Терри Гудкайнд - Девятое Правило Волшебника

— Да, похоже, ты что-то нашел! — Зловещий голос Зедда словно вонзился в туман, скопившийся над кладбищем. — Полагаю, нам следует убедиться, что же это такое.

Ричард оглянулся на деда, но все-таки вернулся к работе. Вскоре они с Карой расчистили плоскую поверхность. Было слишком темно, чтобы разглядеть ее отчетливо, но Никки и так знала, что это.

В ближайший момент истина наконец должна была раскрыться.

Заблуждениям Ричарда наступал конец.

— Не понимаю, — пробормотал Ричард, смущенный слишком большим размером находки.

— Очисти как следует эту крышку, — велел Зедд с плохо скрываемым раздражением.

Ричард и Кара поспешно и осторожно счистили мокрый грунт, и больше нельзя было сомневаться, что они нашли гроб. Когда крышка показалась целиком, Зедд велел им выбраться из ямы.

Старый волшебник простер руки над открытой могилой, обратив ладони к небу. Вскоре Ричард, Кара и Никки увидели, как тяжелый гроб начал подниматься в воздух. Куски мокрой земли падали с него в зияющую темную яму. Отступив на несколько шагов, Зедд при помощи своего дара мягко опустил гроб на траву рядом с раскопом.

Это было настоящее произведение искусства, сплошь покрытое резьбой, изображающей листья и побеги папоротника, инкрустированное серебром. Чувствовалось, что его делали с великим почтением и печалью. Потрясенный Ричард уже не представлял, что же там внутри.

— Открой, — приказал Зедд.

Ричард смотрел на него непонимающими глазами.

— Открой, — повторил Зедд.

Ричард наконец очнулся, опустился на колени рядом с красивым гробом и попытался аккуратно снять крышку кончиком лопаты. Кара взяла со скамьи фонари, один подала Зедду, другой подняла высоко над головой, подсвечивая Ричарду.

Повозившись немного, Ричард сумел приподнять и сдвинуть тяжелую крышку.

Свет фонаря, поднятого Карой, упал на истлевшее тело, почти превратившееся в скелет. Благодаря прочности гроба тело, видимо, не испытало воздействия сырости на своем пути к превращению во прах. Кости были покрыты пятнами, что указывало на долгое лежание под землей. Длинные волосы, все еще крепко державшиеся на черепе, рассыпались по плечам. От кожи и мышечной ткани почти ничего не осталось, кроме сухожилий, соединяющих суставы и особенно косточки пальцев. Даже сейчас, много времени спустя, пальцы сжимали давным-давно высохший букет цветов.

Тело Матери-Исповедницы было облачено в изысканно-простое платье из белого атласа, с квадратным вырезом у шеи, открывавшим теперь обнаженные ребра.

Букет, который когда-то вложили в руку покойницы, был обернут кружевом, расшитым жемчужинами, и обвязан широкой золотой лентой. По золотому полю серебряной нитью было вышито: «Возлюбленная Мать-Исповедница Кэлен Амнелл, ты навечно останешься в наших сердцах».

Больше не могло оставаться никаких сомнений относительно истинной судьбы Матери-Исповедницы. Все то, что Ричард искренне считал своими воспоминаниями, оказалось лишь сладким заблуждением, вмиг рассеявшимся, словно дым.

Ричард, тяжело дыша, смотрел неотрывно на скелет в гробу, на белое платье и золотую ленту, скрепляющую то, что некогда было прекрасным букетом цветов.

Никки затошнило.

— Ну, теперь ты удовлетворен? — спросил Зедд тоном закипающего гнева.

— Не понимаю, — прошептал Ричард, не в силах отвести взгляд от ужасного зрелища.

— Да ну? А по-моему, все вполне ясно, — сказал Зедд.

— Но я знаю, что ее тут не хоронили! Знаю, но объяснить не могу. Почему-то все противоречит тому, что я твердо знаю!

Зедд стиснул кулаки.

— Никакого противоречия нет, и понимать нечего. Противоречий не существует!

— Да, но я же твердо знаю…

— Это Девятое Правило Волшебника: противоречий в реальности быть не может. Ни частичных, ни общих. Чтобы поверить в наличие противоречий, нам придется отказаться от веры в существование мира, окружающего нас, от природы всех вещей, и заменить все это любым случайным измышлением фантазии — измышлением, возникающим лишь потому, что тебе хочется, чтобы оно возникло. Любая вещь является лишь тем, чем она есть, в согласии с ее сутью. Противоречий быть не может.

— Но, Зедд, я не могу не верить…

— Ах, он не может! Ты имеешь в виду, что реальность этого гроба и истлевшего тела Матери-Исповедницы оказалась для тебя чем-то неожиданным, и тебе не хочется признавать ее? Вместо этого ты предпочитаешь прятаться в туман слепой веры! Именно это ты хотел сказать?

— Нет, но в этом случае…

— Вера — это способ самообмана, хитроумная уловка, и в ней нет ничего, кроме слов и чувств, основанных на любом фантастическом понятии, какое только может присниться. Вера — это попытка подчинить истину капризу. Проще говоря, попытка вдохнуть жизнь в ложь, затмить реальность ослепительной красотой фантазий. Вера — прибежище глупцов, невежд и обманутых, не умеющих думать людей. В реальности же противоречий не бывает. Все сущее можно объяснить, найдя скрытые под внешним образом закономерности. Ты же намерен отказаться от рассудка, от разума. Ставкой в этой игре является твоя жизнь. Но выиграть невозможно, и ты неизбежно потеряешь то, что поставил на кон.

Ричард запустил пальцы в мокрые волосы и попытался спорить:

— Но ты не слушаешь меня, Зедд! Противоречие говорит лишь о том, что некоего явления никто из нас ранее не знал, и нужно вот именно постичь суть происходящего в реальности, не во снах! Я не слишком учен, но знаю: так оно и есть. Кому, как не мудрецам, помочь мне разобраться во всем, принеся, быть может, большую пользу не мне одному?

— Я как раз и помогаю тебе! Я позволил тебе самому найти доказательства и решить, где правда, а где обман. Вон оно, в этом гробу. Это реальность, и незачем изобретать сложные доказательства, когда есть простое — даже если доводы оказались не в твою пользу. Вот та, кого ты хотел найти — Кэлен Амнелл, Мать-Исповедница, в точном соответствии с надписью на могильном камне.

Высоко подняв брови, Зедд придвинулся ближе к своему внуку.

— На этом мы и остановимся, если только ты не докажешь, что и это — некая уловка, что кто-то вздумал кого-то здесь похоронить лишь затем, чтобы разыграть с тобой замысловатую шутку, заставить всех думать, что ты ошибаешься. Но найти такие доказательства, скажу я тебе, — дело безнадежное. Что ты можешь противопоставить этому ясному и очевидному доводу? В чем увидишь противоречие?

Ричард еще раз взглянул на мертвое тело, вытянувшееся перед ним в гробу.

— Я твержу об этом уже не первый день, но меня никто не хочет слышать! Кто вам сказал, что вы владеете всей истиной? Повторяю: что-то идет не так, как должно. Я не слеп, наоборот, я чувствую, что так быть не может, это вы закрываете глаза! Не может так быть!