Юлия Набокова - Шерше ля вамп

Ознакомительный фрагмент

Я ожидала увидеть палисадник, или кирпичную кладку низеньких домов, или мельницу «Мулен Руж» и конечно же мерцающий силуэт знаменитой башни, которую, по моим наивным представлениям, можно было увидеть из любого парижского окна.

Но вместо этого уперлась взглядом в современный шестиэтажный дом через дорогу, на крыше которого мелькала надпись «Кока-кола».

— Здравствуй, Париж! — вздохнула я и закрыла жалюзи.

Проснувшись, я сначала не поняла, где нахожусь. Почему комната непривычно пахнет апельсином? Почему так холодно и скользко? Ах, да это шелковая постель! Откуда подо мной такая широченная кровать? И кто на ней со мной? Спросонья я была уверена, что на такой кровати и шелковых простынях не спят в одиночестве, и долго шарила рукой по подушкам и одеялу, пытаясь нащупать того, кто грел мне постель этой ночью. Наконец я докатилась до края кровати, увидела лампу на тумбочке и включила свет. Рассеянное золотистое мерцание развеяло миражи и прояснило разум. Я в Париже! В доме старейшины Вероник. Я приехала за наследством Жана, а в аэропорту меня встретил байкер, который семь лет назад прокатил меня на Воробьевых горах и стал героем моих ночных грез на ближайшие полгода. Вот только он меня не узнал. И еще, он теперь вампир, глава местных Гончих. Что ж меня все время тянет на плохих парней? Ведь предупреждал меня Глеб с ними не связываться.

Сердце сжалось в комок. Глеб… Я была влюблена, но не успела по-настоящему полюбить. Наверное, поэтому его гибель я пережила легче, чем Лана, у которой в прошлом был роман с Глебом и которая продолжала его любить все эти годы. Смерть Глеба стала для меня ударом и на время выбила из колеи. Но не потому, что из жизни ушел необходимый, как воздух, человек, а потому, что я чувствовала себя виноватой в его смерти. Конечно, это не я внесла его имя в список жертв и не я вколола ампулу с ядом в его вену. Но именно я в ту ночь со скандалом выставила Глеба за дверь, ускорив исполнение приговора. Это я предоставила убийце возможность нанести удар… Свою вину я искупила — вычислила преступника, которым оказалась помутившаяся рассудком старейшина Инесса. И потом, на смену опустошенности и душевным терзаниям, пришел покой, а теперь — и желание новой любви. С момента похорон Глеба прошло чуть больше месяца, а мне уже холодно одной в постели, мне снятся волнующие сны, в которых меня вновь мчит сероглазый байкер, а вчера сердце предательски ёкало, когда я ловила его взгляд. Глебу это бы не понравилось. Но он сам был известным ветреником! Бросил Лану, любившую его больше жизни, ради очередной интрижки. И меня бы со временем бросил. Может быть, уже через пару свиданий, если бы не задание старейшин следить за мной: контролировать, чтобы кровь Жана не помутила мой рассудок, не превратила меня в убийцу, и быть рядом, чтобы успеть остановить меня, а потом без сомнений сдать Гончим. Признаться, Глеб и роман со мной закрутил только по этой причине. Я узнала об этом, устроила грандиозный скандал и выгнала его. Он ушел, а Инесса подкараулила его в ту ночь и убила…

Умывшись в ванной, я оделась и отправилась на поиски живой души. Интересно, кроме Вероник и Бернара, в доме кто-нибудь живет? Должны же быть горничные, повар, водитель… Личный тренер, наконец, добавила я, заглядывая в следующую по пути комнату, оказавшуюся набитым тренажерами спортивным залом.

Второй этаж был пуст и безлюден, и я спустилась вниз. Из зала с колоннами и помпезными вазами, который язык не поворачивался назвать прихожей, вело два выхода. Я свернула налево и попала сперва в небольшую комнату, оформленную в темно-синих тонах. Из мебели здесь были только мягкие диванчики да низкие столики тонированного стекла. Между диванчиками стояли живые пальмы в кадках. Комната была проходной и, судя по всему, служила либо приемной, либо малой гостиной.

Я пересекла комнату и остановилась перед высокими, почти до потолка с лепниной, богато украшенными дверьми. Прислушалась — с той стороны не доносилось ни звука. Толкнула одну из дверей, и она на удивление легко подалась, впустив меня в просторный и почти пустой красный зал с высокими сводчатыми потолками.

На алых стенах белели светлые рамки с пейзажами различных стран: морской пейзаж с пальмами, снежные горы — то ли Кавказ, то ли Альпы, мексиканская прерия, русский лес, оранжевая пустыня, живописный каньон, рисовые поля, величественный водопад, еще море, но уже северное, суровое.

На стене напротив входа висела огромная карта мира: от привычных мне карт она отличалась тем, что материки на ней напоминали бело-розово-красное лоскутное покрывало. Приглядевшись, я поняла, что самые яркие красные участки приходились на мировые столицы, а неокрашенными оставались самые солнечные места планеты — южные курорты, Азия, Африка. Да это же вампирская карта мира, осенило меня. И на ней показана плотность вампиров по всему миру. Москва, Лондон, Париж, Вена, Пекин очерчены красным — здесь вероятность встретить вампира выше всего. Солнечные Рим, Барселона менее комфортны для вампиров — они помечены розовым, так же как пригороды крупных мегаполисов. Изнемогающие от палящего зноя Эмираты, Турция, Египет, вся Африка и большинство Азии могут спать спокойно — вампирам здесь не климат, о чем свидетельствует отсутствие розовых красок.

Мне сделалось не по себе от кроваво-красных стен, хотя, вынуждена признать, зал выглядел торжественно и нарядно и не уступал парадным залам дворцов. Судя по размерам помещения, отсутствию мебели, кроме тех же диванчиков, и небольшому подиуму в углу, раньше здесь проводились балы, а сейчас с равным успехом могли устраиваться танцы, концерты и праздничные торжества. Пейзажи с изображением разных ландшафтов и карта мира подчеркивали многонациональность вампирской тусовки.

То ли внешний вид зала на меня так подействовал, то ли это природа давала о себе знать, но я ощутила страшный голод. Надо было срочно найти Вероник. Вчера я забыла у нее спросить про бутылочки с донорской кровью. Дома у меня хранился целый запас, но в полет сыворотку брать нельзя, иначе проблем со службой досмотра не оберешься. Аристарх уверял, что Вероник обеспечит меня донорской кровью на время пребывания в Париже. Что ж, надеюсь, это так и она не станет подшучивать надо мной и подбивать полакомиться кровью юных сладких парижан.

Я вернулась назад, к парадному входу, и направилась в другую сторону. Сначала я попала в такую же небольшую комнату отдыха с диванчиками, только она была зеленой, а потом очутилась в большом проходном зале с четырьмя дверями. И — о чудо! — до меня донеслись голоса. Пройдя две двери, я остановилась у третьей, из-за которой журчала французская речь, и уже тронула дверную ручку в форме головы льва, собираясь войти, как до меня донесся отчетливый голос дворецкого.