишь, и не пропадёт твоё слово, а даст добрые плоды…

Благодаря сытному обеду ворчание старухи было почти добродушным.

Адель и Ганька отправились к озеру вымыть руки и умыться, пока Авдей, ухмыляясь, слушал старуху, а Пахом Капитоныч ломал ветки для постелей. Было темно и очень тихо, а над водой стлалась густая белая пелена. Адель залюбовалась мирным ночным пейзажем, а девочка наклонилась над водой.

Громкий всплеск, испуганный вскрик девочки, истошный вопль старухи, лай Барбоса, зов Адели на помощь, топот бегущих ног слились в один звук. Когда Ганька наклонилась над водой и коснулась её руками, она почувствовала, как кто-то схватил её за кисти рук и тянет вниз. Она вскрикнула и стала падать в воду, сзади за талию её схватила Адель и закричала, зовя на помощь. Она чувствовала, что не может больше удерживаться на берегу, потому что кто-то с неумолимой силой тянул Ганьку в озеро, а вместе с ней и её, Адель. Она не выпускала девочку из своих рук, надеясь продержаться, пока не подоспеет подмога, но сил сопротивляться не хватало, и она упала на колени, чтобы найти какую-то опору, но продолжала скользить по песку.

Барбос первый подскочил и схватил её за платье, за ним подоспел Авдей и удержал Адель на берегу. Пахом Капитоныч выхватил из слабеющих рук девушки насмерть перепуганную Ганьку и с помощью Авдея стал тащить её на берег.

— Ох, руки! Руки оборвутся! — навзрыд рыдала девочка.

Пахом Капитоныч с ножом в руке полез в воду, и мгновенно невидимая сила выпустила Ганьку, и они с Авдеем упали на песок. Солдат поспешно выбрался на берег.

— Кто-то схватил меня за руки! — плакала девочка.

Авдей поднял её, отнёс к мечущейся в панике старухе, и бабушка с внучкой долго рыдали обнявшись.

— Это, понятно, не дракон, — рассуждал Пахом Капитоныч. — Но кто?

— Может, какая-нибудь крупная рыба? — предположил Авдей. — Бывало, что сомы утаскивали под воду людей.

— Должно быть, сом, — согласился солдат.

Ночью дежурили по очереди, внимательно прислушиваясь и приглядываясь к окружающему мраку. Костёр не разводили. Барбос то и дело глухо ворчал, а иногда вскакивал на ноги, шерсть у него становилась дыбом и рычание его было страшным. Все просыпались и с испугом спрашивали собаку, кого она видит.

— Не вижу, но чую, — отвечал Барбос. — Это не человек, а житель озера. Не знаю, кто он.

— И мне сквозь сон всё время мерещится, что кто-то вокруг нас кружит, — подхватила бабушка Агата. — То за ветку заденет, то на сучок наступит. Видеть-то я не вижу, а слышу хорошо. Не он ли мою Ганечку хотел утащить?

Уже никто не спал и не пытался уснуть. Ожидание чего-то страшного было тягостным.

— Кто ты есть, отзовись! — крикнул солдат, но ответа не было.

Следующий час прошёл спокойно, и усталые путешественники стали задрёмывать. Адели уже снилось, что она идёт по горам, как вдруг ей почудилось, что под головой у неё что-то ползёт, бешено залаял Барбос, проносясь мимо неё, лицо задело что-то холодное, словно рука мертвеца, а голос солдата кричал: "Вот он! Я его держу!" Почти сразу же Пахом Капитоныч отлетел в сторону и грузно упал на землю, Барбос взвизгнул и отскочил в сторону, а сквозь кусты к озеру промчалось какое-то существо. Раздался всплеск.

— Адель, ты цела? — спросил Пахом Капитоныч.

— Цела.

— А сумка твоя где?

— Не знаю.

Девушка встала и осмотрела землю.

— Вот она! — крикнула Ганька, первая заметившая сумку. — А что у тебя там? Зачем он хотел её украсть?

— Ничего нет, — растерялась Адель. — Старое платье да зеркальце.

— Покажи!

Девочка выхватила из руки Адели зеркальце, осмотрела его и отдала назад.

— Кто же это был? — спросил Авдей. — Я заметил только бороду.

— Как, кто? Водяной, — ответил солдат. — Холодный, мокрый и скользкий. Я думал, что справлюсь с ним, а он, чёрт, умеет драться. Уж и не знаю, когда он сумел меня ударить.

— Сколько же нечисти развелось на свете! — вздохнул Авдей.

— А это за грехи! — обличающе проговорила старуха. — Мир погрузился в скверну, а скверна порождает нечисть. Кайтесь! Кайтесь, пока ещё есть время! Придёт час, когда вы и захотите покаяться, да будет поздно!

— Это ты, бабушка, верно говоришь, — согласился Пахом Капитоныч и добавил. — Скоро рассветёт, так что давайте перекусим наскоро и уйдём отсюда. Не нравится мне соседство водяного. Что-то ему от нас нужно, а если так, то он не отстанет, пока мы здесь. Что нам выдаст мой мешок?

— Это не мешок выдаёт, а скатерть, которая у тебя в мешке, — возразила Ганька.

— А ты откуда знаешь? — рассердился Авдей. — Лазала в мешок?

— Может, лазила, а может, нет. Да только врать нехорошо.

Пахом Капитоныч вздохнул.

— Ну, раз наша тайна оказалась раскрыта, то думайте, кому что хочется на завтрак.

Он расстелил скатерть, и каждый нашёл на ней то, что хотел. Глаза девочки завистливо заблестели.

— Быстрее в путь, — поторопил их Пахом Капитоныч. — Пойдём по лесу, чтобы не приближаться к озеру и протоке.